Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Присаживайтесь. Вижу, нам есть о чём потолковать.

Мы, не смея возразить хозяину заведения, усадили свои пятые точки по стульям и приготовились слушать балладу об упадке прежде доходного дела.

— Давайте начистоту, — многообещающе начал трактирщик, разлив по стаканам, — никакие вы не торговцы. Этими байками можете наших дурней на воротах кормить. Я в своё время тоже «приторговывал», — указал он на длинный глубокий шрам, идущий от левой скулы к подбородку. — И нашу братию завсегда распознаю. Скол, — поднял он стакан.

— Скол, — ответили мы дружно и осушили тару.

Я довольно крякнул, Волдо весьма некстати прослезился, а Глют едва не пыхнул огнём.

— Облегчу вам задачу, — продолжил трактирщик, припечатав стакан к столешнице, — и не стану дожидаться вопросов о причинах всем очевидной обстановки. Причина проста — в наших лесах завёлся вервольф.

— Кто? — проблеял Волдо, всё ещё не утерев слёзы.

— Оборотень, иначе говоря. Слыхали о таких?

— Не доводилось, — ответил я, решив не распространяться о своих познаниях фольклора.

— Человек-варг, — предельно лаконично пояснил Олаф и добавил: — Тот, кто обычно среди людей ходит, а по желанию своему умеет в варга обращаться, и в зверином обличье разум теряет, инстинктам животным всецело отдаётся. Вот он кто. Здоровенный. Прежде мы таких здесь не видали. Рыщет вокруг деревни, носу не даёт высунуть. Уже больше дюжины народу сожрал. По большей части на баб нападает. Но в последнее время и мужиками перестал брезговать. На самом деле вам крупно повезло, что сумели добраться сюда в целости.

— Вервольф, значит? — усмехнулся я для виду, хоть и не слишком сомневался в правдивости услышанного, но чуял, к чему идёт дело, и планировал хорошенько набить цену.

— Ну-ну, — скривился трактирщик в саркастической гримасе. — Небось, думаешь, что горные дикари нафантазировали себе невесть чего, а по лесам всего лишь дикий зверь бродит. Бьяр там, или крупный варг. Верно?

— Не стану лукавить, были такие мыслишки.

— Его видели, — зловеще прошипел Олаф, подавшись вперёд. — Есть три живых свидетеля, и каждый говорит одно и то же — огромная тварь под три метра ростом, когда стоит на задних лапах. Морда, как у варга, но чуть короче. Поджарая, совсем не как бьяр. И покрыта серо-бурой шерстью. Вервольф, как он есть! Но видели и кое-что необычное, — сделал Олаф интригующую паузу. — Металлический блеск под той шерстью. Не везде, местами. Это странно, да, но факта наличия вервольфа в наших лесах не отменяет.

— Так что же вы не соберётесь всей деревней, да не устроите облаву?

— Вот и я о том же! — воспрянул духом Олаф. — Уж сколько про то толкую! Да всё без проку. Уже и к ярлу ходил — впустую. Народ весь ужасом скован. Никто за ворота и шагу ступить не готов. Но!

— Погоди. Перед этим нужно выпить.

— И то верно, — согласился Олаф и наполнил стаканы, после чего продолжил: — За решительность! Скол!

— Скол, — ответили мы с разной степенью решительности и опустошили тару.

— Так вот, — продолжил Олаф, занюхав рукавом, — если вы согласитесь встать во главе облавы, глядишь, и остальные за вами подтянутся.

— И ради чего нам это? — осведомился я.

— Золотом или душами? — без лишних предисловий расставил точки над «И» Олаф.

— Очищенными.

— Пять.

— Хм… — облокотился я о стол и повертел головой в поисках клиентов. — Поправь, если ошибаюсь, но, кажется, из-за этого вервольфа твои дела совсем не идут в гору. Пять душ? Дружище, за такой гонорар я могу разве что помочь с уборкой. Кстати, она не помешает. Ну, а если хочешь реального содействия — придётся раскошелится на двадцать. Чистых.

— Десять.

О, как же я люблю людей дела. Никакой лишней рефлексии, никакого притворства. Как только речь заходит о цене, все маски тут же оказываются сброшены.

— Восемнадцать.

— Двенадцать.

— Пятнадцать — красная цена. Уверен, в случае успеха, ты с ярла на покрытие всех расходов стребуешь.

— По рукам!

Мы с Олафом пожали друг другу пятерни и перешли к более содержательной части сотрудничества:

— Считаю, это нужно отметить.

— А то как же! — довольно щерясь, разлил тот на четверых.

— И закусить бы не помешало.

— Только холодное, уж не обессудьте.

— Тащи.

Остаток вечера мы провели, запивая самогоном вяленое мясо и квашеную капусту с чёрствым хлебом. Камин приятно потрескивал дровами, пока за окном выл ледяной ветер.

— А скажи-ка, любезный Олаф, — наконец, почуял я разливающееся по телу приятное тепло, — отчего тот вервольф предпочитает нападать на баб? С чего бы ему осторожничать, при его-то габаритах?

— Кто ж знает? Может быть, ему мясо понежнее нравится.

— М-м… Так бабы ещё и молодыми были? Вервольф гурман?

— Молодыми, да, — ответил трактирщик тоном, будто сам впервые об этом задумался. — Совпадение. Сперва он сразу пятерых убил, прямо за стеной. Девки за хворостом пошли, да так и… Понравилось, наверное, вот и продолжил.

— А мужики при каких обстоятельствах гибли? Одни, или с бабами за компанию?

Олаф осушил очередной стакан и взял паузу на размышление:

— За компанию. Ах ты ж…

— А что до душ? Находили их?

— Души-то? Находили, да не все.

— Дай угадаю — только мужские.

Олаф, сопя, покрутил пустой стакан, будто собрался ввинтить его в столешницу:

— Чудно это всё. Дюже чудно.

— Дохлые бабы не облюбованы были, случаем?

— Да что ты?! Нет! Обглоданы только. Больше всего груди, живот и бёдра. Но это дело понятное — зверь в первую очередь жир съедает.

— Тел где-нибудь на леднике не завалялось?

— Мы, по-твоему, варвары какие-то?! Сожгли в тот же день, как нашли.

— А обглоданы были чьими зубами?

— Что за вопросы? — поморщился Олаф. — Звериными, разумеется.

— Сам видел?

— Да все видели. Там куски целые были выдраны, борозды на костях. Ты к чему клонишь?

— Тебе ведь доводилось поглощать душу? Не понаслышке знаешь, какой после этого аппетит разыгрывается?

Трактирщик нахмурился и многозначительно промолчал, а я продолжил:

— Ваш вервольф забрал души убитых им девок. Сомневаюсь, что положил трофеи в карман. Он поглотил их, а уж потом принялся жрать. Он охотится не ради пропитания, а ради душ, и именно женских.

— Зачем это ему? — спросил Олаф так, будто в самом деле ожидал услышать от меня откровение.

— Мне почём знать?

— Может, не дают в человечьем-то обличье, вот и озлобился? — безо всякой иронии выдвинул трактирщик гипотезу.

— Тогда бы он их не только в пищу употребил.

— И то верно. Выходит, не так уж он и похож на вервольфа-то? Жрёт зубами звериными, а соображает мозгами человечьими. Больно разборчив для одержимого.

— Так или иначе, а мы его возьмём, — обвёл я испытующим взглядом моих верных соратников.

— Можешь подбирать на стене место для трофея, — небрежно обронил Глют, водя пальцем по кромке стакана.

— Дело решённое, — не остался в стороне Волдо.

— Это как раз то, что я и хотел услышать! — расцвёл Олаф. — Так, значит, собираю народ на облаву?!

— Народ не нужен, — помотал я головой.

— Как не нужен?

— Лишняя суета. Ты нам лучше девку посочнее найди.

— На ночь, или?.. — помрачнел Олаф.

— На приманку, дружище, на приманку.

— Святые духи! Да где же я?..

— Ты хочешь избавить деревню от напасти, или нет?

— Как никто другой!

— Так включи фантазию. Зверь клюёт на молодых девок, и умён не в пример варгам. Его флажками не обложишь. Нужен живец. Статный такой, грудастый, крутобёдрый, кровь с молоком! Разумеешь? Или хочешь, чтобы вся деревня за твой счёт бестолку по лесу шароёбилась?

— Нет… Нет, этого я точно не хочу.

— Так найди нам её. Одну единственную, но такую, мимо которой не пройти. Есть на примете?

Олаф надул щёки и обречённо покивал:

— Есть.

Глава 45

Мы провели ночь в гостевых комнатах трактира, а на утро Олаф собрал нас в общем зале, накормил и попросил не расходиться.