Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Кейс приближался к поверженной противнице медленно, с расчетливым удовлетворением, желанием растянуть чужую муку подольше. Пламя жаровен оставляло блики на лице, пляшущие тени превращали его в маску жестокости. Он не торопился заканчивать сцену. Он хотел, чтобы его противница прочувствовала всю неизбежность, безвыходность своей ситуации. Впала в отчаяние.

Медей сам не заметил, как подался вперед, вцепился руками в символическое ограждение, впился взглядом в две юные фигуры на песках арены. Рядом с ним затрещала скамейка, но наставник не обратил на звук никакого внимания. События на арене приковали его взгляд.

Девушка внизу открыла рот, глаза метнулись на бесстрастного, неподвижного Немезиса, но ужас, боль и смятение от потери крови сковали ее нутро лучше любого кляпа. Она попыталась встать… дрожащие руки разъезжались в стороны, не дали достаточно силы, чтобы удержать на весу ее тощую фигурку.

– Нет… стой. Не надо, – бессмысленно лепетала она, и ее взгляд снизу вверх на лицо Кейса полнился ужасом пополам с бессильным гневом.

– Ты так и не сдалась, – вкрадчиво сказал он.

Лоза взвилась за его спиной королевской коброй, свернулась кольцами, пружиной, чтобы через мгновение броситься вперед с самым большим шипом на конце лианы…

Медей вцепился руками в ограду, сжал так, что побелели костяшки пальцев. Он заколебался. Впервые, за все время попадания. Нужно ли позволять Гераклиду убивать персонажа? Вот так: скучно, глупо и бездарно. Без драмы, без напряжения, без взаимодействия с остальными неписями. Просто проходная картонка, которую убрали со сцены волей авторского произвола. Была она, нет ли – теперь не важно.

А ведь с таким потенциалом к конфликту, Елена одним своим существованием: «сразу смажет карту будня, плеснувши краску из стакана». Хотя скорее говна на вентилятор консерваторов и ненавистников Зевса.

«А что я могу? Помидоров в кассе под роспись не выдали, камень так просто не кинешь, останавливать бой у меня нет ни права, ни возможности – Немезис не дремлет. Ну что ж, тогда прощай, Елена. Ты могла стать интересным…»

БАХ!

Внезапный, грохочущий треск рядом с Медеем оглушил его, испугал, дезориентировал, вызвал приступ паники. Взрывной гул в зрительской ложе совпал с отчаянным девичьим криком, Кейс поднял руку, чтобы убить, Немезис не хотел или не мог помешать,

Скамейка под Павсанием окончательно не выдержала давления магии наставника. Демон Зу попытался его перехватить, выстрелил всеми шестью руками, ужасающе длинный хитиновый ужас добавил страха и сумятицы, но импульс разрушенной ложи повел демона, он ударил быстрее и ниже, пробил конечностями опору, чудом не свалился вниз…

А вот для Павсания чуда не случилось.

– А‑А‑а‑ааа~ БУМ!!!

Он рухнул с высоты четырех метров прямо на арену, причем с куда большей скоростью и грохотом, чем полагалась просто падающему человеку. Наставник проделал огромный кратер между двумя соискателями, точно бородатая мясная бомба.

«Опять не обошлось без магии», – только и подумал очумелый Медей.

– Вот дерьмо! – невольно вырвалось у Аристона.

Ни одна из наставниц не спешила его поправлять. Сам Медей только и мог, что удивленно пучить глаза. Ложа рядом с ним выглядела, как Дрезден после праздничной, дружбонародной бомбежки. Разбитая на клочки скамейка, огромная дыра в полу с кучей отверстий, искореженный бронзовый диск внизу, под ногами, с рваными краями вокруг дыры, в которую рухнуло тело наставника.

Его коллеги совершенно не выглядели удивленными. Злыми, раздраженными, смирившимися, скучными, в случае Тартароса. Какими угодно, кроме изумленных или, хотя бы, озадаченных. Впрочем, память отродья быстро подкинула Медею несколько еще более нелепых совпадений, связанных с конкретным наставником.

Сам Павсаний, тем временем, спокойно выскочил из кратера, отряхнул СЛЕГКА пыльную тунику, после чего принялся абсолютно невозмутимо расшаркиваться с бесстрастным Немезисом.

Кейс молча закипал от ярости, но не пытался встрять в разговор – только развеял свою лозу с уродливым выражением лица. А едва не убитая девчонка за спиной внезапного наставника прерывисто вздыхала и капала тихими, постыдными слезами облегчения. Рядом с ней образовался кратер, точно после взрыва артиллерийского снаряда – зримое свидетельство падения с небес ангела преподавания.

– Ах, простите покорно, наставник Немезис, вы же знаете…

– Знаю. Извинения приняты. Ваша хаотичность могла быть и более неприятной. Пока все в пределах ожидаемого, наставник Павсаний.

Медею показалось, или в голосе фарш‑машины действительно послышалось недовольство?

– Исход схватки и так очевиден. Я увидел достаточно, – Суверен вернул своему голосу пыльно‑протокольные нотки профессионального комбайна по нарезке человеков, – победитель: Кейс великой фамилии Гераклид. Третье испытание проходят оба участника. Наставник Павсаний, попрошу вас покинуть арену и отправиться обратно в ложу.

На трясущуюся, несчастную девушку не посмотрел никто из них. Она встала сама, с третьего раза, оперлась на посох. Елена пыталась прекратить всхлипы и начало истерики, одновременно с этим сохранить уплывающее от потери крови сознание.

Шорх!

Дева Эскулап появилась посреди арены, шагнула к пострадавшей и вылечила ее за один гимн с абсолютно тем же профессиональным равнодушием, что и остальных страдальцев. А потом столь же таинственно покинула арену.

Впрочем, Елена не оценила ее стараний. После лечения, она затравленно сгорбилась и как можно быстрее ушла с площадки, едва не переходя на бег. Вся ее бравада после других Испытаний, даже кошмаров Медея, растворилась в безжалостной схватке со своим непобедимым одноклассником.

– Наставник Павсаний!

Остальные набросились на него рассерженными пчелами, стоило только «путешественнику» вернуться обратно в ложу.

– Охо, простите покорно, коллеги! – он улыбнулся дурашливо‑виноватой улыбочкой.

Настолько естественной, что Медей тут же заподозрил богатый арсенал кривляний, аналогичный его наследию отродья. Похоже, он угодил не столько в новеллу, сколько во фразу «весь мир – театр». Как бы прерваться на антракт и сходить отложить личинку? А то клапан давит, а уйти сейчас немного неудобно…

– Ах, мы уже привыкли, – тем временем вздохнула Пенелопа и царственно качнула головой, – по крайней мере, мы не упали туда всей ложей.

– Действительно, – хором пробормотали остальные наставники и даже демон Зу.

Сам же Медей перестал обращать внимание на своего хаотично‑нейтрального коллегу, как только понял, в чем дело. Его больше занимала реакция коллег на соискательницу, которую почему‑то не хотели просто формально отклонить, но вместо этого поощряли убийство или хардкорный уровень прохождения.

"Я только сейчас понял… охренеть, Немезис даже не остановил бой, когда стал понятен итог! А ведь он так делал аж целых два раза. То есть наш Суверен ПРИСТРАСТЕН⁈ У него есть симпатии и антипатии⁈ Человеческие чувства⁈ Вот уж никогда бы не подумал… М‑да.

За что они вообще так хотят убить эту девчонку? За рост метр семьдесят‑восемьдесят, выше всех других учениц и преподш, включая Пенелопу? За электрический цвет волос? За дурацкую тунику дизайна половой тряпки, которой золушка мыла пол и свою кормилицу, перед тем, как дать поносить нашей соискательнице?

Эх, не понимаю, что же НАСТОЛЬКО не так с местным Зевсом. В новелле сказано только то, что он покровительствовал Оркусу – некоему баламуту, что решил прогнуть под себя королевство годиков, эдак, сто назад и воевал целых семьдесят. Ну, покровительствовал, и что? А, кажись, дело не только в этом. Память отродья говорит, что проблема в его культе. Ладно, потом почитаю исторические книги на досуге. Вроде, их можно взять в учительской".

Пары после Кейса и Елены не показывали ни инфернальный уровень подготовки, ни глубины бездны идиотов, лупцующих друг друга жезлами по бестолковкам. Из последних трех пар исключили только одного и то по глупости.