Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

Волдо, вспомнив о своих обязанностях секунданта, повторил обряд на моём визави.

— Господа, — поднял маркиз руку, требуя внимания зрителей, — прошу всех сделать десять шагов назад во избежание лишних жертв. Благодарю. Итак, если у второго секунданта нет нареканий к оружию и экипировке, предлагаю начать поединок.

Волдо кивнул, и мы подняли мечи.

— Даже не узнаете моё имя? — спросил папашка, сделав робкий шаг навстречу.

— Не питаю интереса к чтению надгробий, — пошёл я вперёд с короткой серией ударов и, насладившись звоном стали, вернулся на исходную.

А пухляш кое-что умеет. По крайней мере, с первой атаки не стушевался, но явно предпочитает работать от обороны. Что ж, дадим ему такую возможность.

Следующая моя атака была продолжительнее и агрессивнее. Разведка прямым боем, без финтов и уловок, заставила папашку пятиться, даже не помышляя о контрвыпадах. Звон клинков окончился вскриком. Острие моего меча нащупало брешь в обороне противника и пронзило его чуть ниже левой ключицы. Папашка засеменил назад, корчась от боли и беспорядочно размахивая перед собой мечом. Толпа зевак начала стремительно расступаться, чуя, что академическое фехтование покинуло этот гостеприимный дом. А меня обуял азарт схватки. Одно дело — бить мечом по воздуху, и совсем иное — кроить им отчаянно борющегося за жизнь соперника. Это не было похоже на поножовщину, когда направление удара читается скорее по ногам и плечам, нежели по оружию. Здесь длина клинка позволяла видеть всё происходящее абсолютно ясно и полно, не уповая на периферийное зрение. Папашка запаниковал, меч в его руке трясся и совершал широкие взмахи, открывающие не менее широкие окна для контратак. Всё, что оставалось мне — наслаждаться приобретёнными рефлексами, помноженными на собственный опыт и уничтожать свою жертву хирургически выверенными ударами. Это было настолько приятно и увлекательно, что заканчивать поединок смертельным туше совершенно не хотелось. В результате незадачливый защитник девичей чести получил не менее дюжины ран и едва держался на ногах, обильно орошая всё вокруг кровью, когда мой клинок, наконец, застрял у него в шее.

— Довольно!

Кто это спизданул? Я ногой отшвырнул в сторону выпавший из руки противника меч и, поискал глазами источник сего омерзительного выкрика, не вынимая собственного клинка из проколотой насквозь шеи.

— Я сказал довольно!

Это был маркиз. Уж не знаю, входит ли в обязанности секунданта спасать жизнь своего подопечного, но Зигфрид Ройтер попытался, и в довольно грубой манере, что меня, безусловно, глубоко оскорбило:

— Вы это мне?

— Именно. Полагаю, исход поединка остался целиком и полностью за вами. Ваш соперник обезоружен и обескровлен, он не имеет возможности продолжать. Дуэльный кодекс требует прекратить бой. Довольно.

— Дуэльный кодекс — свод рекомендаций, а не законов. Вам ли не знать. Кроме того... Не многовато ли вы себе позволяете, маркиз, прерывая мой приятный досуг своими неуместными воплями?

Толпа вокруг охнула и шарахнулась в стороны резвее, чем от взмахов мечом.

Лицо Ройтера, и без того не слишком мягкое, приобрело каменное выражение:

— Немедленно уберите руку с эфеса и сделайте пять шагов назад, — процедил он, положив ладонь на левое бедро, будто искал там что-то.

— Приказываете мне?

— Вы в моём доме, и я не потерплю здесь бесчестного убийства.

— Вот как? И что же предпримите, если не подчинюсь?

Папашка тем временем совсем поник, опустился на колени и обильно пускал багровые пузыри изо рта и прорехи вокруг клинка.

— Мне придётся призвать вас к ответу. И, уверяю, это не станет для вас приятным досугом.

— Что ж... — причмокнул я, картинно размышляя над только что полученной угрозой. — Должен признать, что ваши доводы весьма убедительны. Но...

Я всем телом вложился в рывок меча, и голова папашки свалилась за спину.

Глава 11

Многие думают, что зайцы не издают никаких звуков, кроме стереотипной барабанной дроби. На самом деле вопль этих ушастых тварей может здорово удивить. Самым громким криком, который мне доводилось слышать, был крик горящего зайца, застигнутого огнём посреди поля. Самым громким до сегодняшней ночи. То, что сумела произвести глотка безутешной дочурки своего почившего отца, сотрясло бальную залу. Кажется, даже хрусталь в люстрах застонал от резонанса. Как следует прооравшись, рыжуля схватила отчекрыженную голову любимого родителя и попыталась приладить её на прежнее место, одновременно взывая к окружающим: «Душу!!! Дайте кто-нибудь душу!!! Умоляю!». Но всем, кроме неё, было уже очевидно, что фонтанирующее кровью тело боле не нуждается ни в чьей душе, даже в собственной.

— Ты-ы! — прошипела безотцовщина, зыркая на меня блестящими от слёз глазами с окровавленного лица, уже совсем не кажущегося милым.

Ройтер же в лице совсем не изменился. Похоже, мой демарш не стал для него сюрпризом. Маркиз лишь поджал губу и, многозначительно покивав, попытался утешить сироту:

— Ваш отец был славным человеком, мадмуазель Дюпре, и он будет отомщён. Здесь и сейчас.

— Бросаете мне вызов? — осведомился я для протокола.

— Вы невероятно догадливы, — подал Ройтер знак лакею, и через пять секунд в руке маркиза уже лежал эфес меча, сильно напоминающего мой, но с куда более богатой отделкой гарды, обыгрывающей, видимо, сцену псовой охоты, где собачья свора неслась вокруг кисти, от навершея к клинку.

— Что ж, в таком случае предлагаю переместиться ближе к хорам. Здесь не прибрано.

— Ваша дерзость поражает, — слегка ухмыльнулся маркиз, разминая запястье, после чего обратился к одному из своей компании: — Дитрих, не будете ли вы столь любезны выступить сегодня моим секундантом?

— Почту за честь, маркиз, — отвесил тот короткий поклон.

— Чудесно. Предлагаю обойтись без лишних формальностей, и перейти к делу.

Волдо хотел было что-то возразить, но все уже двинули к месту нового ристалища в сопровождении жаждущей зрелищ толпы, и мой верный оруженосец смешался с людским потоком.

Скоротечный поединок с месье Дюпре не отнял у меня сил. Скорее наоборот — разогрел и добавил уверенности. Я окончательно «вспомнил» — если так можно это описать — меч и на что он способен. И я был хорош, объективно хорош, без ложной скромности, практически как с ножом в свои лучшие годы, если не круче. Я ощущал себя почти неуязвимым и дьявольски смертоносным с этой длиннющей острой железкой в руке. То, что в руке маркиза была такая же, меня совершенно не смущало. Господи, это же холодняк, просто, большой. Кто может со мной тягаться один на один? Я преподам этому напыщенному пижону урок, а затем убью. Изящно и с шиком. Да, именно так, как подобает великому актёру на подмостках театра смерти.

— Готовы? — спросил секундант маркиза.

Мы оба кивнули, и дуэль началась.

Ёб твою мать!!!

Острие клинка Ройтера каким-то непостижимым образом оказалось у меня перед носом, едва я поднял голову после кивка! Сталь зазвенела и брызнула искрами, сталкиваясь в бешеной пляске. Мне пришлось совсем не изящно и без особого шика сдать назад, с трудом парируя удары, сыплющиеся в темпе пулемётной очереди.

Обстрел закончился также внезапно, как и начался. Ройтер дерзко повернулся ко мне спиной и отошёл на стартовую позицию, пока я продолжал пятиться чисто по инерции. Дешёвый показушник. Но овации он сорвал. А ещё оставил мне порез на щеке. Вот же мразь!

— Как ваш досуг? — глумливым тоном осведомился сраный нарцисс, дав восторгающейся толпе знак умолкнуть. — Надеюсь, я не слишком вам докучаю.

— Ни в коем случае, — утёр я добежавшую до рта кровь. — Вы полностью реабилитировались. Так весело мне не было уже давненько.

— Рад слышать. Продолжим.

Он резко встал в стойку и сделал три быстрых шага в моём направлении, явно рассчитывая взять на испуг, чем снова повеселить толпу. Не тут-то было! Я тоже ринулся вперёд. Мечи зазвенели в короткой, но бешеной пляске, столкнулись эфесами и разошлись от обоюдного толчка.