Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

Затем она отошла в сторону.

В ушах Джека, казалось, воцарилась тишина - тишина пропастей или самых высоких мест на земле. Он и близко не видел того, что ему показывали. Но чье это было шоу? Божье? Судьбы?

"Вот что мир делает с людьми, - прошептал голос, который не принадлежал ему. - Вот что мы делаем, когда нам скучно".

Голова Шанны Баррингтон была выбрита; макушку закрепили металлическими скобами, а не швами. Она выглядела как плохой манекен. Печально известный Y-образный разрез - универсальный признак патологии - шел от ключиц до лобка, черный шов скреплялся большими черными стежками. Ее органы были взвешены, гистологизированы и заменены. Джек подумал об индейке в продуктовом магазине, начиненной собственными внутренностями.

Да, мир иногда так поступает с тобой - ради забавы. Миру было все равно. Он неподвижно смотрел на труп. Какое космическое ограбление. Белая кожа трупа почти светилась. Если это то, что мир дает тебе за то, что ты невинен, то мир наелся дерьма. Внезапно Шанна Баррингтон стала родной сестрой Джека, сестрой по зачатию. Не имело значения, что он ее не знал. Он знал ее по тому, что она собой представляла. Вот и награда за смелость мечтать: холодное хранение в пакете для трупов. Все, чего она когда-либо хотела, - это быть любимой, и это то, что мир дал ей взамен. Добро и зло не были противоположностями - они были одним и тем же, они были близнецами. Ужас был таким же властелином, как и Бог.

"Теперь ты моя сестра", - подумал он, чувствуя прилив крови к голове.

Он не знал, чего ему хотелось больше: смеяться или плакать.

Он усмехнулся сквозь стиснутые зубы. То, в чем он сейчас находился, - камера хранения человеческого мяса - давало ответы на все вопросы его жизни сразу. Ответ был таков: ответов нет ни на что. Ян Бек оценивающе посмотрела на него со стороны, в то время как Джек продолжал изучать труп. Голубые соски когда-то были розовыми от желания. Голубые губы когда-то целовались в поисках любви. Где-то под черной прострочкой скрывалось сердце, которое когда-то билось мечтами.

"Я отомщу за тебя, Шанна Баррингтон. Когда я поймаю ублюдка, который сделал это с тобой, я похороню его голыми руками и помочусь на его могилу. Я собираюсь скормить его по кусочкам злому, воняющему дерьмом миру, который его создал".

Он шагнул ближе, преодолевая головокружение от тысячи жестоких истин. Кончиком пальца он коснулся руки трупа.

"О да, - он обещал ей. - Я заставлю его заплатить".

ГЛАВА 11

На метро Фэй Роуленд добралась до станции "Кэпитол Саут" примерно за двадцать минут. Позднее утро привело к тому, что толпы людей поредели; это была приятная, спокойная поездка, которая навевала невеселые мысли. Предстоящие дела в Библиотеке Конгресса ее не беспокоили. Если бы можно было найти какую-то информацию, она бы ее нашла. Просто. Вместо этого она подумала о Джеке Кордесмане. Что с ним было не так? Она мало что знала о полицейских процедурах и еще меньше о самой полиции. Что-то разрушенное, казалось, таилось в глазах этого человека, утраченная жизненная сила. Что-то или сочетание обстоятельств заставило его стоять на краю каких-то развалин. Она не могла назвать конкретной причины для такого чувства; она знала, что бессмысленно заботиться о каждом грустном человеке в мире. Но Джек Кордесман уже преодолел эту черту. Он не был грустным, он был раздавлен. Он был раздавленным человеком, но каким-то образом он устоял.

Фэй Роуленд тоже одержала верх. Осколки, которые она видела в глазах Джека Кордесмана, она часто видела и в своих собственных. Она была влюблена один раз в жизни. Одного раза было достаточно. Он сбежал за две недели до свадьбы.

"Прости", - вот и все, что он сказал.

Возможно, любовь действительно была слепа, ее реакция не имела смысла. Фэй винила себя. Жалость к себе часто порождала самообвинение. Позже она узнала, что он спал с другими женщинами на протяжении большей части их отношений. Она рассудила, что он не заслуживает и ее мизинца.

Год спустя она, наконец, увидела правду. Ее единственным недостатком было то, что она доверяла тому, кто не заслуживал доверия. Настоящее редко оказывается настоящим.

"Одного раза достаточно", - подумала она, выходя из вагона в недра метро.

Вот тут-то и случился ее настоящий провал. Больше всего ее пугал риск того, что ей снова причинят боль. Фэй Роуленд постаралась бы избежать этого любой ценой, даже если бы это означало остаться одной на всю оставшуюся жизнь.

Так почему же она так упорно думала о Джеке Кордесмане?

Он был неряхой. Он был тощим, бледным, не в форме. У него были длинные волосы, что Фэй терпеть не могла в мужчинах, и, вероятно, он был алкоголиком. Что-то в нем привлекало ее. Возможно, преобладание или общее неприятие. Джек Кордесман одержал верх, и она тоже. Они оба знали, что к чему, потому что оба были в самом низу.

Эскалатор поднял ее из темноты к свету. Первая улица тянулась дальше, залитая грязным солнечным светом и изнуренными пешеходами. Черные лимузины проезжали мимо рядов бродяг в истлевшей одежде. Голуби массово испражнялись на белоснежные правительственные здания. Слева от Фэй возвышался Верховный суд. Справа от нее стоял чернокожий с суровым лицом, который спросил:

- Кокаин, экстази, мет? У меня есть все, что тебе нужно.

Здание Адамс-билдинг возвышалось над Секонд-стрит, захламленное и уродливое сооружение. На то, чтобы начать работу, всегда уходило время: объем текста был ограничен, а запросы на книги приходилось ждать по полчаса. Теперь справочник основывался на базе данных, которой было довольно просто пользоваться. Она открыла файл с темой, затем набрала "О".

"О" - Оккультизм.

* * *

- Куда ты исчезла прошлой ночью? - пожаловалась Вероника, прогуливаясь босиком по мягкой траве на заднем дворе.

Джинни выглядела отстраненной или усталой. На ней были белые шорты и оранжевая майка, и она сидела у бассейна, опустив ноги в воду.

- Я была с Жилем, - сказала она.

Вероника присоединилась к ней. Сквозь деревья просвечивало утро.

- Что случилось? - спросила она, лениво опуская ноги в воду.

- После отвратительного ужина, если можно назвать это ужином, Жиль повел меня на прогулку. Поместье огромное. Он водил меня по всем этим лесным тропинкам. Я легла спать только в два.

Вероника вспомнила, что она делала в два часа ночи. Теперь все это казалось похожим на сон. То, что сделал Марзен и что заставило ее сделать, сбило ее с толку. Она хотела рассказать Джинни, но это казалось слишком странным для общения.

- Я даже не помню, как это началось, - продолжала Джинни. - Он отвел меня к беседке в конце главной аллеи. Он сказал, что я прекрасно выгляжу в лунном свете - Боже, что за образ. Я знала, что он задумал. Следующее, что я помню, это то, что я лежу с голой задницей на полу этой беседки, и луна светит мне в глаза. Я так и не увидела его лица.

Вероника прикусила губу. Лица Марзена она тоже не видела.

- Что было дальше?

- Он начал вылизывать меня, - без обиняков заявила Джинни. - Довольно хорошая техника, могу я тебе сказать. Обычный парень не понимает, что делает, но этот... В общем, я как раз собиралась кончить, и Жиль остановился.

Веронике не нужно было спрашивать об остальном.

- Марзен обращался со мной точно так же, - призналась она. - Он сказал мне, что я должна полюбить себя, прежде чем смогу полюбить кого-то другого.

- Жиль сказал мне то же самое!

- Превращение, - пробормотала Вероника.

Джинни рассмеялась.

- Боже, мы с тобой пара дурочек. По крайней мере, теперь я не чувствую себя такой дурой.

Вероника наблюдала за рябью на воде. Затем она подумала о своих оргазмах, об их неистовстве, о необузданной дикости их высвобождения.

- Интересно, в какую игру они играют?