Барон Дубов 6 (СИ) - Капелькин Михаил

— Он здесь как свидетель, — прошипел Крысохвостов, побледнев от едва сдерживаемого гнева.

Акрапович и блондин замерли друг напротив друга, как чёрное и белое, как китайские Инь и Янь. Или чья там это философия. Одно меня удивляло в их противостоянии за душу герцога — сам герцог. Он сидел, уставившись на свои руки, скованные блестящими браслетами, и не шевелился.

— Как свидетель? — хищно улыбнулся Акрапович. — Поэтому вы подсунули ему чистосердечное признание? Вы меня за идиота держите⁈ Привыкли в своей провинции косить под дурачков… В прокурорской Канцелярии все — такие же профессионалы своего дела, или вы один такой, барон Крысохвостов?

Губы блондинчика превратились в тонкую полоску, кулаки сжались, и между пальцев пробились струи света. Я вышел вперёд и заслонил собой адвоката. Вдруг этот дурик задумает устроить здесь незаконную дуэль?

В коридоре хлопнула дверь, послышались несколько торопливых шагов, затем в допросную влетел рыжий до кончиков волос и красный от смеси злости и стыда Сергей Никитич.

— Хватит! — рявкнул он. — Дубов, это ты его привёл?

— Меня не нужно приводить, я сам прихожу, — откликнулся Акрапович, поправив очки. — Я так полагаю, явился виновник всего торжества? Человек, незаконно задержавший моего клиента, герцога Билибина. Начальник полиции Приходько Сергей Никитич, верно?

Кусая себя за усы, дядька кивнул. А я понял, что впервые услышал его фамилию.

— Итак, вернёмся к нашим баранам. Либо вы, — он показал ладонью на Крысохвостова, совладавшего с собой, — предъявляете обвинения моему подопечному и подкрепляете это необходимыми документами. Либо вы, — он повернулся к Никитичу, — отпускаете герцога Билибина и приносите извинения за незаконное задержание.

В комнате повисла тишина. Я стоял и смотрел прямо в глаза блондину. Бледные, водянистые и злые. Следил за каждым движением на случай, если он вдруг задумает чудить. От былой его уверенности не осталось и следа. Акрапович в пух и прах разбил весь его тыл в виде бумаги из прокурорской Канцелярии. Я не особо знал законы, но без доказательств она, похоже, мало что значила. Либо просто позволяла задержать герцога на некоторый срок, в расчёте, что за это время будет предъявлено обвинение.

— Будто мы сами хотели его задерживать, — буркнул Никитич.

— Ах да, мой человек уже едет к самому Императору, чтобы доложить о творящемся здесь беспределе, — сказал Акрапович и, улыбнувшись, обвёл всех взглядом. — Ох и полетят ваши головы, мои хорошие.

— Предположим, мы позволим герцогу уйти, — вновь заговорил Крысохвостов. — Но восстановление утерянного дела…

— Так и знал, что вы его потеряли! — закатил глаза Акрапович. — Сказки про потопы вам надо в другом месте рассказывать, очень хорошо получается.

Блондин, сложив пальцы перевёрнутым домиком внизу живота, упрямо продолжал:

— Восстановление утерянного дела займёт от силы пару дней. И мы снова придём за герцогом. Уже с обвинением, от которого он не отвертится. Но в этот раз никто не предложит господину Билибину подписать чистосердечное признание. А это значит, что никакого пожизненного заключения не будет, только смертная казнь.

Тут уже я не выдержал и сжал кулаки. Слегка оскалил зубы, чтобы клыки приняли устрашающий вид. Мне этот фарс уже порядком надоел, и самодовольная рожа блондинчика тоже.

Моего плеча коснулась опустилась рука адвоката.

— А вот это, мой хороший, называется превышением полномочий. Род Билибиных ваши угрозы без внимания не оставит. Ждите иски к прокурорской Канцелярии и к полицейскому управлению. Камня на камне от вас не оставлю. Вставайте, Ваша Светлость, мы уходим.

— Нет, — глухо произнёс первое слово Билибин и поднял взгляд на меня. — Я принял решение. Я остаюсь.

— Так. — Акрапович судорожно поправил очки и облизнул сухие губы. — Мне нужно срочно поговорить с моим клиентом. И не в допросной, где толпа зевак прячется за зеркалом!

Снаружи снова хлопнула дверь, а потом послышался топот множества ног. Он быстро удалялся.

А я смотрел в холодные стальные глаза герцога, внутренне вопрошая: «Что ж ты делаешь, гад⁈»

Глава 7

Все смотрели на герцога. Даже Крысохвостов выглядел ещё более ошалевшим, чем пять минут назад, когда Акрапович его распекал. Никитич хлопнул себя рукой по лбу и повёл нас из комнаты, не преминув погрозить кому-то кулаком, когда выходил в коридор. Барон-прокурор так и остался в допросной, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Надеюсь, его не хватит апоплексический удар. Работа-то у человека нервная.

Новая комната не слишком отличалась от предыдущей. Она находилась прямо по коридору от допросной, затем налево и вторая дверь по правой стороне. Небольшая, но более комфортабельная. Мягкие стулья с подлокотниками, неяркая люстра под высоким потолком, зелёное сукно на письменном столе, кофейный аппарат, электрический самовар и графин с водой. Адвокат закрыл за нами дверь, повернув щеколду, и сел напротив герцога. Я приземлился на диван, чтобы видеть сразу обоих.

— Герцог, какого… — начал я, но граф Акрапович предостерегающе поднял вверх указательный палец и постучал им себе по губам.

Не люблю, когда меня затыкают, но адвокат показал себя человеком, знающим своё дело. Так что если он просит помолчать, стоит прислушаться.

Акрапович положил на стол перед собой портфель и сунул руку внутрь. Достал небольшой, вытянутый бронзовый футляр с защёлкой. Под крышкой оказалось лиловое яйцо на подставке из тонких металлических жёрдочек. Настолько тонких, что казалось, артефакт парит в воздухе над бархатной отделкой коробочки. Любопытно. Я ощущал слабое магическое излучение.

Граф взял крохотный молоточек, лежавший там же, и ударил по яйцу. Артефакт едва заметно завибрировал. На миг в уши будто ваты набили, но вскоре это ощущение пропало.

— Всё, — кивнул Акрапович. — Теперь можете говорить, господин Дубов.

— Что это? — спросил я, кивая на артефакт.

Граф поднялся со стула и подошёл к кофейному аппарату, забил в металлический рожок молотый кофе и вставил его на место, подсунув под низ небольшую чашку.

— Лучший помощник адвоката, — ответил он, — и самый незаменимый. Артефакт, как вы уже догадались, глушит все звуки в комнате для тех, кто за её пределами. То есть подслушать нас не смогут. Жучки и другие записывающие устройства тоже не работают. Знаете, я уже не раз сталкивался с недобросовестной работой органов правопорядка. На что они только ни готовы, чтобы обстряпать очередное дельце.

— Сергей Никитич выглядит честным человеком, — возразил я.

Полицейский и правда казался мне человеком чести. С поправкой на его профессию.

— О нём никто и не говорит, — кивнул граф, разбавляя крепкий кофе горячей водой из самовара. — А вот за остальных сотрудников пятигорской полиции я бы на вашем месте не ручался. Но давайте вернёмся к нашим баранам. Герцог, полагаю, ваш друг, барон Дубов, хотел кое-что спросить. Какого чёрта? Я верно угадал, барон?

— Граф, не забывайтесь, — холодно произнёс Билибин. Он сидел на стуле, скрестив на груди руки. На щеках пробивалась тёмная щетина. — Я ваш наниматель.

— Прошу прощения, герцог. Вы правы, вы мой наниматель, а я ваш адвокат, лучший в своём деле. Мы оба это прекрасно знаем. И я почти вытащил вас отсюда. Зачем вы упорствуете? Или хотите заодно со своим родом пустить на дно и мою карьеру?

— Герцог невиновен, — произнёс я, — чтобы делать такие заявления.

— Не имеет значения, что вы думаете, Ваше Благородие, — оборвал меня адвокат. — Вы видели дело, видели улики. Как по-вашему, много у герцога шансов выйти сухим из воды?

— В полиции ведь потеряли дело… — удивился герцог. — Откуда вы знаете, какие у них улики? Они мне-то ничего не говорят…

— Барабашка, из-за которого эти увальни потеряли почти готовое к отправке в суд дело, ростом два метра с четвертью и ещё столько же в ширину.

Билибин осоловело посмотрел на меня, потом на адвоката и снова на меня. Я улыбнулся, пожав плечами: