- А руки – это когда подралися, - закивала супруга. – И сказывать-то стыдно, из-за какой ерунды все вышло. Сырник последний не поделили, представляете? Сцепилися, что кошки драные, знатных пенделей друг другу наподдавали, волосья повыдергивали, коих и так не помногу у нас, похвастаться нечем. да еще и рожи разукрасили сами видите, будто нашествие какое вражеское на город было! И все ведь на пустом месте, из-за сырника какого-то, да еще и подгоревшего, словно помешательство какое нашло!
- Потому что готовить ты не умеешь, - ядовито отметил муж. – Все продукты умудряешься попортить. Руки у тя из одного места растут, да еще и не тем концом туда воткнуты, вот так-то!
- Ох, разговорился! – она недобро прищурилась. – Сам-то, небось, такой рукастый, что все время соседа приходится кликать, коли что по дому сделать надобно! А то сундук сробит, а том разваливается на второй день. Полку приструячит к стене, так по той трещины мигом бегут. За вилы возьмется, так то курей подавит, то хрюху поцарапает, то коту глаз выколет. Прям золотой муженек, чего уж сказать!
- Не ругайтесь! – торопливо пресекла разгорающийся скандал. – А не разнесете и нам тут все в щепки.
- Это проклятие все, - закивал молочник. – Госпожа Виктория, вы очень сильная ведьма! – добавил, глядя на меня со смесью уважения и опаски.
- Да уж, та еще ведьма, - не упустил случая похихикать дракон.
- Тоже проклятие захотел? – шепнула ему.
- В случае со мной скорее в ход пошел приворот, - он усмехнулся.
Вон оно как! Я даже не нашлась, что ответить, и переключилась на мошенников, просто густо покраснев.
- Хорошо, сейчас сниму проклятие, коли вы искренне раскаялись.
- Да куда уж искреннее, - жена молочника вздохнула. – Все болит, дела вразнос, в дом вор залез, все упер, что было нажито упорным трудом.
- Неправедно пришло – сквозь пальцев ушло, - отметила я, вооружившись пучком петрушки. – Глаза закрыть! – скомандовала и принялась импровизировать, бормоча только что придуманные непонятные слова.
- Ассистент не требуется? – осведомился дракон шепотом.
- Сама справлюсь! – я шлепнула петрушкой бандитскую семью. – Глаза открываем. Вот, держите, - отдала женской половине организованной преступной группировки пучок. – Засушите и повесьте за стеклом на видном месте. Чтобы всегда помнить, что возвращение к прошлым обманным методам торговли чревато. Все ясно?
- Да-да-да-да-да-да, - снова дробно рассыпалось по кухне.
Следом молочные мошенники рассыпались в благодарностях и поскорее уковыляли.
- Виктория, ты полна сюрпризов! – признался дракон, хохоча.
- Торрри дррруг! – заявил Бука, вспорхнув на мое плечо. – Дрррузья! – потерся головой о мою щеку.
- Я уже понял, что тебя, птеродактиль, лучше не обижать, - мужчина кивнул. – Чтобы твоя ведьма не пришла на защиту и не пересчитала мне все чешуйки.
- Верррно! – заявил ушлый попугай. – Стррррашная Торрри!
- Ну, это ты зря, - возразил мой работодатель. - Виктория очень красивая.
- Жжжжених! – восхитился попугай.
- Давайте посуду домывать, болтуны, - пробормотала я, густо покраснев. – Причем, молча!
Глава 25 История детей
- Руки вверх! – скомандовала я.
Дети, выстроившись в ряд, подчинились. Даже Барса встала на задние лапы и вытянула передние вверх. Мы все дружно захихикали.
- Командиррррр! – прокомментировал Бука, с деловым видом расхаживая по столу, где лежали выкройки, ткани и прочие швейные принадлежности.
Сантиметр зашуршал между моих пальцев, снимая мерки. Недавно в сундуках комнаты с желтой дверью были обнаружены залежи детской одежды. Спросив разрешения Захарии, решила приодеть всю нашу малышню. Чего добру зря пропадать. Там, судя по всему, куча неношеного смиренно ждала голодную моль, чтобы кануть в небытие.
- Так, молодцы, руки можно опустить, - я быстро сделала пометки в блокноте. – И лапы тоже. Теперь бегите играть, только позовите Лили, чтобы помогла мне тут.
Детишки умчались, явилась высокая гибкая служанка, что с недавних пор во всем пригождалась. И на кухне, и в пошиве, и в приборке. Просто идеальная помощница нашлась среди тех работников, что были наняты на ремонт в замке. А еще она оказалась – кладезем информации!
- Ну, рассказывай, - велела ей, когда мы сели перешивать одежду.
- Говоррри! – важно велел Бука, устроившись рядышком.
- На чем вчера остановилась, напомните, леди Тори? – уточнила она, шустро орудуя иголкой.
- На прошлом Александра и Нюси, - распоров совсем новый камзол, я начала отрезать лишнее.
- Даааа, там такое вышло! – Лили покивала. – Сама все видала, мы в одной деревне жили, так что считайте, что история из первых рук. У Сидорины, значитца, сестра была. Красивая, работящая, добрая. Умница одним словом. Ну, вот как вы прям! – она стрельнула в меня хитрым взглядом.
Я усмехнулась. Эта девушка своего не упустит! Но помимо умения вовремя сделать комплимент да подольститься хитрой лисонькой, она еще и работала с утра до вечера, ни разу ее не видела прохлаждающейся без дела. Так что на приятные речи можно и закрыть глаза. Ну старается человек понравиться, что ж в том плохого?
- Прррройдоха! – восхитился Бука и, клювом подцепив со стола катушку ниток, передал мне.
- Так вот, и влюбился в нее, в сестру-то Сидорины, баронет один. Загляденье одно, какой был красавчик, все девчонки в нашей деревне по нему сохли, ну прям как сенцо по жаре. – Помощница хихикнула. – Но он как сестру Сидорины-то увидал, пропал махом! Такая любовь была, что прямо хоть книгу пиши!
- Рррроман! – отметил ара.
- И они поженились? – уточнила я.
- Тили-тили тесто! – попугай начал пританцовывать.
- Как бы не так! – Лили фыркнула. – Батюшка баронета суровый был. Скала, а не человек! Отродясь таких не видала, вот честное словечко! Никого отродясь не жалел, трех жен с могилу свел, все наследника хотел. А они все мерли, как мухи, то от выкидышей, то в родах, то от горячки родильной. Будто проклял кто, вот вам крест!
- Но сын все-таки появился?
- Так да, последняя жена сподобилась. Крепкая была, десять младенчиков схоронила, сама чуть Богу душу не отдала, но муж все ходил и ходил в ее опочивальню, изверг, хоть лекарь и предупреждал, что пора ему забыть туда дорогу. И вот понесла она вновь. Молилась, из храма не выходила почти. Потом родила сыночка и тут же Богу душу отдала. Отмучилась, бедняжечка. Хорошая была женщина, незлобивая.
Девушка достала платочек, шумно высморкалась, и ровные аккуратные стежки дальше побежали по ткани стайкой шустрых гусеничек.
- Вот тот наследник и влюбился в сестру Сидорины, когда вырос. Отец, как узнал, побил его, грозил наследства лишить и придушить, коли девку ту простолюдинку не забудет. Но любовь разве ж победишь? Сбежали в итоге голубки от злого папаши, обвенчалися, сказывают, на работу к какому-то магу устроились, и на корабле в страну далекую уплыли с ним.
- Но как их детки к Сидорине попали?
- Так погибли ж родители-то их, - служанка снова взялась за платочек. – Буря сгубила морская лет через десять. Волны, сказывают, черные потопили корабль, на котором тот маг со своей мачехой домой плыл. Детишек родители успели в шлюпку посадить, Бог их спас. А сами…
В ход снова пошел носовой платочек.
- Ну, а потом деток к деду привезли. Баронет с женой-то домой ведь плыли, чтобы примириться с ним, внучат ему показать. Думали, растает сердце стариковское, ведь такие лапушки получились. Умненькие, воспитанные, добрые – дай Бог каждому таких деток! Но где там! Сказал старый хрыч, что знать их не желает, вот как. Видать, обида-то на сына с невесткой глубоко в нем засела. Даже после смерти не простил. И малышей – сиротинушек не пожалел, отвез к тетке – Сидорине, то бишь, денег той дал, чтобы тоже не прогнала, ей нахлебники не нужны были.
- Вот мерзавец! – искренне изумилась я.
