Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

«Ага, поэтому мы щас сидим и ждем, пока начнется арка турнира, как в гребаном аниме. Старом, конечно. Новые постепенно скатываются в исекайное дерьмо, хотя и там турниров навалом, исключительно дебильных».

Особенно его разочаровал в этом плане тайтл «двойной удар: Даг и Кирилл». Потому, что он оказался совсем не про то, как золотой патриарх всея Руси флексит в «Бойцовском Клубе» Махачкалы под вайбами раздвоения личности.

Наставники рядом уже вовсю обсуждали понравившихся студентов, беззастенчиво тыкали в них пальцами, пользуясь тем, что зрительские ряды нельзя разглядеть из самой площадки.

– Ставлю десять оболов на победу Кейса из Гераклидов, – азартно зашептал ему на ухо Аристон.

Ага, нашел дурака. Этот имбец ходячий даже гэ героиню может осилить на начальном этапе. Ну его нафиг.

– Ты бы еще на наставника Немезиса поставил, мой не вовремя жадный друг.

Аристон накуксился, надул губенки, как маленькая девочка. В отличие от миленькой зефирки Киркеи, со стороны шрамированного мужика это смотрелось премерзко. Словно он настолько вжился в роль военного, что стал ходить на все парады без исключений, даже срамные и запрещенные.

– А как вам понравилась та милая девочка, Грация? – спросил его Павсаний.

– Это не девочка, это Сатана‑кроссдрессер, – буркнул Медей и пояснил недоумевающему мужику, – она смогла закрыть сознание от призванного мной демонюки.

"Причем сходу, при первых же признаках воздействия. Не полностью и без обратной связи или контратаки, но даже так… А еще, она почти не боялась иллюзий, била по жутким, страшным безо всяких скидок тварям каким‑то заклинанием иглы, убеждалась в их нереальности, после чего просто проходила сквозь! А‑а‑а, как она вообще может нормально передвигаться под весом своих стальных, нет, чугунных, да что там, иридиевых яиц⁈

Единственное, что проняло девочку‑припевочку – игры разума, вроде моего подставного «Медея». А, точно, еще того филиала хосписа в Гэри, который я тщательно воплотил, да, вдобавок, разукрасил на местный лад. Да‑а, гниющие конечности получились очень натурально… Эх, так пугать ее тоже неплохо, но Грация однажды заматереет и такая фигня ее больше не проймет. Блин, эта розовоглазая гадость даже озера личинок не испугалась! Она вообще женщина или бесчувственная посудомойка⁈"

Медей вернулся мыслями к пройденному Второму Испытанию.

Пугать учеников, особенно таких незамутненных, таких чопорных, правильных и неискушенных, оказалось сплошным удовольствием. Он не мог продумать индивидуальное испытание абсолютно для каждого, поэтому разделил Лабиринт на зоны воздействия – страх темноты, насекомых, вины перед чужой болью, страх провала и так далее, всего тринадцать областей с тремя‑четырьмя вариациями на тему, которые он тасовал и подкидывал конкретной группе – смотря по их реакции.

В этом ему сильно помог вызванный демон, который и шептал им гадости, воздействовал на разум, отправлял фантомные ощущения, вроде вкуса застарелой крови, вместо простой воды из ручья с примесью грязных портков. Жаль, чтобы вызвать его второй раз, потребуется найти нечто столь же редкое, как пропитанная миазмами Делетериона туника.

– А мне понравилось, как выступила та дриада, Доркас, – присоединился к обсуждению Фиальт.

Когда он успел подойти, Медей так и не понял.

«А, нежить с ним, пусть сидит. Блин, жаль, пришлось моего трупоглава обратно отфутболить. Немезис не хотел „иметь дело с мерзостью“. Даже предложил его сжечь, неблагодарный…», – вместо приглашения на казнь, Медей дал фамилиару в челюсть на глазах высокого собрания, а потом унес довольного, как слон, Гнилоуста за волосы к себе в покои.

– Да, нимфы, они такие. Впечатляющие. Она так бодро пошла вперед, так легко развеивала фантасии наставника Медея своим сродством… – покивал Павсаний.

– Хоть и визжала от ужаса, – фыркнула Пенелопа, – обычно они или флегматичные, или любопытные без меры. А эта орала, как коза на жертвенном алтаре, все время прохождения.

– Но все равно быстрее всех прошла первую половину, – улыбнулся Фиальт.

– А потом наставник Медей подобрал ключик и к ее сердцу, – влезла в разговор Колхида с ядовитой улыбкой.

– Уф, мне тогда и самому стало нехорошо, – признался Фиальт.

– Бедная девочка так плакала, так плакала, – выдала Пенелопа с провокационной улыбкой, причем в сторону Киркеи.

Маленькая наставница, ожидаемо, вспыхнула, бросила на платиновую блондинку взгляд праведного негодования, но сдержала резкий комментарий, просто отвернулась с опущенными плечами и видом терзаемой добродетели.

– Так что насчет ставок, мои возлюбленные коллеги? – влез Павсаний.

– Да на что там ставить? – Пенелопа незаинтересованно махнула рукой, – гарантированно пройдут все соискатели с резервом в полторы пальмы и выше, если среди них не найдется идиота с зельями, свитком или заранее наложенным заклинанием.

– Тоже верно, – вынужденно согласился Павсаний, – тогда как насчет темных лошадок? Давайте уберем всех перспективных и будем ставить исключительно на тех, кого не присмотрели раньше.

– Вам не кажется, что это низко и недостойно звания наставника, делить учеников на первый и на второй сорт? – вмешалась Колхида.

Удивительно спокойным тоном, как для нее. Ах да, это ж не Медей предложил.

– Но они не делили никого на сорта, – возразила ей наивная Киркея, – пока дети так мало знают и умеют, зримые талант и кровь дают слишком много преимуществ. На экзаменах мы узнаем лучше, кто из них талантливый мышонок, а кто сытый лев с одышкой, – улыбнулась она.

Колхида улыбнулась в ответ, на что Медей в удивлении поднял брови. Надо же, она умеет улыбаться. Красиво улыбаться, подчеркиваю.

– Раз с обвинениями покончено, давайте уже начинать. От четверти часа осталось минут пять, не больше, – вернул их к обсуждению Аристон.

– Юного Кейса сходу отбрасываем. Фамилия, репутация, природные данные, – начала Пенелопа.

Остальные покивали.

– Я бы еще убрал деву Грацию, – подхватил Фиальт, – прошла лабиринт быстрее всех, кроме Доркас и того юноши, бр‑р, забыл его имя, большой резерв, личная храбрость, ум, здоровая твердость характера.

– Принято, – вразнобой согласились остальные.

Таким же образом из уравнения убрали Арну Бендиду за ее силу, стойкость и знание «Гинн» еще до Академии, дриаду Доркас, за талант нимфы и личные качества, деву Мимозу, за невероятную стойкость и решимость идти до конца (и убийство клона Медея, в чем ни один из гадов не признался), а также полосатую «эмо‑зебру» Никту, за поистине монструозный резерв, завидную толстокожесть и непробиваемое упрямство.

– Как насчет ее спутника, юноши Париса?

– Он ведомый, нерешительный. Не умеет давать отпор подруге, долго думает в опасной обстановке. Хм, еще склонен уступать и искать обходные пути. Нет, я бы на него ставку делать не стала, – подытожила молчавшая до этого Эскулап, – нет гарантии твердой победы.

Маленькая полубог успела подсесть к грустной Киркее, после чего разделила внимание между двумя равноинтересными для нее занятиями: прислушивалась к обсуждению, вставляла мелкие ремарки. А также пристально, молча разглядывала лицо и фигуру уютненькой наставницы, чем мало помалу вгоняла ее в краску, непонимание и легкую панику.

– Логично, – проскрипел демон Зу, – он предпочитал отмалчиваться, но после быстрого взгляда прищуренных глаз Эскулап ему тоже пришлось включиться в разговор.

– Вон тот, с заячьей губой, Ксантипп. Он был с девой Бендидой и девой Мимозой.

– Хлипкий он. Сломался несколько раз, его только спутницы и вытаскивали, – пренебрежительно бросил Аристон.

– Ну не скажите, он тоже внес свой вклад! – азартно возразил ему Фиальт и они начали спорить.

– Есть еще кого отметить? – спросил Медей остальных.

– Тот юноша, второй, после главы фамилии Гераклид, кто прошел вашу изуверскую задумку в одиночку. Как его звали? – спросила у него Пенелопа.

– Фаэтон, – Медей задумчиво покусал губу.