Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

Вероника сверкнула глазами.

- Позже, детка, - сказала Джинни и ушла.

От этого впечатления она вся закипела. Еще больше чувства вины? Еще больше ревности? Джинни контролировала свою творческую жизнь. Вероника внезапно перестала.

"Почему? - она задавала себе вопросы. - Правда ли, что эгоизм - необходимое условие истинного искусства?"

- Эй, Эми, - внезапно окликнула она. - Можно тебя кое о чем спросить?

Мокрая серебристая голова Эми Вандерстин показалась в воде. Она плыла, беспомощно гребя по-собачьи. Именно так она выглядела в тот момент - тощая мокрая псина в воде.

- Конечно, милая.

- Является ли эгоизм необходимым условием для настоящего искусства?

Эми встала на нижнюю ступень. Мокрый топ бикини обтягивал ее маленькие груди, как ткань, обнажая темные, сморщенные соски.

- Дорогая, позволь мне кое-что тебе сказать. Истинное искусство - это эгоизм.

- Это самое эгоистичное дерьмо, которое я когда-либо слышала, - парировала Вероника.

- Конечно, это так, - Эми Вандерстин улыбнулась, как кошка, стоя по пояс в воде. - И это моя точка зрения. Либо ты настоящий художник с настоящей творческой направленностью, либо ты подделка.

Затуманенный взгляд Вероники пытался отвести в сторону, но не мог. Она не сводила глаз со стройной, ухмыляющейся фигуры в воде.

- Кто ты, Вероника? Настоящая или ненастоящая?

Вероника потопала прочь. Самый страшный вопрос из всех преследовал ее, как стервятник: на кого она больше злилась - на Эми Вандерстин или на саму себя? Ехидная женщина, стоявшая у нее за спиной, начала, смеясь, плавно переплывать бассейн на спине.

"Страсть, - это слово странным образом всплыло в голове Вероники. - Сердце. Слова Хороноса. Настоящее творчество коренится в сердце".

Она побежала обратно в дом, чтобы поискать Хороноса.

* * *

В голове у Джека зазвонил будильник. Он повернулся и стал шарить по одеялу. Фэй ушла, но ее запах остался на подушке.

Он встал, принял душ и оделся, удивленный и сбитый с толку тем, что у него не было похмелья. Похмелье стало для него чем-то таким, на что он мог положиться - отсутствие похмелья почти заставляло его чувствовать себя чужим. И теперь, когда он вспомнил об этом, он вспомнил, что не пил больше суток.

Спустившись вниз, он, морщась, выпил апельсиновый сок. К дверце холодильника была прикреплена записка с фруктовым магнитом.

"Пошла в больницу, позвоню тебе позже в офис. Фэй".

Коротко и ясно. Ему было интересно, что она думает по этому поводу сейчас. Он полностью осознал, что спал с ней прошлой ночью. Они сдержали свое обещание, они просто спали. Сожалеет ли она об этом сейчас, постфактум? Джек надеялся, что нет. Было приятно спать с ней, это успокаивало, не напрягало и было очень приятно. Он несколько раз просыпался и обнаруживал, что они вплетены друг в друга. Она что-то бормотала во сне, уткнувшись в него носом.

Он доехал на машине без опознавательных знаков до станции, погруженный в свои мысли. Да, ему очень нравилась Фэй Роуленд, и она его привлекала. И все же мысль о сексе с ней почти приводила его в ужас. Он подумал о пословице "слон в посудной лавке": секс с Фэй разрушил бы ту странную связь, которая существовала между ними. Джеку нравилась эта связь.

Кроме того, секс напоминал бы ему о Веронике.

Чистые, выложенные плиткой полы станции привели его в его грязный, захламленный кабинет. Но прежде чем он успел войти, из-за угла показалась огромная черная фигура заместителя комиссара полиции Ларрела Олшера.

- Как продвигается дело "религиозного треугольника", Джек?

- Есть некоторый прогресс, - сказал Джек.

- Что ж, добивайся большего прогресса. Ты когда-нибудь слышал, что дерьмо катится под откос?

- Эта аксиома звучит убедительно, Ларрел.

- Позволь мне просто сказать, что люди наверху много едят. Если ты понимаешь, о чем я. Очень скоро мне придется ходить с битой.

- Принято к сведению, - сказал Джек.

- Как дела у государственного исследователя?

- Хорошо. Она занимается этим всего один день, а уже накопала кучу материала. Она пытается разобраться в ритуале.

Глаза Олшера сузились в обрамлении огромного черного лица.

- Почему ты не выглядишь с похмелья?

- Потому что у меня его нет.

- Продолжай в том же духе, Джек. И подстригись.

- Где именно?

- Этот анекдот старше, чем моя бабушка.

- Да, но он не так близок к пенсии, как ты. Ха-ха.

- Ты выглядишь так, словно только что вышел из Вудстока.

- Мои волосы - это моя сила, Ларрел. Знаешь, как у Самсона.

- Самсон не работает в этом отделе, и если ты не раскроешь дело "религиозного треугольника", тебе больше не придется беспокоиться о правилах ухода за волосами. Если ты понимаешь, о чем я.

- Принято к сведению, - повторил Джек.

"Кто звякнул в его кукурузных хлопьях?" - задумался он.

Олшер начал отбиваться.

- О, и к тебе посетитель.

Джек вошел в свой кабинет. Доктор Карла Панцрам с чопорным видом сидела за своим столом, наморщив нос над пластиковым стаканчиком.

- Я налила себе кофе, - сказала она. - Это ужасно.

- Плохой кофе укрепляет душу, - Джек налил себе чашку. - Я живое тому доказательство, верно?

Карла Панцрам изобразила на лице самую загадочную из улыбок.

- Я просто зашла сказать, что закончила просматривать последние публикации по психологии и биографические данные. Ничего.

- Я так и думал, - сказал Джек и сел.

- Я также получаю отзывы из некоторых отделений и изоляторов за пределами штата. Но не обольщайтесь.

- Я никогда не питал особых надежд, доктор. В подобных случаях нас всегда привлекает внешний вид. Но, по крайней мере, благодаря вам и подразделению технической поддержки мы знаем больше о нашем человеке и приближаемся к ритуальному элементу. Постучите по дереву.

- Это друидизм.

- Что?

- Стучать по дереву. Друиды верили, что стук по дереву умиротворяет богов и приносит удачу верующим.

- Мне лучше начать носить с собой планшет размером два на четыре дюйма. Неудивительно, что дела идут неважно.

Карла Панцрам скрестила ноги.

- Как продвигаются остальные дела?

Джеку хотелось нахмуриться.

- Что вы имеете в виду?

- Я думаю, вы знаете. Вы пробыли в офисе уже несколько минут и даже не закурили сигарету.

- Спасибо, что напомнили, - сказал Джек и закурил сигарету. - Но, хотите верьте, хотите нет, но я не пил уже больше суток.

- Хорошо. Вы решили завязать?

- Нет. Я просто был слишком занят, чтобы пить. Кроме того, моя печень подобна Гибралтарской скале.

- О? Печень здорового мужчины весит три фунта. Печень среднестатистического алкоголика весит пятнадцать. Алкоголь забивает печеночные вены холестерином; печень раздувается от переутомления.

- Я учту это, когда буду заказывать свой следующий "Фиддич", - Джек фыркнул дымом. Ему не понравилась идея иметь пятнадцатифунтовую печень. - Вы пришли сюда только для того, чтобы рассказать мне о печени?

- Нет. У меня есть еще одно предположение насчет Чарли. Это не приходило мне в голову до вчерашнего вечера.

- Я готов, - сказал Джек.

- У Чарли, вероятно, великолепное телосложение. Мы знаем, что он привлекателен в общем смысле; Шанна Баррингтон была привлекательной женщиной. Но я также подозреваю, что он помешан на своем телосложении.

- Почему вы так думаете?

- Чарли помешан на женской красоте. Для него видеть так же важно, как и делать. Это обычная черта сексуальных маньяков на грани фэнтези. Это называется белламанией или идеей-фикс. Он ищет идеал женской красоты в своих жертвах. Следовательно, он сам должен быть красив, иначе он будет недостоин предлагать - и приносить в жертву - красоту своей жертвы ради какой бы то ни было структурной основы своего ритуала. Физическая красота - это то, что движет им. И его собственной жертвы.