Флегморий - Красная (СИ) - Казаков Артем

Алексей развернулся в одно движение. Первый удар оказался молниеносным. Остриё взвыло, рассекая воздух с таким свирепым изяществом, словно не получало подпитки добрую сотню лет. Лезвие вошло в плечо монстра с немыслимой лёгкостью. Послышался отвратный хруст, и отрубленная рука отлетела прочь, дёргаясь и хватая пустоту.

Второй взмах направил клинок по диагонали, от ключицы к бедру. Чудище не успело даже сориентироваться. Гниющая плоть разошлась, обнажая скрюченные рёбра.

Третий удар мелькнул в тусклом отсвете ламп и голова твари покатилась по бетону, оставляя косую полосу тёмно-синей жижи. Челюсть ещё хрустела, сжимаясь в хищном оскале, но тело уже рухнуло, судорожно корчась в предсмертных конвульсиях.

На мече дымилась смешанная со слизью кровь. Она медленно испарялась с лёгким шипением, будто лезвие наслаждалось вкусом мерзости.

— Добавка будет? — простонала Морок, и в её голосе не было ни злости, ни страха. Только безмерное желание и незыблемая решимость.

Александр застыл, удерживая лом изо всех сил. Он видел, как убивают, но так… Отнимают жизнь исключительно монстры… Или те, кто их уничтожает.

Откуда-то из глубины станции послышался протяжный вой. Детектив тут же ощутил нечто нестандартное и моментально окунулся в новое видение.

Катя сжимает виски. Ей никак не удаётся заглушить шёпот Тленника — слова безостановочно циркулируют по сознанию и с каждой секундой рассудок впитывает очередной фрагмент безумия.

— Перестань сопротивляться… Я просто хочу жить… Существовать, как и любой из вас… — говорит Воплощение Уныния с некой слишком уж человеческой ноткой.

Сквозь неприметные щёлки в полуразрушенной стене пробивается блеклый свет фонаря, готового перегореть с минуты на минуту — он падает на рельсы и раскуроченную временем платформу. Через миг Волков понимает, что дочь находится в бывшем служебном помещении. Чёрная плесень, сломанные шкафы, ржавые куски инструментов, валяющиеся на полу.

Катя опускается на колени. Пальцы впиваются в бетон, оставляя кровавые отметины.

— Отец… — с трудом произносит она, и затем следует тяжёлый выдох. — Помоги…

Тленник не сбавляет напора в стремлении стать единственной сущностью в теле девушки. Её потемневшие глаза начинают потихоньку заливаться жёлтым отсветом. Катя чувствует, как влияние постоянно проникает глубже — не просто в мысли, а в сами воспоминания, переписывая их, стирая или подменяя излишки…

— Я здесь… — успевает прошептать она.

Александр вынырнул из видения и задрожал, теряя обрывки мерцающих образов.

— Говори, — голос Охотника прозвучал резко, с нетерпением. Он сразу понял, что детектив увидел нечто особенное.

— Недалеко от железнодорожных путей… Времени очень мало.

Стуков не стал задавать вопросы — лишь кивнул и они рванули вперёд по скользким ступеням, ведущим вниз.

Внутри было хуже, чем снаружи. Пол завален неисчислимыми кровавыми лоскутами, кусками плоти, выдранными костями, но трупы отсутствовали. Заражение неотвратимо подняло их всех.

Алексей шёл первым. Меч отбрасывал синеватые блики на стены и давно заброшенные магазинчики разного типа. Волков сжимал лом, периодами ощущая, как по спине бегут мурашки.

Стоило свернуть за угол, и взору предстали рекламные панели. Когда-то они сверкали, подобно драгоценным камням в оправе из хрома и неона, заманивая прохожих яркими всполохами голограмм — «Скидки на нейроимпланты», «Тур по лучшим местам на орбите или покажи звёздам, кто тут Бог», «Купи билет в Кисельный Край и начни новую жизнь». Обещания, которые теперь казались злой шуткой.

Сейчас панели лишь подрагивали. Визуальная составляющая распадалась на пиксели, превращая улыбки моделей в кривые гримасы. Где-то экраны потрескались, и через щели сочилась чёрная слизь. Часть из них зависла на одном кадре, как самый первый — на нём женщина с огромными губами застыла в вечном ожидании, пока её лицо медленно пожирали цифровые глитчи.

На панели с кричащим названием «КЛУБ — КИСЛОТА», в разрыве между нечёткими рекламными роликами, мелькнуло что-то ещё. Картинка, которой здесь быть не могло. С изображением Кати. Всего на долю секунды, но Александр узнал дочку сразу. Та же худоба, тёмные волосы… Только глаза выглядели неестественно — с жёлтым оттенком.

Из динамиков вырвался вибрирующий шёпот:

— Ты снова завалишь дело…

Потом экран внезапно погас.

— Ты это слышал? — спросил детектив, замедлив шаг.

Охотник бросил мимолётный взор на панель, в которую пялился Волков, и спокойно сказал:

— Галлюцинации… Не забывай, что мы уже близко… Тленник пудрит тебе мозги.

Александр прищурился и посмотрел по сторонам — ничего особо примечательного. Затем он быстро догнал Стукова, внимательно разглядывая широкий, сквозной проход через разгромленный кафетерий «Скоростной Перекус».

Стеклянные двери были выбиты давно — теперь лишь осколки, втоптанные в липкий пол, похрустывали под обувью. Автоматы по продаже прогорклого пойла, отдалённо напоминавшего кофе, стояли с развороченными панелями, словно их вскрыли не для ремонта, а в поисках чего-то живого внутри. Из одного сочилась бурая жижа, застывшая в длинных, тягучих каплях — как смола, смешанная с кровью. Разбитые кружки валялись повсюду, сверкая в тусклом свете.

За стойкой, когда-то сиявшей удивительным блеском, теперь зияли пустые упаковки искусственно созданной еды — их оболочки раздулись и почернели, исторгая сладковато-гнилостный смрад. Казалось, сам воздух тут пропитался чем-то больным, будто кафетерий задыхался в тисках собственного разложения.

Внезапно послышался шорох. Не просто звук — нечто влажное, возможно плоть, отрываемая от кости. За грудами опрокинутых столов, среди искорёженных стульев, копошились фигуры. Не люди — уже нет. Их тела были покрыты вздувшимися венами, кожа лопалась местами, обнажая пульсацию сухожилий и мышц. Чудовища рвали что-то… Вернее, кого-то — бездомного, неуспевшего нормально спрятаться и походящего на ошмётки, нежели на цельный труп. Бедолага умер совсем недавно, так и не превратившись в ходячий кошмар. Суставы хрустели. Кровь брызгала в стороны, густая, почти чёрная.

В какой-то миг монстры учуяли свежатину. Головы заражённых синхронно дёрнулись в направлении детектива и Алексея — их глаза, мутные, с тёмно-синими прожилками, расширились и отвратно завибрировали.

Первая тварь — высокая, с вывернутыми суставами — кинулась на Волкова с тихим булькающим рыком. Молниеносно, слишком быстро. Её пальцы, удлинённые, с когтями, похожими на острые лезвия, рвались к его горлу, но Александр не дрогнул.

Удар ломом последовал без промедления, и череп чудища тут же треснул. Детектив уже разворачивался ко второй и посмотрел на Охотника.

Стуков сделал шаг вперёд и пространство перед ним расступилось. Он проскочил сквозь реальность. Секундой позже меч рассёк воздух с ледяным воем, оставляя синеватый шлейф и разрезая жуткие рожи на части. Следующее мгновенье и Алексей переместился на метр в сторону, словно некто изъял кусок мироздания, позволив избежать траты времени.

Монстр, только что бросившийся на него, застыл в недоумении — его когти пронзили пустоту. Охотник же действовал на опережение и уже стоял за спиной существа, а клинок входил в раздувшийся бок, как раскалённый нож в масло.

Волков, глядя на скачки Стукова, едва успел отпрыгнуть, когда один из заражённых, с ртом, растянутым до ушей, кинулся на него. Алексей резко возник рядом. Не добежал или подскочил — появился, будто всегда там находился. Лезвие взвыло, рассекая тварь от паха до шеи. Две половинки мёртвой туши рухнули на пол, ещё подёргиваясь.

— Не отвлекайся, — голос Охотника прозвучал спокойно, но в его глазах горело нечто нечеловеческое, а на висках и скулах периодами пульсировали тонкие кривоватые линии.

Волна новых чудищ хлынула из нескольких помещений с туалетами. Глазницы, пылающие синим, рты, полные косых зубов, тела, скрюченные под напором мутаций.