Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

Затем он снял свою свободную одежду, оставшись только в набедренной повязке и сандалиях, и замер передо мной почти такой же голый, как и его слуги, хотя гораздо менее загорелый и худой.

— Так лучше, — сказал он. — Халат мешал бы мне при спуске, и мои конечности должны быть свободными. Вы, конечно, не нуждаетесь в такой подготовке, так как я спускаюсь один. Вы останетесь здесь, чтобы выполнить те инструкции, что я вам дам. И первая из них — опускать лампу чуть позади меня, пока я буду спускаться, чтобы мне не нужно было тратить силы на попытки удержать ее.

Наконец он сел на каменную губу, склонился и начал спускаться. Я смотрел сначала на его грудь, а затем на его плечи, и, наконец, его голова опустилась за изгиб гигантского языка. Но даже тогда я мог видеть сияние света, который следовал за ним, даже тогда я мог слышать звук его голоса, повторяющий его указания и наблюдения. Вскоре его голос стал слышен несколько тише, приглушенный препятствием и расстоянием. Но я не мог не задаваться вопросом, не был ли он смягчен благоговением перед его мрачным и пещеристым окружением.

— Омнерон! — позвал я. — Я не вижу тебя. Ты еще там?

— Да, Эйбон, я здесь. У меня были трудности, когда я перебирался через язык, но теперь я уже пересек его. Теперь он возвышается, как отвесная скала вверху и передо мной, и твердое небо поднимается, как другая скала позади. Я спускаюсь между ними, как паук на нитке. Интересно, хватит ли ее длины? Теперь твердое небо уступает мягкому, и мягкое небо также проходит выше меня. А вот слуховые отверстия появляются в стенах с обеих сторон. Я добрался до места назначения. Эйбон, привяжи лампу!

Для этой цели я намотал веревку вокруг деревянного клина, установленного в настиле для этой цели.

— Лампу привязал, — крикнул я.

— Очень хорошо. Тогда пришло время для следующего шага. Но сначала я должен обезопасить себя. Я просовываю ноги между ступенями лестницы, так чтобы удерживаться как ягодицами, так и ногами. Затем просовываю голову и руки между более высокими ступеньками, чтобы зафиксировать мои плечи и шею, мои руки теперь свободны для дела. Теперь я в полной безопасности. Матрос на снастях находится менее в безопасности, чем я. Матрос может быть опрокинут ветром, но здесь нет ветра. Хотя кто может сказать, какой ветер поднимется здесь, когда великий бог пробудится и сделает свой первый вздох! Я готов. Эйбон, опускай вниз гонг!

— Спускаю, — крикнул я. И я начал опускать веревку с мешком, в котором был гонг. Но мешочек с тканью не опускался так же легко, как проволочная клетка. Я должен был дергать за веревку, чтобы она двигалась, как рыбак играет своим линем, чтобы заинтересовать рыб.

— Проклятье, Эйбон! Где же гонг? Подождите, я его вижу. Но он слишком далеко слева от меня. Вы должны передвинуть его обратно. Теперь веревка в пределах моей досягаемости, но мешок прошел мимо меня. Вам нужно немного поднять его. Неважно. Я поймал веревку. И сам подниму его. Так мешок в моих руках. Теперь мне нужно только развязать и открыть его. Но подожди! Здесь что-то не так! Проклятье, Эйбон, что ты наделал? Эйбон, ответь мне! Эйбон! Эйбон! Эйб…

И это все. Это было последнее слово, сказанное Омнероном, последнее слово из всех, что он говорил, как я и предвидел с самого начала. Когда он спускался на моих глазах, я вытащил из рукава кинжал. Когда я опускал лампу позади него, я сделал глубокий разрез на одной из семи веревок, которые держали огромный рот открытым. Когда я опускал к нему мешок, я сделал аналогичный разрез на второй веревке. Когда он звал меня, я дотронулся своим лезвием до третьей. И больше мне не нужно было ничего делать. Так как в этот самый момент эти три веревки лопнули как одна, а четыре целые последовали за ними. Губы, зубы и челюсти громко сомкнулись, скрыв последнее слово Омнерона и навеки запечатав все остальные звуки.

Оставшаяся часть моей истории коротка. Омнерон не преувеличивал, когда говорил, что у его слуг нет ума. Без хозяина, способного управлять ими или направлять их, они даже не подумали помешать мне или воспрепятствовать моему побегу. Я спешно отбыл по кратчайшему маршруту и вскоре оставил спящего великана позади. Через час я присоединился к ожидающему меня верблюду, и незадолго до захода солнца мы прибыли к кипящим битумным озерам Тшо Вулпаноми.

Я сказал моему проводнику, что встречусь с ним здесь, и вскоре сделаю это. Но сначала у меня было более неотложное обязательство. В одиночестве я подошел под потемневшим небом к самому краю пузырящегося озера. И с этого края я бросил два металлических предмета в его бездонные глубины. Пусть никто не найдет их и не соблазнится увидеть грандиозный эксперимент Омнерона до его катастрофического конца.

Перевод — Р. Дремичев

Возлюбленный Садивы

Одним из последних и величайших чудес эры упадка и увядания был зоологический сад императорского дворца Мирааба, в краю Тасуун, что на континенте Зотик. На просторном дворе, разделяющем внешний и внутренний дворцы, произрастали живые джунгли, единственные уцелевшие из эпохи, предшествующей тому, как накатившийся прилив пустынных песков снёс все прочие джунгли. В окружении выцветших белокаменных стен, под стражей ограды из длинных бронзовых пик, сад этот был миром в себе, зелёным полумраком под сенью листьев, где сверкали цветы, подобные языкам пламени и рыскали лишь чуть уступающие им в красочности мохнатые, пернатые и чешуйчатые создания. Но теперь пала ночная мгла и зелёное стало чёрным. Закрылись цветы и попрятались звери. Единственным уголком джунглей, ещё различимым человеческому глазу при жёлтом свете медного фонаря на низкой каменной скамье у ограды, оставались несколько увесистых ветвей, то попадающих в этот свет, то выходящих из него и несколько мохнатых кочек, чернеющих на этих ветвях. Непонятно было, что это за кочки, до тех пор, пока одна из них не сдвинулась неторопливо, сонно зевнула и почесалась тёмной, лохматой и узловатой лапой.

Впрочем, Зилбрана даже в лучшие времена не очень-то интересовала флора и фауна, а тем более, когда он стоял прямо перед ними и глазел на них через металлические прутья. Но досаду у юноши вызывали не столько флора и фауна сами по себе, сколько обстоятельства, из-за которых он тут оказался. Перспективы Зилбрана казались куда ярче всего лишь неделю назад, когда его полк прибыл в Мирааб. Молодой солдат попал в Мирааб в первый раз и предвкушал всяческие городские удовольствия, какие только позволит его тощий кошелёк. Но Зилбран с товарищами в основном не покидали лагеря, разбитого в поле за стенами и почти не видели самого города. А чтобы освоиться там, им оставалось ещё меньше времени, поскольку большую часть каждого дня солдаты проводили в бесконечном круговороте учений и тренировок. Но после одного такого учения — долгого парада под раскалённым багровым солнцем, перед ослепительно белым и, на вид, пустым шатром, командир подошёл к Зилбрану и сообщил о новом задании. Ему следовало явиться в императорский дворец и ждать там дальнейших приказов.

У юноши тут же возникла целая уйма вопросов, но ответов у командира не нашлось. Да и во дворце их сыскалось не больше. Встретили Зилбрана глухие и немые слуги, так что он ничего не сумел от них добиться. Юноше пришлось просто следовать их указаниям — незатейливым жестам. Слуги повели его во дворец — накормить, вымыть и умастить маслом, побрить, причесать, надушить благовониями и нарядить в новые и нарядные одежды, скорее подходящие придворному, нежели солдату. А затем они привели Зилбрана сюда, во дворик у ограды. Вот таким, обманувшим чаяния, финалом завершилось всё, что произошло раньше — этим одиноким и унылым постом вдалеке от дворцовой жизни. И ещё большее разочарование — променять неунывающую компанию своих соратников на эту рощицу с дремлющими обезьянами. Но солдат должен исполнять долг, как бы тягостен тот ни был. А его долг — оставаться здесь, пока кто-нибудь не явится ему на смену.