Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Первым не выдержал юноша. Он просто закрыл глаза, а затем стал пробегать по секциям стеллажей кончиками пальцев. Довольно быстро он получил свой отклик, забрал пузатый жезл, похожий на шестопер, после чего направился к левому углу арены.

Грация последовала его примеру и тоже нашла себе оружие по отклику: в отличие от противника, ей достался инструмент вытянутый и несуразный: практически волшебная палочка с нелепым утолщением на конце, точно опухоль или гигантский чирей. Грация взглянула на него, покраснела сначала от смущения, потом от злости, однако менять на более приглядный вариант не решилась. Так и пошла с уродливой палкой в руках к противоположному от Фаэтона краю площадки.

– Испытание длится до добровольной сдачи или невозможности одного из оппонентов продолжать бой: полного истощения сил, тяжелого ранения или смерти. Напоминаю, убийство на арене Третьего Испытания расследуется ОСОБО. Если комиссия установит, что участник имел возможность не доводить до крайностей, то с ним попрощаются, а в его карточке мага появится первая черная метка.

Грация сглотнула, бросила взгляд на противника. Тот едва не подпрыгивал на месте, улыбался и морщился одновременно, постукивал своим буздыганом по бедру и ел Немезиса нетерпеливым взглядом.

– Всем все понятно? – деловым, совершенно незаинтересованным тоном уточнил Суверен у соискателей, дождался кивка, после чего:

– Начали!

– Эльдр! – Фаэтон рубанул воздух своей булавой.

Гигантский поток пламени понесся… Медей помотал головой, затем вгляделся попристальнее. Картинка не поменялась. Никаких признаков творимой волшбы, только тяжелый жезл повело в сторону и юноша покачнулся, нелепо взмахнул свободной рукой, едва устоял на месте.

«Ля, ну и бездарь», – подумал наставник, перевел свой взгляд на гэ героиню, однако и там все шло не Слава Богу.

На противоположном конце Арены Грация махала несчастной раковой палочкой с остервенением дирижера, у которого прямо во время концерта спадают брюки и тянут за собой старые труселя. Ни один, ни другой не смог извлечь из своих инструментов ни дактиля магии.

– Юный Фаэтон машет с таким лицом, словно собрался родить нечто прекрасное, а к нему лезут со своей мелочью со всех сторон, – поделился он мнением с Аристоном.

Тот хрюкнул от смеха, посмотрел на несчастного юношу, фыркнул второй раз. Рядом стали раздаваться и другие комментарии позабавленных наставников.

Медей же удивленно смотрел на двух подростков, которые настолько увлеклись собственной злостью и попытками выжать хоть какую‑то магию из гребаных жезлов, что совершенно успели забыть друг о друге.

– Ах, они похожи на маленьких детей, которые играют в волшебников, – захихикала Эскулап, – или на безумцев, которые пляшут в иллюзии под невидимую музыку.

Ее зрелище на сцене ничуть не удивляло. Как и всех остальных наставников. Из обрывков разговоров Медей даже понял в чем дело, раз память отродья не собиралась облегчать ему жизнь.

Сродственные жезлы. И Фаэтон, и Грация выбрали наиболее подходящий для себя инструмент. С одной стороны – это логично и правильно, с другой… их магия попыталась синхронизироваться, встроить «стороннее устройство» в стройную систему собственной магии. Отчего эффект до боли напоминал изучение нового заклинания. В том числе и скоростью освоения.

Спустя полминуты со скамеек запасных раздались неуверенные смешки. Учителя вторили им. Через минуту – Эскулап ехидно усмехалась, Киркея сочувственно охала, остальные заняли некую промежуточную позицию.

– Да‑а, переоценили несчастную девочку, – спокойно отметила Пенелопа.

«Да что происходит, почему гэ героиня и этот внебрачный родственник Колхиды стали выступать комическим дуэтом?»

Новелла молчала на этот счет. Или нет, Медей не мог вспомнить точно. Только нечто вроде «синхронизации» жезлов и жезлосодержащих артефактов. В новелле гэ героиня просто схватила первый попавшийся, а потом унизила двух своих противников одновременно. Здесь же

ВЖУХ!!!

Из утолщения на палочке Грации вышло гудящее, пушисто‑плазменное облако. Неоформленная магия не успела толком собраться в шар: поплыла к оппоненту со скоростью велосипедиста. Она светилась, бурлила, внутри постоянно вспыхивали протуберанцы, зарождались и умирали бесчисленные физические процессы, точно термоядерный синтез на поверхности солнца.

– А‑А‑А‑А, – Фаэтон перехватил массивный жезл на манер биты, сделал два шага вперед,по направлению к неопознанной летающей хрени, после чего широко размахнулся и ударил точно в центр аномального мана‑облака.

Медея передернуло. Он не считал себя… ладно, он здраво считал себя трусливым ублюдком, однако любой другой точно также бы убежал впереди собственного визга от непонятной дряни, посланной униженной и оскорбленной гэ героиней. Черт возьми, этот парень настолько отбитый, что решил сам сунуть свое оружие во враждебный сгусток! Вот из‑за таких, как он и существуют попаданцы в монстр гёрл энциклопедия!

Тем удивительнее, что его действия окупились.

За секунду до соприкосновения, «бита» Фаэтона окуталась серо‑сиреневой энергией. Пульсирующий покров соприкоснулся с протуберанцами чужой магии, после чего удар разорвал облако плазмы напополам. Энергетические обрывки стали виться в воздухе, как клочки бумаги, жалить остаточными проекциями вражеский жезл. Пленка на нем вспыхивала, истончалась, исходила такой же серо‑сиреневой дымкой, однако и не думала угасать. Меньше, чем за секунду странное детище гэ героини окончательно исчезло из тварного мира.

– О‑о‑о, – неожиданно протянула Колхида, – а вот это может быть интересно, – у этих двоих весьма необычные стихии.

– А еще они очень быстро овладели сродственными жезлами, особенно на таком достойном уровне… не правда ли, наставница Пенелопа? – добродушно рассмеялся Павсаний.

Статная блондинка скучающе зыркнула на него, и наставник вдруг закашлялся, а затем выпустил из ноздрей струйку бутылочно‑зеленого дыма.

– Уф, этот ваш сглаз, – он отрыгнул дымом, затем прокашлялся, медленно провел ладонью по лицу и снова улыбнулся наставнице, – вот и все.

Пенелопа не удостоила его ни единым комментарием.

– Смотрите, смотрите! – Фиальт прервал их обмен напряженными взглядами.

На арене Грация уже успела освоить свой уродливый жезл достаточно, чтобы отправить в сторону Фаэтона сразу пять облачков.

– Бу‑у… всего лишь масштабирование.

– Окстись, она вообще не должна была получить хоть какую‑то форму, – хмуро оборвал Аристон легкомысленный комментарий Павсания.

Фаэтон не стал терять времени даром: он сам рванул вперед, подскочил к самому первому шару, ударил по нему, развеял, подскочил к другому. Третье облако доплыло до него одновременно с развеиванием второго, четвертое заклинание он остановить не успел – шар врезался ему в руку. Точно настоящее облако, он не причинил никакого вреда. Наоборот, сам потерял форму, облепил предплечье юноши, чтобы потом

КРАК!

– А‑а‑а‑а, – Фаэтон завопил, когда облако резко сжалось, перетянуло захваченную конечность щупами‑канатами, в которые превратилось из неопределенно‑воздушной формы. Треск сломанной кости, шипение сдувшейся плазмы – только жалкий оплесок стёк по по травмированной руке, по запястью, до кончиков пальцев и вниз, точно ошметки студня.

Медей вздрогнул от этого неприглядного зрелища. Рука выглядела просто отвратительно: с торчащими в нескольких местах осколками костей, лопнувшей кожей, перетянутыми в мясо мышцами. Они перемешались с обрывками ткани так тесно, как лук и мясо в котлете.

Невероятно, парень не только не сдался, но и успел расплескать своим жезлом‑булавой последний, пятый шар. Еще пару секунд он размахивал оружием, окончательно развеивал остатки четырех разбитых им шаров, а затем с яростным криком побежал на главную героиню.

Медей поморщился, украдкой кинул взгляд на коллег. Ничего. Легкое сочувствие от Киркеи с Павсанием, такой же легкий интерес со стороны остальных. Казалось, никого не волновало, что умные, талантливые дети на полном серьезе могут убить друг друга. Наставник покачал головой. Для него это казалось дикостью, хотя он и не испытывал сильного сочувствия. Просто… просто впервые этот мир показался ему не только интересным, но и слегка отталкивающим.