Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

– НЕТ!!! – также хором ответили ему и Медей рассмеялся приятным, бархатным смехом.

– Аха, кажется, я понял. Вы не хотите стать единственным курсом, кто прошел через что‑то подобное? У‑у‑у, какое злое поколение. И этих порочных студентов нам предстоит учить! О времена, о нравы!

Она стала пунцовой, даже если ее гений снова показывал, что наставник Медей издевается над ними. Или подшучивает, она не могла определить разницу. Возможно, грани не чувствовал даже сам Медей. И от этого его становилось немного жаль. Хотя он все равно та еще сволочь, уж прости ее Геката.

Глава 9

Где пир стервятников набирает обороты

❝ Жизнь – трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит ❞

Лабрюйер

– Перед вами Арена Третьего Испытания, – голос Суверена звучал предельно незаинтересованно, рокотал протокольной вежливостью абсолютного хищника.

Однако студенты слушали его напряженно, с болезненной внимательностью. Пока мощная, но безыскусная, невыразительная аура Немезиса давила им на плечи своей исполинской громадой.

– Блин, меня они так не воспринимали, – пожаловался Медей сидящей рядом Киркее. Та умилительно фыркнула, попыталась изобразить обиду на своем чересчур светлом личике и отвернулась от гадкого злодея.

– Ах, наставница Киркея, вы разбиваете мне сердце своей холодностью! – он шутил только отчасти.

– Мне в жизни не разбить его сильнее, чем вы один всем этим бедным детям!!! – воскликнула она театральным шепотом.

– Пфф, – на сиденьях рядом совершенно синхронно фыркнули Пенелопа, Эскулап и Аристон.

– Неженкам здесь не место, – Пенелопа.

– Трудности закаляют, – Аристон.

– Было очень весело, спасибо, – Эскулап.

– Один мальчик вообще обкакался, – Павсаний.

– Далеко не один, – Аристон.

– Просто некоторые мыли срам в ручье Лабиринта, – демон Зу.

– В том же, из которого потом пили другие олухи? – Эскулап.

– Неужели иллюзорный вкус гнилой крови имел под собой правдивую основу? – Павсаний.

– Даже не сомневаюсь в этом. Двойное дно Испытания. Сокрытое в сокрытом, – Эскулап.

– Наставник Медей в последнее время показывает слабость к таким намекам, – Пенелопа.

– Что, где‑то еще говно осталось? – Аристон.

– При таком масштабе? Наверняка! – Павсаний.

– Вобщем, даже никто не умер, – подытожил довольный поддержкой Медей.

Несчастная Киркея лишь вздохнула и обвела присутствующих грустным, условно‑осуждающим взглядом вида: «я знаю, что в душе вы просто розовые пупсики, но гадкое общество диктует свои правила и вы плачете, но достаете колючки».

Уф. Невероятно выразительная мимика. Жаль, никто другой не впечатлился. Довольные наставники продолжали обсуждать наиболее постыдные, отвратительные или смешные моменты из жизни насеко, тьфу ты, из жизни несчастных абитуриентов.

– К слову, а где другие наставники?

– Фиальт обходит ваш рукотворный Тартар, остальные слишком заняты, – ответила ему миленькая наставница сквозь надутые щечки.

– … Вам дается четверть часа на подготовку, – на арене Суверен продолжал объяснение правил, – Испытание начнется, когда солнце окончательно зайдет за горизонт и вспыхнут факелы священного огня Четырех. Бой по правилам гопломахии, но с вооружением магов агона, как на олимпийских играх, – подытожил Немезис.

«Эм, это как?», – недоуменно захлопал глазами Медей и обратился к памяти отродья, – «а, вот как. Гопломахия формально может длиться до смерти, а еще там запрещены вспомогательные штучки – зелья, там, допинги из арсенала моего любимого поставщика Энрико. А вооружение агона – специальный артефакт, там ведь нельзя использовать свои заклинания, иначе все будет слишком индивидуально и непредсказуемо».

Он снова опустил взгляд вниз, к действующим лицам. Первый помощник Алексиаса стоял посреди привычной для этого мира песчаной арены и следил глазами за робкими, молчаливыми рядом с ним подростками. Похожую площадку Медей видел неделю назад, во время своего первого визита в Лемнос. Та была чуть больше, имела несколько слоев защиты, больше продвинутых механизмов. Зато арена Академии находилась в котловане, поэтому зрительские подмостки располагались как бы сверху, на втором этаже. Это позволяло видеть небольшую арену как на ладони, при этом сохраняя инкогнито самих зрителей.

Рядом с Немезисом сбилось полукругом двадцать три соискателя из четырех с лишним десятков тех, кто отправился в лабиринт. Да, экзамен Медея не сдал почти каждый второй, впервые за всю историю проведения вторых Испытаний. Обычно там проваливалось человек семь из среднего числа в шестьдесят соискателей.

– На этом все. Можете уйти готовиться прямо сейчас или проверить арену. Пары для боя будут выбраны случайным образом с помощью жребия, – Суверен демонстративно достал пачку серых листов, которые студенты заполняли на Первом Испытании, подошел к краю площадки, к деревянному барабану на вертеле, и опустил туда листы. Затем покрутил ручку – из маленькой прорези выпал одинокий листок. Что ж, очень удобно. Вот только бой один на один…

В каноне до третьего Испытания дошло ровно тридцать три студента, что позволило экзаменатору разбить их на тройки. Здесь же придется обойтись стандартными парами, без сумбура и неловких ситуаций, со смаком описанных в новелле. Впрочем, там автор явно ударился в дуракаваляние и провел нужных персонажей «просто потому что». Благо, побеждать для прохождения Испытания не требуется – окончательное решение будет принимать наставник. И сложно придумать кого‑то менее беспристрастного, чем бессменный экзаменатор, уважаемый фарш‑машина.

А Медей знатно облегчил ему задачу, когда серьезно проредил соискателей. Несмотря на то, что он поставил рекорд Второго Испытания по выброшенным с вещами на выход студентам – и Алексиас, и его помощник (что важнее) отреагировали одобрительно, оставили максимально позитивные отзывы. Суверен прошелестел нечто похожее на: «образцово выполненная задача – я составлю вам письменную благодарность», а ментор сжал его в медвежьих объятиях, долго хохотал, хлопал по спине и пребывал в полнейшем, «разрази меня гнусный Зевс», восторге.

Остальные наставники оказались более сдержаны, хотя и Колхида, и Пенелопа, не сговариваясь, выразили ему свое сдержанное одобрение. Остальные – несдержанное. Старичок Демокрит потрясал своей тростью, как боевым знаменем, Фиальта держал демон Зу, иначе он мог бы уже несколько раз пройти Лабиринт вместе с остальными соискателями, Аристон орал про мужество, поэмы и «настоящее испытание духа», что бы это не значило.

Эскулап и вовсе САМА, по доброй воле отправилась лечить будущих учеников. Через час вернулась хриплая, икающая от смеха и с такой довольной улыбкой на лице, что краснел весь мужской состав, кроме Демокрита и демона. Она дождалась, когда их оставили наедине, прошептала на ухо: «я в тебе нисколько не сомневалась» и чмокнула его в губы.

Медей оказался так удивлен, что не догадался ни углубить случайный подарок, ни продлить. Он не смог даже толком ощутить вкус маленькой красотки. Пришлось довольствоваться раздувшимся самодовольством и приятными фантазиями, хоть великая врачевательница и не вкладывала в свой жест никаких эротических подтекстов.

Еще ему что‑то говорил Тартарос, но Медею стало так скучно от одного его вида, что он забыл и мутного препода, и его слова сразу, как только обычно молчаливый наставник исчез с горизонта.

После прохождения Испытания, Медей толкнул небольшую речь, немного подразнил шокированных его скромной фантазией студиозусов, да отпустил бедненьких мальчиков и девочек отдохнуть три часа, чтобы потом, на закате, приступить к завершающему этапу – третьему экзамену.

Из всех описанных в новелле Испытаний, третье казалось и самым интересным, и самым банальным. Сумерки. Арена. Бой учеников один на один с помощью одного нехитрого артефакта. Автор новеллы совершенно не стала заморачиваться с сюжетными твистами. Взяла то, что дешево и сердито.