Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Фиальт радостно покивал в согласии, Медей подавил попытку закатить глаза, лишь улыбнулся понеприятнее, чтобы отбить любое желание у жестоких, иномировых спиногрызов взваливать на хрупкие плечи гениального наставника еще и собственные проблемы.

«Пфф, что там такого страшного может случиться у этих студентов? Проблема? Пописял‑покакал, позлился‑поплакал и все прошло. А у меня лапки, в смысле отродье. Так что, пусть сами справляются».

Он вздрогнул, когда почувствовал на себя отчаянный, какой‑то особенно хмурый, недоверчивый, и, вместе с тем, жаждущий взгляд Елены Диониды.

Она единственная, кто стоял поодаль, с внятным, демонстративным расстоянием от остальных одноклассников. Нежное девичье лицо все еще таило в себе остатки упрямства и вызова, те морально‑волевые, на которых она прошла все три Испытания. Вот только, Кейс и всеобщая ненависть основательно подкосили ее хрупкие надежды. Сейчас, пределом мечтаний для несчастной девочки оставался наставник, который бы не стал гнобить ее еще сильнее, как стал бы Фиальт и, может быть, даже Колхида.

«Я что, похож на телефон доверия? Сама справляйся с этим идиотским остракизмом. Морду, там, набей, пригласи подружек покрасить ногти, поесть вкусняшек или поделиться парнем – в общем, импровизируй!».

Впрочем, Медей мог помочь ей в чем‑нибудь, но только:

а) в темную, чтоб не знала даже она сама.

б) только, если это позволит ему посмотреть драму в стиле: «рабыня Изаура», благо «телевизор» он себе уже достал, подсуетился.

Впрочем, новоиспеченный педагог архетипа лептосомов не против вмешаться в жизнь любого ученика и ради других вечных сюжетов: «Ромео и Джульетта», «Игра Престолов», «Заводной апельсин» или даже: «Джокер». Главное, чтобы самому Медею не предлагали узнать, откуда у Елены эти шрамы. И чтобы все не скатилось в какой‑нибудь «Повелитель Мух» или «1984».

Жить в английской литературе чересчур утомительно, ему ли не знать.

– Как вам уже было сказано, педагогом эйрисомов назначили наставника Фиальта, – короткий поклон, – педагогом лептосомов – наставника Медея, – улыбка, тем шире, чем кислее становились лица учеников, – а временным наставником пикносомов назначена я сама, наставница Колхида, пока в замок не вернется наставница Диана. А теперь, постройтесь в три колонны по архетипам, за спиной каждого из наставников. Мы идем в Академию Эвелпид!

Нестройный, восторженный вопль, вызвал на вечно напряженном лице преподавательницы мимолетную улыбку. Они двинулись вперед и Колхида взяла на себя обязанности гида. Рассказывала, что Пурпурный Пантеон будет закрыт на время учебы, вход только по личному разрешению педагога. Что «эти ворота построил…» и бла‑бла‑бла, Медей знал это из памяти отродья, который вольно или невольно освежал ее каждый год.

Они вошли через главные ворота Академии, под табличкой: «Да не войдёт не знающий геометрии!».

– Потому что именно геометрия, математика и аналитика – главные условия разучивания заклинаний, – нравоучительно пояснила Колхида, пока они продолжали шествие мимо нескольких теплиц и огороженных сплошным забором участков.

«Что есть, то есть. Без вычислений там никак, даже таких примитивных, как у местных», – покивал Медей, – «если пытаться идти диким путем, через интуицию, то шанс провалиться в изучении спелла процентов пятьдесят, покалечиться – двадцать, а умереть – не меньше десятки. И еще пятнадцать – на частичный успех. Потому что сразу постичь заклинание сложно, это я, подлец, считерил своей тригонометрией…»

Ворота и замок вызвали в новоиспеченных студентах истинное восхищение, особенно у бесфамильных. Внутреннее убранство собрало вздохи поскромнее, но радости добавило больше. Жить, все же, будут внутри, а не снаружи под прекрасными видами.

Отдали должное и тканевым плакатам – гобеленам, особенно вон тому, в углу: «проклинающий да будет сам проклинаем» и под надписью мужик с рожей уродливой – во рту зеленая пена да гриб гигантский, глаза закатаны. Походу, чел не умел микродозить и решил бахнуть мухом*р до результата, а художник срисовал последствия, чтобы юные биохакеры не повторяли.

Конец экскурсии настал в коридоре со студенческими комнатами. Колхида еще раз предупредила их в шесть вечера приходить на торжественную линейку, или что там организует академия, Медей не вслушивался, после чего пальцами указала, какому курсу какая дверь принадлежит.

Лептосомы, ожидаемо, находились прямо через лестницу с его личными покоями, в каких‑то пяти‑шести метрах, ближе всех. Вот ведь Колхида, вот ведь гадина – все рассчитала.

Он вздохнул, толкнул дверь общаги на себя, после чего зашел внутрь и жестом велел подопечным пройти вместе с ним. Последний захлопнул дверь и все студенты невольно сглотнули, когда остались наедине со своим педагогом.

Медей хмыкнул и направился в центр передней, хотя было странно называть так достаточно просторную комнату с мозаичным углублением в центре, где располагалось три изящных столика, традиционные ложи и более привычные стулья, а также несколько кушеток по краям, точно диваны в гостиной.

Медей облокотился копчиком на спинку стула, после чего молча обвел своих подопечных бесстрастным взглядом без малейших признаков улыбки. Это напрягло их куда сильнее, чем его всегдашние кривляния. Жаль, в этот момент наставника не могли радовать такие мелочи: просто состав его «подопечных» раздражал Медея куда сильнее.

Гэ героиня и Арна Бендида, ее будущая лучшая подруга из версии новеллы, уже сейчас стояли рядом друг с другом, соприкасались ладонями и вообще выглядели не разлей вода. Арна не решалась встречаться с ним взглядом, только кусала губы и нервничала – частично из‑за его и его должности педагога, частично от радости и опаски, того возбужденного состояния ума, когда твои мечты сбылись, однако ты не можешь поверить, что обошлось без подвоха.

Сама Грация смотрела на него с опаской, вызовом и той легкой, неуловимой насмешкой в глазах, которая могла появиться лишь у человека, что имеет над тобой некоторую власть. Так и было – он должен ей одну серьезную услугу и абстрактную «помощь» со всякими мелочами. Таким оказалось условие ее учителя‑макрона, чтоб этот уродливый карлан сдох побыстрее, раз уж Медей достаточно изменил сюжет новеллы, чтобы набрать целых пять лишних человек на курс.

Рядом с парочкой неуверенно терлась еще одна девушка – дриада Доркас. Она почти не боялась Медея, скорее злилась на него и презирала. Из всех лептосомов, именно странная местная фуррятина генерировала наибольший негатив. Впрочем, большую часть внимания и интереса у нее оттягивали новоиспеченные подруги, а также сама Академия. Никаких вайбов малолетних мстителей: «цель – убить одного человека». Просто Медей ей не нравился.

Поодаль от дриады неуверенно мялась Елена Дионида – новая головная боль наставника и потенциальный источник кучи развлечений одновременно. Проблема в том, что ни она, ни дриада не появлялась на страницах оригинала, поэтому сам Медей не знал, чего от них ждать.

Последней, пятой девушкой в цветнике, оказалась знакомая ему по кофейне: «трактир» Авлида Ифигения. Красноволосая ученица, как и Елена, стояла наособицу, но без надрыва или подозрительности. Просто человек посреди незнакомцев. Она единственная, кто смотрел на Медея без скрытой обиды, злости, опаски или других негативных эмоций. Они имелись, но почти незаметные на фоне радости и некоего боязливого восхищения.

«Какого Дамблдора? Чем я вообще заслужил такую позитивную реакцию? Прожарил молнией жопы бандосов? Дак не сделали бы ей ничего особенно плохого! Денег одолжил? Так люди, наоборот, ненавидят своих кредиторов! Хочешь расплеваться с челиком – одолжи ему бабки. Какая‑то она странная, эта будущая соперница гэ героини. Пожалуй, буду держать ее на расстоянии постоянными напоминаниями о десяти оболах. Эх, самое удачное вложение в жизни, после того электропогоняла. О, кстати, надо будет поделиться с Гнилоустом историей. Уверен, башка оценит».

Он перевел взгляд на парней. Они казались проще, понятнее, безопаснее для него. Более знакомыми, более управляемыми. Юный Пеон и юный Гектор. Чувак с именем рабов‑орков из третьего Варкрафта обладал похожей внешностью – тоже кривые зубы, пухлое несуразное тельце и странный светло‑коричневый с зеленцой оттенок кожи.