Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Что ещё за Избранный?

— Пророчество Стефана Анвийского, — пояснил Волдо слегка удивлённо. — Разве вы не знаете?

— Если ты о Кейне, то он не особо придавал значение еретическим выдумкам.

— Это не выдумки. Стефан ни разу не ошибся в своих пророчествах. Правда, к вам они точно отношения не имеют, так как там речь о четверых, а не об одиночке.

— Сейчас было немного обидно. Ведь нас трое. Осталось найти четвёртого.

— Я же пошутил, — развёл Волдо руками. — Ни вы, ни я, ни тем более Красавчик не подходим под описание.

— И каково оно?

— Ну, могу ошибиться в деталях…

— Выкладывай, как помнишь.

— В год и месяц, когда Кровавое светило побито будет камнем небесным, на изнывающие от бедствий и ужаса земли сойдут четверо. Огненным будет один, и ненавистным. Чёрным будет второй, и преданным. Третий будет нелюбим. А четвёртый — избавлен и сам избавление даровать станет. И пойдут они дорогой мёртвых. И свершат суд над мёртвыми. И смерть принесут смерти не имущим. Как-то так, — закончил Волдо, вздохнув.

— Отлично! И что же здесь идёт вразрез с нашими биографиями? Ты рыжий. То бишь огненный. И — будем честны — тебя все ненавидят. Я тёмный колдун. Чернее не придумать. А о предательстве ты и сам знаешь. Красавчик обожает избавлять людей от яиц, да и самого его пора бы стерилизовать, чтобы на кобыл не отвлекался. Осталось подыскать нелюбимого. И, что-то мне подсказывает, это будет меньшая из возможных проблем.

— Но все четверо должны быть «сошедшими» — из иного мира! Да и как быть с кровавым светилом, побитым камнем небесным? Тут речь явно о затмении, а его давным-давно не было!

— Да и поебать. Будто кто-то, кроме нас, знает, когда и откуда мы снизошли. Смерть смерти не имущим несём? Несём. Чё ещё надо? Уж крестьянам полуграмотным этого точно за глаза хватит.

— Предположим. Но зачем это вам?

— Шутишь? Быть Избранным в мире победившего мракобесия и суеверий — это же билет в высшую лигу. Никакие чины и титулы не нужны, когда ты Легенда. Про Орлеанскую деву слыхал? Хотя, откуда тебе… Короче, одна деревенская девка нажралась спорыньи и давай с Господом Богом тет-а-тет беседовать. Само-собой, похвасталась этим перед односельчанами. Слово за слово, и вот уже слухи дошли до епископа. Ну, привезли девку, поговорили с ней — вроде, не врёт, уверенно излагает. Да и неёбана ещё — тоже большой плюс. Покумекали и решили — девка богоизбранная, надо бы ей армию дать под командование, авось с Божьей помощью да победит в Столетней войне. А чё нет-то? Дали. И, справедливости ради, несколько битв она даже выиграла, благодаря тому что здорово воодушевляла солдатню. Но, в конце концов, её предали, взяли в плен, а потом и вовсе сожгли заживо как еретичку. Людишки ссыкливы и завистливы, об этом забывать нельзя, даже будучи Избранным.

— Так вы хотите армию?

— Я хочу всё, мальчик мой. Абсолютно всё.

Глава 38

Обратный путь к Лисьей Норе выдался дольше и утомительнее, чем изначальный. Мало того, что приходилось быть бдительнее, памятуя о вероятных патрулях с кордонами, так ещё и поклажа норовила переломать тазовые кости наших многострадальных кляч. Сам удивляюсь, как мы допёрли это через половину Швацвальда. С такими трофеями хоть сейчас можно было осесть где-нибудь в глухой провинции, прикупить особнячок и комфортно встретить… Чёрт! Вот же липкая дрянь, так и лезет в голову! Нет уж, хватит с меня «достойной старости».

Через три привала, около дюжины ситуативных трупов и парочку околотеологических диспутов мы, наконец, достигли проклятого поместья и, потирая затёкшие от седла жопы, ввалились, как к себе домой.

— Хозяйка! Накрывай на стол! Мужчины вернулись с добычей!

Но героев никто не ждал с распростёртыми объятиями. Более того, баронесса даже не потрудилась ради меня навести иллюзию, и поместье встречало нас в своём истинном зловещем виде.

— Что-то здесь не так, — предположил я, и донёсшиеся сверху звуки тут же подкрепили мои подозрения.

Наверху что-то жутко выло на фоне треска ломаемой мебели и звона битой посуды.

— Меч. За мной оба.

— Вы уверены, что стоит? — едва слышным шёпотом поинтересовался Волдо.

— Нет. Держи души наготове.

Тревожный шум доносился с третьего этажа, из самого конца правого крыла. Странно, что я не услыхал его с улицы.

В коридоре было темно настолько, что даже моё зрение пасовало, обозначая предметы в самых общих чертах. Я шёл первым с мечом наизготовку, Красавчик и Волдо плелись следом, стараясь не отклоняться ни на миллиметр в сторону. Мы двигались тихо, стараясь не выдать своего присутствия до тех пор, пока не станет ясно, с чем имеем дело. То, что чёртов Ош щедр на сюрпризы, я уже понял, а ни одного приятного пока не встретил. Звук шёл издалека, не из боковых комнат, из последней, дверью обращённой к нам. И перед этой дверью что-то сидело. Его очертания невозможно было распознать. Они напоминали груду тряпья с торчащей из неё головой на неестественно длинной шее. Будто птичьей. Голова то склонялась, то поднималась вновь, словно существо боролось со сном. Я был в десятке метров от него, когда одна из неуклюжих скотин, следующих за мной по пятам, наступила на какую-то душераздирающе заскрежетавшую херню. И я чуть не ослеп. Темнота коридора в одно мгновение обернулась ярким светом лампад и люстр, а затхлый воздух наполнился ароматами тончайших благовоний.

— О! Я не заметила ваш приход! — воскликнула баронесса, шурша подъюбниками. — Прошу меня простить. Верно, задремала, — поднялась она на ноги и сложила ладошки в извиняющимся жесте.

— Что за дверью? — решил я пропустить протокольные любезности.

— Этой? — указала Арабель себе за спину.

— Да, именно. Что за этой самой дверью?

— Ничего особенного. Просто, относительно неудачный эксперимент, — неловко улыбнулась она.

— Ладно. Где мой фильтр?

— Ну… Он…

— Он там, да? За этой самой дверью.

— Кое-что пошло не по плану, — просияла баронесса ещё боле обезоруживающей улыбкой.

— Дьявол… Не люблю, когда что-то идёт не по плану. Особенно, когда в этот план входит небольшая война, где я против целой столицы графства.

— Так тебе удалось?!

Вместо пресного вербального ответа я красноречиво продемонстрировал палец Бертольда.

— Прекрасно!!! Значит, все помехи устранены! Наконец-то!!!

— Я, безусловно, разделяю твою радость по этому поводу. Но — чёрт подери! — что не так с моим фильтром?!

— Не нужно волноваться. Фильтр в рабочем состоянии. Твоему душевному здоровью ничто не угрожает. Но…

— Блядь… Почему вся хуйня начинается со слова «но»? Говори прямо. Я не кисейная барышня. Мне доводилось слышать даже сравнение моего хера с карандашом в стакане, и я выжил. Не бойся, руби правду-матку.

— Хельга… Так её зовут? Начала изменяться.

— Рановато.

— Нет, иначе изменяться. Вероятно, это влияние твоей души, с которой она связана.

— Давай попроще. Я в этих делах не дока. Что с ней и чем это мне грозит?

— Она не накапливает ментальный мусор. Она извергает его вовне, впитывая лишь остаточную энергию — твои объедки. Но в общей массе этих объедков так много, что её сущность стремительно… Деградирует? Эволюционирует? Я не уверена. Но она меняется. Я раньше с подобным не сталкивалась. Та часть душ, которую она поглощает, даёт ей силы. Слишком большие для телесной оболочки ребёнка. И эта оболочка трансформируется.

— Жатва случилась четыре дня назад. Она всё это время продолжает извергаться?

— Да. Я не предполагала, что жатва станет столь массовой.

— Ну, знаешь, они не хотели уходить по-хорошему.

— Ты же не поглотил душу Бертольда? — нахмурилась Арабель с подозрением.

— Нет, хотя соблазн был.

— Ну да, она вряд ли оставила бы тебя в прежнем обличье. Скольких ты употребил?

— Не меньше сотни, думаю. Может, полторы.

— Ближе к двум, — тихонько уточнил Волдо.

— И примерно половина из них благородных кровей, — поцокала язычком баронесса. — То есть весьма немалые.