— Работа тяжелая, Хана, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Приходится много думать. Вот и меняюсь. Взрослею, наверное. Или просто перестал быть таким… оболтусом.
Она недоверчиво хмыкнула, но от дальнейших расспросов ее, к моему облегчению, отвлекли близнецы Рен и Рин, которым было лет по восемь. Эти двое, казалось, были созданы для того, чтобы превращать любую мирную деятельность в хаос. Они устроили соревнование, кто быстрее слепит пельмень, и в итоге вся их часть стола была в муке и ошметках фарша, словно там прошел небольшой мучной ураган.
— Аккуратнее, — машинально сказал я, забирая у Рена из рук комок теста, который он пытался запихнуть себе в нос. — Смотри. Нужно вот так положить начинку, — я показал ему, — а потом защипывать край, делая маленькие складочки.
Близнецы с открытыми ртами смотрели, как под моими пальцами вдруг рождается идеальный, ровный гёдза. Он был настолько совершенен, что даже Хана удивленно приподняла бровь, что уж говорить обо мне, который просто надеялся, что хоть бы этот пельмень не развалился у меня прямо в руках.
— Ого! — выдохнула Рин, ее глаза были размером с блюдца. — Братец Херо, ты волшебник!
Вся эта сцена происходила под смех тетушки Хару.
— Ай да Акомуто!
Ужин был шумным и веселым. Мы сидели за огромным столом, и каждый нахваливал свои гёдза, утверждая, что именно его были самыми вкусными. Макото, с остатками муки на щеке, жадно уплетал пельмешки, Юки же аккуратно ел, не проронив ни крошки. Рин пыталась незаметно стащить гёдза с тарелки Рен, который был слишком увлечен рисованием кетчупом по тарелке. Хината, наевшись, уже дремала на коленях у тетушки Фуми. А Кайто, быстро умолотив свою порцию, поднялся к себе в комнату. И я ел и чувствовал, как уходит напряжение последних дней.
После ужина, когда дети разбрелись по своим комнатам, а тетушки принялись за мытье посуды, я вышел на старую деревянную энгаву, выходившую в небольшой сад. Сел на ступеньки и задрал голову. Ночное небо было усыпано звездами, такими яркими и далекими, а воздух был прохладным и свежим, наполненным ароматом ночных цветов.
Дверь тихо скрипнула, и рядом со мной опустилась Хана.
— Не спится? — тихо спросила она.
— Просто думаю, — ответил я, глядя на звезды.
Мы помолчали, слушая сверчков.
— Знаешь, братец, — вдруг сказала она, глядя на звезды. — Ты, конечно, стал очень странным. Но… — она запнулась, словно подбирая слова. — Хорошо, что ты такой. Раньше ты был… как будто не с нами. Вечно в своем телефоне, вечно недовольный.
Я молчал, не желая перебивать ее и сбивать с мысли.
— Ты будто забыл, что мы твоя семья. Отдалился, отгородился, постоянно отмахивался от нас и закрывался в комнате. А потом вообще уехал в другой город учиться, — и тут Хана посмотрела на меня. В ее глазах я видел такую бурю эмоций, столько вырвавшихся на волю чувств, что внутри что-то защемило. — А сейчас ты здесь. По-настоящему. Ты словно снова стал нашим братцем.
В ее глазах стояли слезы. Мы смотрели друг на другу еще несколько долгих мгновений, а затем она встала, и я почувствовал легкое прикосновение к своему плечу.
— Спокойной ночи, братец.
И ушла, оставив меня одного с моими мыслями.
Я сидел на холодных ступенях, смотрел на звезды и впервые за очень долгое время не чувствовал себя одиноким. Я был измотан до предела. Физически, морально, психологически. Но это была усталость не от пустоты, а от наполненности, от прожитого дня, от уборки, от лепки пельменей, от разговоров, от смеха. Это была та самая усталость, которая приносила удовлетворение.
Я не знал, сон ли это, кома или чья-то злая шутка. Но я понимал одно. Я невольно становился частью этой жизни. Становился Акомуто Херовато. И это было страшно...
___________________________________________________
Справка:
Гёдза (яп. 餃子) - это японские пельмени, которые произошли от китайских цзяоцзы, но приобрели свои особенности в японской кухне. Гёдза обычно готовятся с мясной (свинина, говядина, курица) или овощной начинкой, обжариваются с одной стороны и затем тушатся на пару.
Воробей стал ястребом – поговорка, чем-то похожая на нашу «Неужто снег завтра пойдет». Тут использовалась в контексте, что мол человек совершил что-то ему нехарактерное, и тем самым как преобразился.
Энгава (яп. 縁側) - это японская веранда, открытая галерея, примыкающая к дому вдоль одной или нескольких стен, часто используемая для любования садом. Она является продолжением жилого пространства и плавно переходит из закрытых помещений в открытую террасу.
Глава 10
Пробуждение в этом доме, однако, совсем не напоминало рекламу кофе, где лучезарная блондинка томно потягивается в белоснежных простынях под пение райских птиц. Мое утро в приюте, как правило, начиналось со звуков, способных поднять мертвого и заставить его бежать марафон. Сегодняшний день не стал исключением. Виновником моего резкого возвращения из небытия (где мне, кажется, в очередной раз припоминалась Наталья Львовна, доказывающая, что сон — это не приятная мелочь, а базовая потребность организма) стал глухой удар, а затем — победный клич, достойный самурая, только что повергшего врага.
Я рывком сел на кровати. В дверях с выражением чистого восторга на лице стояли Рин и Рен, которые только что запустили в мою многострадальную дверь футбольным мячом.
— Го-о-ол! — завопил Рен. — Команда «Разбуди соню Херо-куна» побеждает со счетом один-ноль!
Я смерил их взглядом, в котором смешались остатки сна, вселенская усталость и легкое желание применить свои хирургические навыки для разборки и последующей неправильной сборки футбольного мяча.
— Если команда «Разбуди соню Херо-куна» сейчас же не испарится, то команде «Получи леща от Акомуто» придется попросить судью в лице тетушки Фуми выдать той красную карточку, — прохрипел я, и, кажется, мой утренний голос прозвучал достаточно убедительно. Близнецы хихикнули и, как два маленьких ниндзя, растворились в коридоре.
Я тяжело вздохнул и рухнул обратно на подушку. Все никак я не мог привыкнуть к тому, что здесь тишина была дефицитом, почти как трезвый хирург на корпоративе. Быстро натянув какую-то одежду и умывшись, я спустился вниз. Запах риса, мисо-супа и чего-то неуловимо-сладкого витал в воздухе. За столом уже сидела почти вся орава. Макото с энтузиазмом рассказывал Юки, как он во сне в одиночку отбил атаку гигантского кальмара, Юки молча кивал, но в глазах его читался явный скепсис. Хината сосредоточенно пыталась построить из риса башню, достойную любого уважающего себя сёгуна.
— Доброе утро, братец, — Хана, сидевшая напротив, оторвалась от своей еды и смерила меня своим фирменным пронзительным взглядом маленького японского прокурора. — Ты сегодня похож на зомби больше обычного.
— Вот спасибо, — буркнул я, усаживаясь на свое место.
— Я тут подумала, — не унималась она, подозрительно прищурившись. — И все-таки вся эта история про твое внезапное преображение… Это все часть твоего хитрого плана! Ты специально притворялся лентяем, чтобы никто не заподозрил, что ты на самом деле гений и не упек тебя в лабораторию на обследование твоего мозга!
Я поперхнулся чаем. Господи, да у них тут у всех сговор?
— Хана, твоей фантазии позавидовал бы любой сценарист, — ответил я.
Тетушка Хару, услышав наш разговор, рассмеялась и поставила передо мной миску с рисом.
— Не слушай ее, Акомуто-кун. Просто ты взрослеешь. Работа мужчину меняет.
Тут в дверях кухни появилась тетушка Фуми.
— Меняет, если он работает, а не витает в облаках, — твердо проговорила она. — Поел, так что бегом в больницу. Нечего тут прохлаждаться.
Проглотив завтрак и попрощавшись со всеми, я уже был на пороге, когда меня догнала тетушка Хару и сунула в руки сверток.
— Держи. Онигири. Танака мне передал, что ты с тунцом очень полюбил.
Я благодарно кивнул, взял сверток и направился на работу.
