- Так, – выдал он, – скажите… вы хотите спасти мать или ребёнка?
Повисла гнетущая тишина.
Мужчина округлил глаза, и его лицо покраснело от возмущения.
- Ты издеваешься, что ли?! У моей жены просто живот побаливает, а ты мне задаёшь вопрос, как будто она уже на смертном одре! Беременности, между прочим, всего четыре месяца! Куда я, по-твоему, дену этого ребёнка сейчас, а? В коробку?
Ярослав почесал затылок. Ну да… что-то он, похоже, ляпнул не то.
- Простите, – честно сказал он. – Видимо, слегка, погорячился. И честно говоря… не разбираюсь в этом. Врать не буду. Если бы продолжал изображать из себя знатока – вот это было бы по-настоящему опасно. Сам сейчас в шоке, как прошлый врач вообще дожил до старости – при его-то навыках.
Он тяжело вздохнул, выпрямился и сказал уже спокойно:
- Советую вот что. Сходите в школу, поговорите с учителем. Он человек грамотный, возможно, даст вам почитать медицинские книги. Уделяйте жене больше внимания, пусть отдыхает, хорошо питается. От вас зависит многое. Я не возьму с вас ни рубля. И ещё – не покупайте на улице лекарства у подозрительных торговцев. Беременным их принимать крайне опасно – могут быть выкидыши, пороки в развитии, всё, что угодно.
Он пожал плечами:
- Не верите – спросите того же учителя. Он знает лучше.
Пара переглянулась. Вид у обоих был слегка ошарашенный. Похоже, они ожидали чего угодно – банок, припарок, склянок с "магическим" отваром. А тут им сказали правду, да ещё и денег не взяли.
Мужчина подумал и хмыкнул:
- Слушай, ты, пожалуй, получше того старого доктора. Когда в прошлый раз простудился, тот чуть ли не за шиворот мне таблетки пихал – лишь бы продать. А мне стало хуже. Сам потом отлежался и выздоровел. Толку от него не было.
Женщина, поднимаясь с лавки, вдруг слабо улыбнулась:
- Спасибо вам, доктор.
"Получена благодарность от Анны Савельевой, +1 жетон!"
Ярослав застыл. Он почти ничего не сделал. Просто поговорил по-человечески. И всё равно – жетон благодарности? Просто за честность?
Он тихо усмехнулся. Мир, оказывается, был не так уж плох.
Глава 14
Косой сидел на стареньком деревянном стуле посреди клиники и недоумённо чесал в затылке. Ну как так? Он ведь просто честно сказал, что не знает, чем помочь, а в итоге – бац! – получил ещё один жетон благодарности.
Лёшка, завалившись на кушетку и лениво перебирая тоники, тоже недоумевал:
- Я думал, благодарят, когда что-то даёшь… Ну там, лекарство или хотя бы припарку.
А Ярослав вдруг вспомнил одно из занятий учителя – того самого, строгого, с седыми висками и глазами, будто видевшими сквозь время. Тот однажды сказал: "Человеческая вежливость – результат тысячелетий эволюции. И только глупцы считают, что она исчезает просто так."
Слова эти пронзили его тогда, но только сегодня до него стало понемногу доходить. Может, правда не в подношениях и бесплатных таблетках дело? Может, людям просто важно, чтобы с ними говорили по-человечески?
Он не мог пока объяснить, какое именно понимание у него зарождалось, но что-то внутри будто щёлкнуло. Нечёткое, неоформленное, но важное.
В тот же вечер он подошёл к Лариске – Ларисе Петровне Юдиной – и велел снять с фасада клиники старую выцветшую табличку. На ней золотистыми буквами значилось просто: "Клиника".
- Надо перед словом "клиника" добавить одно слово – "раны", – сказал он.
Лариска удивлённо приподняла бровь:
- Хочешь отсеять пациентов?
- Нет, – вздохнул Ярослав. – Хочу быть честным. Буду лечить только то, что умею. Без авантюр.
И правда – за день через двери его новой клиники прошло не меньше дюжины людей. Ни у кого не было ни порезов, ни синяков, ни даже вывихов. Все жаловались на что-то неопределённое: у кого живот тянет, у кого печень болит, кто ночью плохо спал. А знаний по внутренним болезням у Ярослава было чуть меньше, чем ничего.
Но вот парадокс: несмотря на то что он честно говорил каждому, что ничем не может помочь, жетонов благодарности у него к вечеру стало уже десять. И ни одного черного лекарства не потратил!
Он уставился на керамическую коробку с жетонами, как на волшебный артефакт.
– Да что вообще происходит?..
Он не знал, что дело было вовсе не в нём лично. Просто прежний врач годами обирал людей, выписывая бесполезные настойки, требуя деньги за каждый вдох и выдох. Люди устали. И теперь, когда появился кто-то, кто хотя бы не врал, – это казалось почти чудом. И каждый, кто уходил из клиники Ярослава, говорил соседу:
- А этот – честный. Не шарлатан, нет.
- Да честно тебе скажу! – воскликнул худощавый мужик в толпе, размахивая рукой, будто отгоняя муху. – Этот Косой, будь он трижды безжалостным, всё равно лучше, чем тот проныра-шарлатан старый доктор! Ярослав, если не знает, как лечить, – так и скажет. Ни тебе липовых настоек, ни бабки за воздух!
Толпа согласно закивала. Горожане, уставшие от вранья, друг другу передавали:
– Слыхал? Новый доктор ничего не впаривает. Честный. Если не может вылечить – не берётся.
Слух пошёл по переулкам, лавкам и даже дошёл до рабочих на стройке. Любопытные заглядывали в клинику Косого как в диковинку. Проверить, а правда ли он такой, какой о нём рассказывают?
А в это время сам Ярослав сидел за деревянным столом в углу клиники и вздыхал. Пациентов – тьма. А жетонов благодарности – кот наплакал. На двадцать человек – всего два жетона.
- Да что ж это такое…, – пробормотал он, глядя на очередного посетителя, жалующегося на "опухшую щёку от воздуха".
Были и те, кто приходил просто "на осмотр" – вдруг чего найдут. Кто-то жаловался на головные боли, кто-то – на "что-то в желудке шумит по ночам". Но Ярослав держался стойко. Как только решил действовать честно – ни шагу назад. Он выслушивал, давал советы и отправлял восвояси, как ту пару с беременной женщиной. Всё – по совести.
С каждым таким визитом доверие горожан росло. И хотя изначально Косого считали опасным типом – парень-то жёсткий, молчаливый, живёт с братом-подростком, да ещё и бывшую клинику отжал у какого-то ушлого дохтура – теперь на него смотрели по-другому.
Да, он Безжалостный, но по делу. Да, он может тебя приструнить, если обнаглеешь – но не обманет. И если уж получишь рану – к кому бежать? Конечно, к нему. У Косого-то хоть шанс выжить будет.
Так молва и расползалась по городу, как весенний дым по чердакам.
***
В это время Лариска – Лариса Петровна Юдина – закинула за плечо плетёную корзину и отправилась на рынок. Денег теперь у них было немало – около семнадцати тысяч рублей. За такие деньги можно и крупу хорошую взять, и овощей свежих, и даже кое-что из деликатесов.
На базаре Лариска позволяла себе небольшие радости: щепотку белой соли вместо дешёвой крупной, кусочек сала – вытапливать жир, чтобы жарить на нём картошку с золотистой корочкой.
После Катаклизма еда стала главным источником счастья. Люди выживали – но как? Даже свиньи теперь были другие: массивнее, выносливее, с мутировавшим метаболизмом. Но если кастрировать их вовремя, вели себя тихо, словно домашние приручённые псы. Хорошее мясо шло, конечно, в Крепость, а жителям города оставались отходы – кожа, обрезки, нутро.
И всё равно – была бы сковорода, немного жира да соль, и уже жизнь казалась не такой мрачной.
Раньше Лёшка Проныра – младший брательник Ярослава – всё мечтал попасть в Крепость. Он ведь думал, что там и дома из стекла, и свет не выключается, и мясо – каждый день.
Но теперь, похоже, и без Крепости они начали жить чуть лучше.
Лариска распахнула дверь клиники с плетёной корзиной в руках – по пути с базара, щеки румяные, губы в довольной улыбке. Корзина была полна овощей: там и капуста, и луковица золотистая, и даже редкая для здешних мест морковка.
