Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

– Медей, я уверен, ты прекрасно справишься! Я в тебя верю. Нет, МЫ в тебя верим, – Алексиас аж вилку отложил, которой нажирал себе хорошее настроение и вонь изо рта, чтобы проникновенно посмотреть наставнику в глаза.

Отродье падок на похвалу, так что даже такой ленивый реверанс в его случае был обречен на успех. Жаль, новый Медей – отнюдь не отродье.

– А то, что среди лептосомов затесалась некая Елена, никак не повлияло на ваше мнение? – елейным тоном спросил наставник.

– М? Какая еще Елена? О, не волнуйся, Немезис никогда не будет совращать юных дев, ха‑ха! Он выставил твою кандидатуру не для таких целей, не волнуйся!

Он даже не понял, о ком идет речь. Что многое говорило о манере их ментора вести дела. Зато все остальные наставники за завтраком никак не желали встречаться с ним взглядами. Только старичок Демокрит выразил ему некое абстрактное сочувствие: «если что, двери моего кабинета всегда открыты…» и прочая чушь.

Так закрой их, старый дуралей! Еще сопрут что‑нибудь. Дети, демоны и водонагреватели, они такие. Поэтому Медей всегда выступал за центральное отопление.

– О, это так волнительно, получить личное наставничество архетипа, – Фиальт рядом и впрямь выглядел дерганным, но позитивным, даже предвкушающим.

В ожидании выхода учеников из Пурпурного Пантеона, он переминался с ноги на ногу, чесал затылок и доставал их с Колхидой такими вот неуместными восклицаниями или тупыми вопросами по типу: «а я им понравлюсь?».

«Нет, конечно», – неизменно отвечал Медей, – «они возненавидят тебя с первого взгляда, будут плевать тебе в вино, сморкаться на стул и сыпать слабительное в чай, а потом отравят на третьем курсе».

«Спасибо, наставник Медей, мне стало лучше. Хуже такого сценария нет ничего, а он точно не сбудется», – искренне поблагодарил его Фиальт.

Медей скис еще больше.

Он вообще не понимал Фиальта. Идиот уже имел опыт такого кураторства в позапрошлом году, однако все еще добровольно совал голову в петлю. Медей хотел даже проверить его на сверхраннюю деменцию, но потом решил, что местные лекари просто пропустили дауна на античном скрининге, или что они там делают, чтобы родить здоровых детей? Ах да, сбрасывают с обрыва всех не‑здоровых.

Видит местный непопулярный Зевс, вполне разумные действия. В его первой жизни похожей стратегией, только для взрослых, пользовались страны третьего мира – сброшенную некондицию называли мигран, кхм‑кхм, преступ, да что ж такое, добрыми, уютными работягами. А вместо скал использовали нормальные страны.

– Как вы думаете, может, мне стоит сразу показать им всю академию Эвелпид? – продолжал домогаться до него зеленоволосый Салабон.

– Начните с подземелий, – буркнул ему Медей, – или покажите им таинственную, совершенно не опасную комнату под названием «Делетерион».

Жаль, Фиальта такой легкий отпор не мог ни обидеть, ни заткнуть. «Вы правы, наставник! Как я сам не подумал – нужно сразу рассказать о самых опасных чудесах нашего замка!»

Он продолжил щебетать о том, как весело будет познакомиться с новыми заготовками под депрессивных обмороков с ПТСР, как он подружится с ними, как научит их, как станет ими гордиться, а они – любить его и уважать…

– Ага, а потом поссорятся из‑за мест в очереди на поцелуй вашей задницы. Самого слабого столкнут в стигму, того жиробаса, Пана, выкинут в окно, а мстительные девки разучат магию облысения и академия Эвелпид, как раз к осени, сбросит листья.

Фиальт вытаращился на него ошарашенным взглядом, а Колхида чуть поодаль от них кашляла и перхала в кулачок так, словно засовывала его себе в глотку и нещадно давилась.

– Ох, кажется у вас сегодня плохое настроение, наставник Медей, – наконец‑то заметил голова‑трава, – вы не выспались? – спросил он с ИСКРЕННИМ сочувствием.

На мгновение Медею искренне захотелось подкинуть ему голову Адиманта в кровать, как в «Крестном Отце». Увы, он не мог быть уверен, что зеленоволосая паскуда не превратит сраную фантасию, опасную нежить, или кто он там, в доброго вегетарианца, поборника справедливости и борца со злом за несколько минут наедине.

– Все в порядке, наставник Фиальт, – расплылся он в вызывающе‑фальшивой улыбке, – просто волнуюсь. Ах, это ведь первый раз, когда мне доверяют детей. Вдруг, я сделаю что‑то не так? Бедняги казались такими впечатлительными после моего Лабиринта. Так искренне меня ненавидели!

– Ну что вы! Ваш «лабиринт лягушек» – настоящий шедевр! – коллега бросился его утешать, – экзамен проверил их характер, испытал каждого, показал трудности, дал возможность вырасти над собой и собой же гордиться! Уверен, они все поймут, через некоторое время, и зауважают вас пуще прежнего!

Колхида едва‑едва смогла сдержать фырк. Ну еще бы. С ее точки зрения, легко добиться уважения больше стандартного, когда ты отродье – самовлюбленный клоун с нулевыми навыками, раздутым эго и любителем высказать свое тупое мнение.

– Мгм, может быть вы и правы. Нашим миленьким ученичкам может помочь повзрослеть любое испытание или жизненный поворот: «И Опыт, сын ошибок трудных, и Гений, парадоксов друг, и Случай, бог изобретатель», – нараспев продекламировал он.

– О‑о‑о, – Фиальт захлопал в ладоши, а Колхида казалась неохотно впечатленной.

– Насколько же проще все могло быть, если бы любовью к стихосложению обладали вы, а не наставник Аристон… – Колхида процедила слова сквозь зубы, нехотя, точно под принуждением.

Они вырвались из нее криком души, птицами из открытой клетки, невыплаканными слезами после памятного завтрака поэзии.

– Ах, у меня есть и менее удачные строфы, – он тут же начал декламировать, – «Когда тебе бывает скучно, / Ты что творишь, сказать прошу / В ответ бедняга равнодушно: / Я? я мудя себе чешу».

Недолгое молчание, после чего:

– Все еще намного лучше, – хором сказали они. Медей даже почувствовал себя слегка оскорбленным.

Тем временем, все два десятка новоиспеченных первокурсников вышли из‑за ворот Малого Дворца, построились, после чего принялись преданно есть глазами трех настав, то есть, принялись преданно есть глазами двух наставников и непроизвольно корчить мерзкие рожи третьему, который лишь ухмылялся им пуще прежнего.

Колхида вышла вперед, произнесла скучную речь, которая начала дрейфовать к соблюдению правил:

– … Ходить разрешено только в предоставленных вам хитонах Академии. Исключение, когда вы покидаете ее стены на каникулы. Для каждого амулета или телесмы следует получить разрешение вашего педагога. Артефакты без веской причины запрещены категорически. Также запрещено использование магии в коридорах и безобразные драки! Кому хочется померяться силами – вызывайте на официальную дуэль! И НИКАКОГО ХОЛОДНОГО ОРУЖИЯ! За его использование следует суровое наказание, вплоть до отчисления! – нагнала страху рыжая растрепа.

"Странно. Дуэли здесь могут хоть до смерти вестись, а холодняк запретили. Впрочем, тогда бы трупов на выходе получалось куда больше, тут я руководство полностью поддерживаю. Эх, сколько времени не пройдет, а желание пырнуть заточкой ближнего своего никуда не девается.

Вон, в Александрийскую библиотеку, в античности, не пускали со стилусами именно по этой причине. Возьмет какой‑нибудь ученый муж да и распишет древнегреческой бритвой харю презренному софисту.

А уж с детьми так все тем более верно. Если гаденышей не держать в еловых рукавицах – они или убьют кого, или обрюхатят. Тут, как пойдет, вплоть перемены мест слагаемых: кому в живот нож сажать, а кому – пузожителя. Даже если точно знаешь, что не получится. Молодежь иногда такие затейники.

А если их вовсе одних оставить, да вино не спрятать, то будет как в том анекдоте: «Мама, почему я черный? Сынок, я как ту вписку вспомню – скажи спасибо, что не гавкаешь и на грядке не растешь»".

– … Со всеми проблемами вы можете обращаться к своему педагогу. Он может и должен помогать вам. Особенно, если это касается учебы или проживания в стенах нашей Академии, – закончила свою нудную проповедь вторая помощница ментора Алексиаса.