Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Кол! Чего вы ждёте?! — проорал Волдо с солидного расстояния, не разумея причин проволочки. — Прикончите его!

У блядь, какие все умные. Сука!

Одна из громадных лапищ в латной перчатке отпустила полуторную рукоять меча и едва не сменила её на мою голову. Я снова кувыркнулся и рубанул по ногам, но клинок со звоном и омерзительной вибрацией отскочил от золочёного наголенника, кажется, не оставив на нём даже царапины.

— Какого хера вы творите?! — не унимался Волдо.

— У него нет крови! — проорал я в ответ, улучив момент и надеясь, что умник отъебётся от меня со своими вопросами и советами, но не тут-то было.

— Рубите под колено!

Ой спасибо нахуй! Что бы я без тебя делал. Ты попади ему под колено, когда эта паскуда носится, как в жопу ужаленный и дрыном свои машет!

Спасительный кувырок и ещё, надо держаться ближе к ногам, если не хочу размножиться делением. Закручивать в сторону правой руки, чтобы не схватил левой. И искать, искать прореху. У каждого есть слабина, даже у такого танка.

И я отыскал её, слабину. Нырнув в ноги, мне удалось изловчиться и от души рубануть в стык между защитой бедра и гульфиком. То, что брызнуло мне в лицо действительно нельзя было назвать кровью. Желтовато-розовое, чересчур густое — это больше походило на сукровицу, на грязный гной. Но терять эту жидкость Бертольду явно не понравилось. Гигант взвыл и удвоил интенсивность попыток призвать меня к ответу за всю хуйню.

— Порву!!! Тебя!!! На!!! Куски!!! — ревел он в до неприличия кратких паузах между ударами, превращающими зал в пыльные руины.

Пудовый меч свистел у меня над головой как ивовый прут, а неугомонная лапища с маниакальным упорством пыталась вцепиться в моё балансирующее на грани гибели тельце. И тут я заметил ещё одно слабое место — латная перчатка защищала кисть лишь сверху, а ладонь была укрыта только кожей. Уйдя из-под очередного бетонобойного удара, я не стал кружить влево, а пригнулся и, дождавшись нависшую лапищу, что есть мочи рубанул снизу вверх. Сталь фламберга проскрежетала по металлу перчатки с внутренней её стороны. Бертольд заорал и отшатнулся, таращась на брызжущие ихором обрубки пальцев.

— На сколько кусков? — крутанул я меч, стряхивая с клинка гнусную жидкость. — Больше пяти?

Герцог вытаращил горящие безумием глаза, переводя взгляд с меня на раскиданные возле ног пальцы и обратно, после чего с леденящим кровь воплем ринулся в атаку. Размахивая своим дюрандалем так, что огромный клинок чертил острием по полу, Бертольд вынудил меня отступать, дабы не угодить в эту скрежещущую и сыплющую искрами шинковку. Я спешно семенил назад, каждую секунду рискуя лишиться ног, пока не упёрся спиной в стену. Следующий взмах должен был навсегда избавить меня от проблем выбора обуви, но тут в голове что-то вспыхнуло. Озарение! И голос внутри черепа произнёс: «Прыгай». А кто я такой, чтобы противиться голосам в голове? Я прыгнул. Прямо на приближающийся развёрнутый плашмя клинок. Пока мои чудом уцелевшие ноги отталкивались от упругой стали, руки успели перехватить фламберг так, что правая сжала рукоять возле самой гарды, а левая ухватилась за рикассо. Я взлетел на уровень головы Бертольда и загнал острие в прорезь забрала. Герцог пошатнулся, его правая рука неловко махнула мечом в последний раз, ноги обмякли, и тело с грохотом рухнуло на разбитый вдребезги пол. Я, не веря удаче, всем весом навалился на гарду, загоняя фламберг как можно глубже в буйную голову, после чего не преминул пошатать его из стороны в сторону. Смотровую прорезь залило ихором. Гнойная жижа потекла ручьями по шлему. Огромное тело Бертольда в последний раз дёрнулось и затихло.

— Пресвятая Амиранта! — подскочил Волдо ко мне, гордо восседающему на трофее. — Вы это сделали! Вам удалось!!!

— А ты сомневался? — выдернул я из герцогской головы фламберг и передал оруженосцу.

— Не то, чтобы… — замялся тот, аккуратно принимая вымазанный меч. — Но некоторые опасения были. Вот же мерзость.

— Где душа? — задался я вслух животрепещущим вопросом и тут же приметил золотистое сияние, зародившееся и быстро растущее под забралом.

Откинув вверх металлическую маску, я увидел, как из раскрытого в предсмертном крике рта Бертольда поднимается объятая будто живым свечением сфера. Казалось, магическое пламя окутывало её, струясь и переливаясь. Так красиво… Я как заворожённый следил за выходом души из безжизненного тела герцога, пока та не зависла над его лицом, сделавшись ещё больше, ярче и прекраснее. Никогда не видел ничего подобного. В тот момент мне показалось, что это само счастье в своём концентрированном виде. Только протяни руку и познаешь его. И я потянул.

— Нет! — вцепился мне в плечо Волдо, мешая достичь цели.

— Пошёл прочь! — отмахнулся я, всё ещё находясь под чарами великой души, и пацан отлетел в сторону.

— Не поглощайте её! Вы не готовы!

Но рука всё тянулась к вожделенному концентрату счастья. Лёгкое покалывание на кончиках пальцев дополнилось приятной мягкой теплотой. Душа манила, не отпускала, обещая неземное блаженство. И я уже готов был раствориться в нём, как вдруг удар в плечо разлучил меня с моей прелестью, скинув на пол с Бертольда.

— Ты очумел?! — крикнул я Красавчику, занявшему моё место на трупе и неодобрительно мотающему башкой. — В вас обоих бесы вселились?! Я просто хотел подобрать её!

— Не врите, — поднялся на ноги Волдо. — Вы хотели её поглотить. И это убило бы вас.

— Да с чего ты взял?

— Великие души не такие, как души смертных. Они обладают собственной волей, могут внушать мысли и чувства. Слыхали выражение «Ненавидеть всей душой»? Так вот эта душа вас ненавидит и желает уничтожить.

— Неужто старину Бертольда так сильно задели мои слова? Ну, или меч в голове… И что с ней теперь делать?

— Её нужно изолировать, — подошёл Волдо к трупу герцога и стянул с его правой руки перчатку. — Поместим сюда, — аккуратно накрыл он парящую в воздухе душу и спешно обвязал горловину перчатки своим пояском. — Это не защитит нас полностью, но ослабит её чары.

— Откуда ты — чёрт подери — столько знаешь о великих душах?

— Из баллады, — ответил юный эрудит после небольшой паузы.

— И что за баллада?

— Баллада «О чёрной душе Иеремии и о павших героях» за авторством Луки Печатника, раз уж вам так интересно.

— Интересно, да. О чём же она?

— О том, какие жуткие козни творила душа колдуна, пока её доставляли в Ничью крипту на острове Жернов посреди Халийских топей.

— Непременно прочту при случае.

— Рад буду обсудить с вами этот поэтический труд. А пока, быть может, вернёмся к более насущным делам? Похоже, мы стали богаче не только на великую душу, — указал Волдо на массивный перстень, украшающий большой палец правой руки герцога. — Хм, не снимается, прямо в мясо врос.

— Это не так делается, — похлопал я себя по привычным местам и не обнаружил ничего, кроме стилета. — Дай-ка нож.

Волдо быстро выудил из складок платья трофейный тесак и передал мне:

— Проще было бы отрубить мечом.

— Нет, — присел я возле вельможной убоины. — Хочу сделать всё аккуратно.

— Вы не там режете, так перстень не снять.

— Я не хочу перстень, я хочу палец.

— Зачем?

— Думаешь, почему меня зовут Коллекционером?

— Даже не знаю… Родители отличились нестандартным подходом к выбору имени?

— Нет, я коллекционировал пальцы своих целей. Не всех, только самых видных. Их было больше сотни, в моей коллекции. Чёрт, как же давно я этого не делал.

Клинок тесака с умопомрачительно ностальгическим хрустом разделил сустав и нежно рассёк сухожилия. Палец Бертольда был большим не только номинально, он был крупнее моего в два раза. Украшенный россыпью сверкающих камней перстень эффектно подчёркивал ценность трофея.

— И что вы намерены с ним делать? — поинтересовался Волдо, брезгливо наблюдая за сим актом членовредительства.

— Наслаждаться.

— Но чем? — усмехнулся он, не понимая.

— Чувством собственного превосходства, разумеется. А для чего ещё нужны трофеи? Всё ради этого.