Однако его боль в перекрестке смазала движение, поэтому оппонент успел увернуться, после чего смачно засадил своим оружием врагу по уху. Тот рухнул и на этот раз окончательно. Впрочем, сам Медей искренне аплодировал хитрецу‑неудачнику. Проломить голову каждый может, а ты придумай что‑то новенькое!
«М‑да, вот это стратагема так стратагема. Мальчик хитрец, ответил на вопрос: „что делать, если не вывозишь?“ Притворись трупом! Против злого одноклассника или, хотя бы, медведя особо не поможет… Но! Если бы его хотел коварно отчпокать французский король Людовик 15‑ый, то способ мог быть эффективен. Александр Дюма в своих романах порожняк гнать не будет. Так что парню просто не повезло с вводными данными».
Разумеется, Немезис выгнал с Испытания обоих придурков. Впрочем, следующие претенденты на школьные харчи оказались не особо лучше парочки дебилов.
Одна девушка начала бегала по кругу, заставила своего оппонента нарезать круги вместе с ней, а затем внезапно остановилась, пригнулась и направила посох точно на оппонента. Он жуткого звука передернуло каждого и наставницы даже издали сочувствующее «У‑у‑у…». Что ж, хоть какая‑то тактика. Другие тоже решили дать полет фантазии, но получилось у них не столь удачно.
– О‑о‑о, защитный покров. Как интересно! Смотрите, она пытается стать невидимой…
– У нее ЖОПА ТОРЧИТ!!! Вон, кусок выглядывает.
– А‑а‑а, серьезно!!!
БАМ!
Девица с редкой стихией получила по своей пятой точке так основательно, словно она, как тот дед, забыла выпить таблетки.
– Что он делает? Почему он сразу побежал…
Юноша не стал заморачиваться. Полностью проигнорировав опыт первой пары, он решил, что там все дело было в недостаточном энтузиазме. Вместо того, чтобы полагаться на такую ненадежную вещь, как магия, он сразу пошел по пути наименьшего сопротивления: взял себе огромный железный дрын, дождался команды начали, после чего припустил к своему оппоненту на всех парах.
Бум!
– Ай!
Любитель работать руками успел огреть брата‑соискателя своей оглоблей аккурат по хребтине, получил удивительно точный пинок в голень. Снова раззуделся плечом, размахнулся рукой. Основательно, по‑деревенски, с богатырским замахом. Вот только, его оппонент оказался не лыком шит. Он коварно пригнулся, а потом со всей силы ткнул своей маленькой изящной палочкой в солнечное сплетение. Морозная дымка на ее конце злобно вспыхнула инеем на чужом хитоне.
Алеша Попович местного разлива выпучил глаза, выронил дрын, захватал воздух ртом. Тщедушный соперник добавил ему в челюсть, но удар лишь привел Добрыню Никитича в первоначальное состояние, после чего он навалился на своего противника. Еще минуту они боролись сначала за жезл более хлипкого персонажа, затем просто из любви к искусству.
Как ни удивительно, победила магия – паренек с палочкой извернулся, взял ее в руки, после чего основательно вморозил придурка в песок арены.
– Победитель: юный Борей. Испытание Успешно пройдено, – прошелестел Немезис.
Как ни странно, дурной пример оказался заразительным, потому что больше никто даже не пытался подобрать посох себе по руке. Люди ели глазами орудия по‑тяжелее да по‑увесистее, примеривались к оппоненту, после чего строили свою тактику не на магических ударах, а на более универсальной стратегии: древковые против дубинообразных. Пока дубины лидировали. В качестве соискателей, не учеников.
Суверен успел дисквалифицировать две пары подряд, которые не смогли нормально пользоваться заклинаниями, попытались избить оппонентов, но не преуспели даже в этом. Как они умудрились пройти его собственное Испытание, Медей искренне не понимал.
– Следующий бой: дева Елена Дионида. Кейс великой фамилии Гераклид.
– О, а вот и первая смерть, – удовлетворенно сказал Фиальт.
Глава 11
Под сенью наставников в цвету
❝…Я понимаю этот ужас
И постигаю эту связь:
И небо падает, не рушась,
И море плещет, не пенясь ❞
Осип Мандельштам
Маяковский писал: «я люблю смотреть, как умирают дети». Медей любил смотреть, как умирают персонажи. «Мы не одинаковые».
Вот и сейчас он с умеренным интересом наблюдал, как терминатор этого времени медленно и неуклонно загоняет в угол измученную, изнуренную, израненную девушку.
Кейс не стал юродствовать с выбором дубины поувесистее. Не стал он и подбирать инструмент с максимальным сродством. Выбрал практичный и удобный вариант, сходу зажег навершие своей магией – получилась светящаяся лоза под два метра размером. Веселенький травянистый оттенок магии, коричнево‑красные шипы по всей длине, непредсказуемая траектория движения.
В реальной жизни Медей бы первым высмеял придурка, который попытается использовать кнут в качестве оружия. Слишком уж специфический и непредсказуемый инструмент, проще взять палку. Однако магия основательно меняла расклады. С первых же ударов стало заметно, что лоза управляется не рукой и не движением запястья – или мыслями, или взглядом, или автономно.
Гибкий зеленый канат свистел и плясал в воздухе, сверкал в ярком факельном свете восточной сказкой. Из‑под легкомысленных виноградных листиков скалились хищными клыками растительные шипы. Девушка напротив пыталась уворачиваться, пыталась разорвать дистанцию, но полуразумная магия Кейса раз за разом находила желанную плоть.
Елена отмахивалась громоздким жезлом, пыталась закрутить лиану вокруг него, как хлыст, но магическое проявление следовало своим законам: изгибалось, уворачивалось, а один раз вовсе обхватило древко жезла и дернуло на себя. Только удачная подача магии не дала Диониде остаться беззащитной.
Обожженная лоза быстро отрастила себе новое тело взамен обугленного, а Кейс стал теснить противницу еще яростнее, еще непримиримее. Елена и так уже не успевала отбивать все чужие атаки. Ее тело представляло собой один сплошной синяк, хитон висел багровыми обрывками, глубокие царапины сочились кровью, лицо стало бледнее мраморных статуй во дворе Академии, вены на руках и шее воспалились, налились нездоровым сиренево‑зеленым цветом. И все же она не сдавалась.
– Удар! – неоновый сгусток собрался на навершии, чтобы мгновением позже грохнуть ветвистой молнией в юношу рядом.
Тот увернулся скользящим, натренированным движением. Молния летела медленнее стрелы или пули из пращи – увернуться от нее не составляло большого труда даже для Медея. Лоза дернулась одновременно с магом, пошла в атаку, хлестнула по ногам долговязой девушки. Та успела отпрыгнуть, однако усталость взяла свое: колени подогнулись, тело рухнуло наземь, руку с посохом неудачно подгребло под живот.
Елена застонала, попыталась подняться, но она уже использовала весь лимит отпущенных ей сил. В таком изнеможении, Дионида, «принадлежащая Зевсу», едва могла пошевелить хотя бы рукой. Не то, чтобы самостоятельно встать или продолжить бой.
Медей только покачал головой. Девушка‑сектантка внизу сражалась храбро и отчаянно, ее молнии из жезла казались довольно угрожающими. Они рвали сумрак ночи за пределами арены, оставляли в глазах зрителей цветные пятна, восхищали и ужасали. Вот только, она не смогла ни разу задеть гигачада великой фамилии Гераклид. А сейчас ее экзамен подходил к закономерному финалу.
Остальные наставники казались удовлетворенными или безразличными к ожидаемой развязке этого боя. Только Фиальт из всех испытывал реальную ненависть, однако и другие преподаватели не слишком переживали из‑за возможной смерти последовательницы проклятого Бога.
То, как она барахталась на красном от ее собственной крови песке, как она всхлипывала, задыхалась от страха, от злости, от желания жить… наблюдать за всем этим казалось Медею чересчур интимным, возмутительно личным. Лучше бы дрались только мужчины – они не вызывают презренной, обывательской, сиюминутной жалости, что отравляет все удовольствие от хорошего представления.
