— Да дирх! — снова выругалась я и с надеждой отпила кофе. Никаких откровений не снизошло. А жаль.
— Сложная задачка? — спросила Ника, и я только кивнула в ответ. — Удачи в решении. А я побежала. Заглядывай в обед, расскажешь.
И Ника ушла, оставив меня один на один с проблемой. Честное слово, держать в руках — в прямом смысле слова — жизни людей было страшно. Я боялась ответственности, боялась ошибиться и боялась рисковать. Оставалось только надеяться, что правильный ответ где-то всё-таки есть, и я способна его отыскать. Недаром же Ошур хотел с этим разобраться. Сделав последний глоток кофе, я пошла в кабинет.
В этот раз выбор пал на хрустальный шар. Я настроилась и снова погрузилась в переплетение нитей — надо было выяснить, откуда они тут взялись. Я выбрала одну тонкую линию, проследила взглядом, пытаясь понять, как она тут оказалась. И охнула, наткнувшись на образ Хантли. Перескочила на следующую, но и она вела к нему. Ещё одна. Ещё. Десяток.
Передо мной мелькали образы, которые не так давно я видела в этом же самом хрустальном шаре: вот Эрнет листает папки с делами, вот едет за город, разговаривает с людьми. И правда, если кто-то и мог сплести такую паутину, то только он.
«Обещаю избавить вас от него. Но чуть позже». — Всё-таки Хантли говорил тогда о мэре, а не о пла… Стоп!
Я убрала руки с шара и задумалась. Получается, когда я гадала Сандре, Эрнет ещё не собирался плотно заниматься делом мэра, но после того как я пожаловалась, что возможное столкновение на балу меня страшит, решил окончательно разобраться с проблемой. Разобрался. Но мне-то, что теперь с этим делать?
Пришлось начать всё заново. Не знаю, сколько времени у меня ушло, чтобы распутать все переплетения и оставить нить мэра чистой, но пальцы к концу дрожали от напряжения. Я провела по ней, пытаясь понять, где точка, в которой всё поменялось, и что будет, если её убрать.
Я не ошиблась. Гудис Панс действительно сделал всё, чтобы смягчить для племянницы приговор: заплатил все возможные штрафы и компенсации, договорился с Шейронскими об отзыве части обвинений и ушёл с поста, чтобы забрать её под свою ответственность в дальнее поместье, где они вдвоём провели всё время её заключения под домашним арестом.
Чужие годы мелькали у меня перед глазами. Я видела, как менялись Сандра и Гудис Панс, как длительное совместно нахождение сглаживало их характеры. А может, то было действие изоляции от общества, отсутствие роскоши, одиночество и невозможность потакать своим капризам… Так или иначе, но они оба стали другими.
Лишь через долгих девять лет они впервые появились в обществе, которое так до конца их не приняло обратно. Впрочем, Сандра быстро и довольно удачно вышла замуж, стала хорошей женой и матерью, а когда здоровье Гудиса Панса пошатнулось, также старательно заботилась о дяде, как он когда-то о ней.
Я убрала руки от шара. В глазах стояли слёзы, а в душе была странная пустота. Наверное, в этот момент я простила и мэра, и Сандру, и даже себя за то, что послужила невольной причиной всего произошедшего.
Хрупкое равновесие, баланс проступков и полученного наказания — вот что мне надо было увидеть. Оставалось только добиться того, чтобы именно такая вероятность осуществилась. Но на пути к этой версии будущего стоял Эрнет Хантли.
Пресветлая Лейна, как же это было тяжело! Одна только мысль, что нам надо встретиться, лишала меня сил. Хотя нет. От мысли о встрече, сердце начинало стучать быстрее, ноги слабеть, а душу захлестывать надежда вместе со страхом. Но как только я представляла, что мне придётся просить… более того аргументированно убеждать этого упрямого журналиста сделать то, что мне надо, как руки опускались и задача начинала казаться невыполнимой.
Что я могу сказать? Только то, что он сочтёт очевидной глупостью, но больше у меня ничего не было. И я не могла не попытаться. Даже не так. Мне не оставили шанса не попытаться.
«Ладно, где там его носит? Закончить с этим побыстрее и забыть».
Глава 68
Я вышла на крыльцо и огляделась, жалея, что рядом нет рыжего паршивца, который всегда точно знал, где находился Хантли. В пределах видимости вообще не было ни одного мальчишки, зато мимо прошли несколько мужчин, в руках которых были газеты. Только тут я вспомнила про спецвыпуск и похолодела.
Страх так внезапно скрутил внутренности, что я пошатнулась. За всеми новостями утра, я совершенно забыла, что мне предстоит пережить. «Вестник» уже вышел? Или ещё нет? Трясущимися руками я толкнула дверь и скользнула внутрь дома.
Так, Амелия, успокойся. Момент неприятный, но не смертельный. Хотя тут, конечно, как посмотреть. Если Хантли расшифровал и опубликовал все мои записи, то там были и семейные тайны, которые тщательно скрывали годами, и прогнозы сделок, и планы на браки, и даже решения некоторых назначенных судебных заседаний. Клиенты будут в ярости.
Перед глазами мелькнула сцена из давно прочитанного романа, где дом ведьмы закидывали камнями. В Рейвенхилле такого, конечно, произойти не могло — толпу быстро разгонят, — но какое-то время лучше посидеть дома и подождать, пока всё успокоится.
«Надо сходить в банк! — мелькнула паническая мысль. — Причём прямо сейчас!»
Если всё будет хуже, чем я ожидаю, то уехать из города всё же придётся, и лучше иметь при себе письмо к императору. А если всё обойдётся, то через неделю я просто верну его обратно в ячейку. Ну, или не верну, если решу принять предложение. Какая же всё-таки ты трусиха, Амелия. Но сталкиваться с волной людской злости лицом к лицу отчаянно не хотелось.
Я отряхнула платье, как будто за утро оно могло испачкаться или помяться, взялась дрожащими пальцами за ручку, открыла дверь и, задержав дыхание, вышла наружу.
До банка было недалеко, но путь всё равно виделся бесконечным. Хотелось бежать, но я старалась идти спокойно, чтобы не выдавать свою нервозность, и всё равно то и дело вздрагивала, когда ловила на себе заинтересованные взгляды. Казалось, или на меня обращали внимание чаще, чем обычно? Или это я обращала на людей больше внимания, ожидая подвоха.
Несмотря на всю настороженность, ничего страшного не происходило. Смотрели на меня без осуждения, скорее с симпатией, иногда здоровались, желали всего хорошего, а один раз с чем-то поздравили. От внезапно прозвучавших слов, я шарахнулась в сторону, ударилась о стену дома и только в этот момент осознала, насколько глупо себя веду.
Так, хватит! Я ничего плохого не сделала. Разве что была слишком небрежна в хранении записей. Но кто же знал, что Джейк так со мной поступит? И что мэр отдаст записи Хантли — вряд ли кто-то другой справился бы с расшифровкой так быстро. В конце концов, я виновата только в том, что не променяла свой дар на деньги и покровительство мэра, а раз так, то и прятаться я не буду. Во всяком случае, пока в меня не кидают камнями.
Плечи сами собой расправились, шаг стал увереннее, и в здание банка я вошла, уже вполне овладев собой.
— Добрый день. Мне нужен доступ к ячейке на имя Таты Мадини.
— Конечно, госпожа Ковальд, — улыбнулся мне клерк, — пройдёмте.
Мы зашли в одну из дверей, прошли по коридору и оказались в небольшом помещении, где служащий оставил меня одну, перед уходом тоже с чем-то поздравив.
Может, сегодня какой-то городской праздник? Я довольно плохо знала традиции Рейвенхилла, но в Фаренли соседи часто поздравляли друг друга с днём основания города, с наступлением середины зимы, со сбором урожая и другими значимыми датами. Но в большом городе было слишком много людей, чтобы поздравлять всех и каждого. Да и в утреннем «Вестнике» про праздник ничего не было.
Ладно, не ругают и хорошо. Сейчас надо забрать письмо и идти домой. Потом попросить курьера найти Хантли и передать просьбу зайти ко мне. Он же не откажет?
Сомнения снова охватили меня. Убедительных аргументов как не было, так и не появилось, и просьба к Эрнету уничтожить труды многих месяцев просто потому, что я так сказала, выглядела безумно наивной.
