Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Да не то, чтобы недосказанным. Просто, есть ощущение, что эта история — чистый воды пиздёж. А я привык доверяться ощущениям, они редко меня подводят.

— Сдаюсь, — насмешливо вскинул Глют руки. — Что меня выдало?

— Брось. Ты ведь и не старался сойти за другого.

— Было время, когда старался, но безуспешно. Хотя, люди по-прежнему говорят, что я из самых низов. Не могу их за это корить. Людям нужны герои из своих. Те, кто воплотит в жизнь их самые жуткие, кровожадные, напитанные ненавистью мечты. Я был нелучшим кандидатом, но единственным. И народная молва не прошла стороной.

— Что верно — то верно. Мало кто на дне будет счастлив возвышению своей ровни. Но вот попаданию оного в эпическую мясобойную заворуху, да чтобы непременно с трагическим финалом — это да, это завсегда пожалуйста, только успевай чернила подносить неутомимым летописцам. Так кто ты на самом деле?

— Я бастард одного северного барона. С детства жил при отце, обучался грамоте, фехтованию, танцам. Сытно ел, сладко спал, был обласкан вниманием юных прелестниц. Словом, всё у меня шло хорошо, грех жаловаться.

— Пока…

— Ох уж это «пока», — усмехнулся Глют. — Проклятый рубикон, возникающий прямо под ногами, когда шагаешь по жизни лёгкой походкой.

— Дай угадаю. Женщина?

— Если бы. Грязный мерзкий старик полусъеденный проказой. О, нет, не в том контексте, — Глют протяжно вздохнул и, цокнув языком, продолжил: — Тебе приходилось испытывать чувство непреодолимого отвращения? Настолько сильного, что желание уничтожить его источник затмевало бы… всё?

— Я с раннего детства повидал столько дерьма, что меня всегда было трудно удивить.

— Сочувствую. Должно быть, мне в жизни повезло больше. Хотя бы в её начале.

— Ты сжёг того старика?

— Я даже не понял, как это вышло. Он потянул ко мне свои гнилые пятерни и вспыхнул, будто промасленное чучело. О, как же он орал, носясь по двору и катаясь по земле. Корчился и трясся, пока не превратился в уголь. А я стоял столбом и таращился, не замечая огня на своих руках. Огня, который меня не обжигал. Но остальные, конечно, заметили. Мне пришлось бежать. Я прятался по лесам, пока не набрёл на заброшенную деревню, где и остановился, выбрав лачугу поцелее.

— Но тебя нашли.

— Само-собой. Позже я слышал, что отец пытался остановить охоту, но инквизиция уже почуяла кровь. Этих псов не прикормишь и не запугаешь. Можно их презирать, можно ненавидеть, но нельзя отрицать, что они — самая неподкупная и фанатичная структура в этом до костей прогнившем королевстве. Забавно да?

— Что именно?

— На совесть здесь свою работу делают лишь те, кто призван выслеживать, пытать и уничтожать.

— Ничего удивительного. В основном на подобную службу идут настоящие энтузиасты. И не потому, что их дед и отец занимались тем же самым, не потому, что работёнка непыльная и платят прилично, а потому, что ни вино, ни бабы, ни золото никогда не дадут им того упоения, какое они получают от власти над чужой жизнью. Это настоящий наркотик, с очень тяжёлой зависимостью.

— Ты будто бы знаешь, о чём говоришь.

— Так что было дальше?

— А дальше я проснулся одним морозным утром от того, что со всех сторон моей лачуги скрипел снег. Их было десятка два, не меньше. И знаешь, кто был у них во главе? Ни за что не догадаешься.

— Колдун.

— Шогун тебя раздери! — нарочито «удивился» Глют. — Ты, верно, в голову ко мне забрался! Ладно, шучу. Только дремучие идиоты уверены, что в инквизиции нет места магии. Святоши никогда не смогли бы обуздать подобные силы, не обладай ими сами. Нда… Этот инквизитор был хорош в иллюзиях. Многие полагают, что иллюзии — нечто безобидное, несерьёзное, вроде фокуса. Большое заблуждение. Иллюзионисты способны навязывать свою волю, ничем не выдавая себя окружающим. Мне тогда причудилось, что пришёл отец со своими людьми. Он звал меня, просил выйти, обещал защиту. Очень натурально, даже подозрений не возникло. Правда, к тому времени я голодал уже не первую неделю, мысли путались и без иллюзий. Я открыл дверь и тут же получил по голове. Не успел очухаться, как на шею накинули ухват.

Глют отогнул воротник и продемонстрировал глубокие отметины от шипов.

— Как же ты выкрутился? — спросил я с нескрываемым интересом, будто мальчишка, которому рассказывали холодящую кровь историю о злоключениях крутого полумифического героя.

— Святоши допусти ошибку — напялили мне на голову мешок. Ведь всем известно, что пиромант не сожжёт то, чего не видит. Да вот только мешок-то я видел очень хорошо, а он отлично горит. Не знаю, от страха или от отчаяния, но во мне пробудились силы, о которых я и не подозревал. Я сжёг всех, кто там был, а заодно и половину деревни. А потом, сломя голову, бросился в лес. Даже души не стал брать. Через сутки вышел к людям и отрубился на ближайшем пороге.

— Так тебя выходили сердобольные крестьяне? Небось, и красивую легенду они же сочинили.

— Именно. Не без моей помощи, конечно, но…

— Был запрос от населения.

Глют усмехнулся и шутливо погрозил мне пальцем: — Ты, друг мой, на удивление точно подбираешь формулировки. Обычно такие люди не в пример умнее остальных. Есть лишь одно «но» — самые умные это тщательно скрывают.

Глава 44

Знакомство пироманта с нашим неразлучным дуэтом прошло чуть лучше, чем я опасался, но несколько хуже, чем я надеялся. Поначалу они просто молча глядели друг на друга, что меня вполне устраивало. Но потом Глют, прикинув хер к носу, глубокомысленно изрёк: «Эта дохлая мразь верхом на вонючем демоне создаст нам проблемы». И — кто бы мог подумать — так и вышло. Хельга зашипела и силой безграничной ненависти ко всему, что не является Красавчиком, швырнула сквернослова наземь. Тот, грохнувшись, проехал на жопе метра два и, ещё не успев подняться на ноги, сотворил пламя вокруг своих шаловливых ручонок.

— Хватит! — скомандовал я.

Но новые знакомые решили как следует узнать друг друга, вплоть до ливера и пепла. Перед Глютом из воздуха материализовался огненный шар, а Хельга, поднимая облако пыли вокруг, явно готовилась к кавалерийской атаке, и Красавчик был только за.

Пришлось пойти на крайние меры и замедлить кровоток в разгорячённых организмах. Красавчик и Глют будто вмиг осушили по бутылке шнапса. Их глаза тут же выпустили противника из фокуса, а ноги обмякли и подогнулись. Раздосадованная таким поворотом событий Хельга визжала и неистово трясла своего павшего скакуна за складки шкуры, но всё было бестолку. Боевой задор уже покинул кровонаполненных бузотёров.

— Кто это сделал? — растирая онемевшее лицо, сел на землю Глют. — Ты? — кивнул он на Волдо, отчего тот попятился, отрицательно тряся башкой.

— Не он, — взял я вину на себя.

— Вот, значит, как. Стало быть, наш командир горазд не только мечом махать. Хех, а ты полон сюрпризов. Я чуть в обморок не грохнулся. Что это было?

— Магия крови. На пробу за счёт заведения.

— Низшая магия такой силы? Впечатляет. Можешь и убить?

Этот вопрос весьма неожиданно для меня пробудил чувство непреодолимого возмущения у моего верного оруженосца:

— Должно быть, сидя в Хайме, ты не слыхал последних новостей из Швацвальда. Кол перебил весь гарнизон и захватил столицу графства, убив Бертольда Длинноногого. Так что, будь добр, прояви уважение к своему командиру и воздержись от ослушания.

О, как же приятно засвидетельствовать признание собственных заслуг.

— Гарнизон? — без наигрыша округлил Глют глаза. — Это не меньше двух сотен. Как?

— Не твоя забота, — решил я закрепить достигнутый эффект. — Тебе следует помнить лишь одно — мои приказы не стоит игнорировать. Это понятно?

— Целиком и полностью.

— Даже не представляешь, насколько радостно это слышать. Ты мне нравишься, правда. Но если твои желания пойдут вразрез с моими… Всё произойдёт быстро. Настолько, что ты успеешь лишь пожалеть о принятом ошибочном решении.

— Я понял. Мои амбиции не выше желания жить.