Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Ваша правая нога не поспевает за левой, — решил Ройтер поиграть в моего тренера по фехтованию.

— Лучше побеспокойтесь о том, чтобы ваш язык не отстал от головы.

Я сделал финт, показывая, что намереваюсь провести укол в бедро, после чего резко сместился влево и, вывернув руку запястьем вверх, ударил маркизу в шею. Выпад не достиг цели, лишь распорол камзол на плече, но пятиться теперь пришлось уже не мне.

А старик Сезар не соврал — правый локоть Ройтера действительно не поднимался выше плеча. Меня так и подмывало отметить это язвительным комментарием, но я превозмог себя и молча атаковал, раздавая маркизу по всем этажам, и завершив комбинацию высоким уколом через правую руку.

Теперь цель была частично достигнута. Острие чиркнуло маркизу по уху, и высокородная кровь полилась на кружевной воротник. Ройтер зашипел и попятился.

— Всё в порядке? — учтиво поинтересовался я. — Вы, кажется, погрустнели. Чем-то расстроены?

Маркиз беззвучно, но очень эмоционально протараторил что-то в мой адрес. Сомневаюсь, что это были слова восхищения моими фехтовальными талантами, однако и ругательство может стать комплиментом, всё зависит от этажности и контекста, а тут был целый небоскрёб на фоне неоспоримого триумфа.

Свободная рука Ройтера зашла за спину и вернулась вооружённая дагой.

— Ладно, — вынул я из ножен свой стилет. — Любите менять правила по ходу игры?

— Игры закончились, — пустил маркиз в ход убийственную банальность, но я чудом выжил, и ему пришлось вновь ринулся в рукопашную.

На сей раз маркиз не утруждал себя прямой спиной и горделиво вздёрнутым подбородком. Теперь его стиль куда больше походил на реальную драку, нежели на протокольный танец, исполняемый вначале. Выпады стали глубже, так, что временами Ройтер даже припадал на колено и едва не садился в шпагат, стараясь перевести бой как можно ниже, а уколы дополнились амплитудными рубящими ударами. Дагой он тоже орудовал на удивление ловко, парируя мои выпады и контратакуя под неожиданными углами. Одна из таких контратак достала меня на противоходе и оставила глубокую рану в правом бедре. Маркиз к тому времени тоже успел обзавестись парой кровоточащих дырок в груди, но это его не слишком-то тормозило. Чего не скажешь обо мне...

Гнусная мразь. Так ты, значит, блюдёшь свой сраный кодекс? Этот мешок белых костей и голубой крови отравил меня! Коварная паскуда! Так подло воспользоваться моей детской наивностью и верой в людей! Ну или тем, что я, как последний долбоёб пренебрёг элементарным дуэльным протоколом, поведясь на бесхитростное «обойдёмся без лишних формальностей», или как там это брехло напело. Яд расходился по телу. Правое бедро онемело, и нога еле двигалась, я с трудом её контролировал, из-за чего мог лишь отступать, приволакивая почти обездвиженную конечность. А подлый отравитель только наращивал темп, прекрасно видя, что его блядский план работает. Нужно было что-то предпринимать, срочно, иначе мой дуэльный счёт грозил сравняться. И я знал что. Благо — пыл боя и злость уже раскатали красную дорожку к его приходу.

Электрическое покалывание пробежало от основания черепа к копчику. Тепло потекло по мускулам. Потерявшая было чувствительность рана в бедре стала горячей, будто в неё сунули раскалённый уголь, и закровоточила с удвоенной силой. Я видел это. И не периферийным зрением. Теперь у меня было время отвести взгляд.

Ройтер двигался как под водой, не хватало только шлейфа из пузырей. Смертоносные в своей стремительности атаки превратились в вялые и нелепые попытки достать меня бесполезной железкой. Попытки, не имеющие и шанса на успех. Я мог убить его одним выпадом. Проткнуть сердце, или поразить мозг, а потом обезглавить. Но нет. Мне этого показалось мало. Не для того я терпел насмешки и высокомерие чванливого ублюдка, чтобы ограничиться формальной декапитацией. Надо сделать всё по красоте. В конце концов, зрители ждут именно этого. А кто я такой, чтобы обманывать ожидания многоуважаемой публики.

Дождавшись очередной атаки маркиза, я нырнул под удар и нанёс укол в подмышечную впадину, воткнул стилет ему бедро, подхватил выпавший из парализованной руки меч, зашёл со спины, перерубил ахилловы сухожилия и, когда Ройтер грохнулся на колени, поместил его шею промеж скрещенных клинков. Рывок в стороны, и чудовищные «ножницы» начисто отделили голову маркиза от его статного тела. Та совершила замысловатый пируэт и, упав, покатилась к ногам баронессы де Монжу. Могу поклясться, что видел на её богохульно прекрасном лице улыбку. А потом кто-то заорал:

— Магия! Грязная магия-я-я!!!

Должно быть, со стороны мой великолепный танец смерти выглядел несколько резковато. Вероятно, неподготовленной публике могло показаться, что я обратился зловещей тенью, а несчастный маркиз вдруг почувствовал себя неважно под действием тёмных чар и принялся фонтанировать кровью из того места, откуда обычно сыпались лишь милые остроты. Я, как хороший фокусник, показал им маленькое чудо, сокрыв рутину, а они его не приняли. И теперь, надо полагать, желают видеть моё следующее представление у смоляного столба на главной — мать его — площади Шафбурга, что подтверждалось сжимающимся вокруг меня кольцом недобрых лиц и звуками вынимаемого из ножен оружия.

— А ну назад, — прорычал я, ещё с трудом владея собственным языком, но всё ещё отлично владея двумя мечами, и отыскал в толпе бледного как смерть Волдо. — Лошадей ко входу. Живо.

— Проклятый колдун!!! — завизжала мадмуазель Дюпре и ткнула в мою сторону пальцем аки заправский инквизитор. — Не дайте ему уйти!!! Пусть сгорит!!!

Ну, сучка, если ты так ставишь вопрос...

Первый нарушитель моего личного пространства, очерченного остриями клинков, получил по глазам и, заливаясь брачным криком чайки, ломанулся сквозь толпу. У второго брюшная полость оказалась неожиданно тесна для переполняющих её кишок, и те полезли на волю. Это немного отрезвило остальных, и я начал отступать к дверям, грозя навязчивым вельможам выставленными в стороны мечами. А они следовали за мной и смотрели так пристально, словно хотели позже написать мой портрет по памяти. Уж не знаю, расклеивают ли тут ориентировки, но срисовать мою рожу для этого успели абсолютно все.

— С дороги, тварь! — приложил я кого-то эфесом по зубам, выходя из залы. — Суки, даже не думайте. Я весь особняк вами перекрашу.

Но эти разодетые паскуды как одержимые продолжали шкандыбать за мной по коридору, пока я пятился.

— Хватай его! — выкрикнул кто-то.

Я на секунду обернулся, готовый принять бой на два фронта, но позади оказался только лакей, который посчитал за лучшее немедля дать дёру.

Раж меж тем отступал, и яд снова давал о себе знать. Боли не было, но это и беспокоило больше всего. Сердечный ритм постепенно возвращался к приемлемым с точки зрения заурядных организмов значениям, надпочечники взяли перекур, и вместе с тем стало возвращаться онемение. Нога ещё двигалась, но всё хуже. А ещё я перестал чувствовать собственный хер. Эрекция при раже — дело обычное. Причём эрекция серьёзная, с лёгким повышением либидо не спутаешь, каменный стояк. И он, судя по туго натянутым штанам, был на месте, но я его не чувствовал. Не знаю почему, мысль об этом отодвинула на задний план даже проблему с разгневанной толпой, желающей учинить надо мной бесчеловечную расправу. Я подумал: «А что, если он так и останется? Вдруг из-за яда тромб образовался, и кровь теперь не отхлынет? Как я ссать-то буду?!». Из омута этих депрессивных антинаучных гипотез меня вырвали детский визг и испуганное лошадиное ржание. А ещё вонь, которую ни с чем не спутать. И как же я был ей рад!

Передовые ряды моих преследователей, первыми увидевшие вошедшего в коридор Красавчика, шарахнулись назад с перекошенными от ужаса и отвращения ёблами. А когда он подошёл ко мне и сел возле ноги, последние сомнения относительно его колдовского происхождения покинули очевидцев.

— Лучше не злите демона, мрази, — почесал я озадаченного таким представлением Красавчика за ухом, кое-как высвободив пальцы из гарды. — Я призвал его с нарушением ритуала, и сейчас достаточно чиха, чтобы он вырвался из-под контроля. А вам такое точно не понравится. Никому не нравится, когда его жопа растекается по полу в луже кислоты.