Глава 23 Гнездо
Бука был прав. Стоило распахнуть желтую дверь, как комната наполнилась шумом крыльев и визгливыми воплями сороки, что заметалась по помещению, роняя перья. Она явно не ожидала, что окажется застигнутой на месте преступления.
- Воррровка! – припечатал попугай и погнался за ней.
Та залетала зигзагами от стены до стены, потом нырнула в приоткрытое окно и понеслась прочь, все также громко вереща.
И только тогда я заметила пропажу серебряного наперстка, что лежал на столике в открытой шкатулке для рукоделия. Он достался мне от бабушки, и большого труда стоило спрятать его от матушки, которая продала все, что имело хоть какую-то ценность, когда настали тяжелые времена.
- Вот мерзавка! – ахнула, поняв, что сорока утащила семейную реликвию.
Но я сама виновата, окно оставила открытым после того, как перешила одно из платьев на себя.
- Гнездо! – сообщил Бука, сидевший на подоконнике. – Отберррем!
- А ведь ты прав, - сжала кулачки. – Пусть знает, гадина такая, что кого в женщине разбудишь, от того и получишь!
Отыскать гнездо сороки оказалось несложно – Бука привел как раз к нему. Вернее, к высокому дереву неподалеку от замка.
- Не трогай! – велела я попугаю, который ринулся в гущу листвы.
Вдруг там яйца или птенцы. Не хочется становиться детоубийцами. Тут надо осторожнее. Забрать свое, а остальное не трогать. Придется самой лезть.
Глянула по сторонам и, что ж поделать, принялась штурмовать дерево. К счастью, оно за долгие годы жизни обзавелось кучей сучков, что облегчило мне задачу. Но все равно, покорять высоту в платье было непросто, ведь в последний раз лазала по деревьям, когда мои наряды едва прикрывали коленки.
Но вот и гнездо из сухих веточек – сразу видно, крепко свитое, птица на совесть постаралась. И ленточками выцветшими переплетено, и нитками какими-то. И хоть она и воровка нахальная, все же это ее жилье. Я осторожно раздвинула перья, пух, сухую траву и присвистнула. Чего тут только не было! Разнокалиберные пуговицы, медные кольца, огрызки проволоки, косточки мелких животных, прищепки, бусины, камешки, десертные ложечки, заколки, серьги. Похоже, хозяйка жилища хватала все, что плохо лежало, и тащила к себе.
- Баррррахолка! – шлепнувшись на ветку рядом, презрительно охарактеризовал содержимое гнезда Бука.
Усмехнувшись, перерыла сорочью сокровищницу и увидела бабушкин наперсток. Изъяла улику, сунула в карман. А потом увидела на дне монету. Подняла, прикинула на ладони вес – тяжелая какая! Такую птице, наверное, трудно было донести до своего «воровского притона». Не драгоценная, кажется. Но такой рисунок на ней затейливый. Похоже на буквы, только незнакомые.
Монета нагрелась от моей кожи, буквы будто налились огнем. Или это так показалось из-за солнечного луча, что упал на поверхность, пробившись сквозь густую листву? Однако воображение у меня отменное. Расшалилось не вовремя.
- Виктория, что вы там делаете? – донесся до слуха голос снизу.
- Дрррракон! – с опозданием доложил попугай.
- Гнездо вью, не видите? – откликнулась, посмотрев на мужчину и проверив, что подол моего платья зажат между коленями.
Вовсе не хотелось бы предоставлять работодателю шанс полюбоваться снизу оборочками на панталонах управляющей. Порядочные девушки не показывают мужчинам даже свои щиколотки. Хотя они и по деревьям не лазают, чтобы сорочьи хранилища разорять.
- Я так и понял, - Захария рассмеялся. – Надеюсь, с наступлением холодов вы не улетите на юг?
- Подумаю. – Сунула в карман монету.
Будем считать это возмещением с сорочьей стороны за кражу.
Так, а теперь спускаться надо. Но как? Наверх всегда проще. А вот вниз…
Я вскрикнула, когда рука соскользнула с ветки. Решать проблему со спуском не пришлось – тело просто ухнуло вниз.
Сильные руки поймали меня и прижали к горячей груди Захарии.
- Виктория, надо же осторожнее! – рыкнул он. – Ты разбиться могла!
- Прости, - смущенно улыбнулась, рассматривая его глаза. В них утонуть так просто!
- Что ты там забыла, на этом дереве? – брови дракона сошлись на переносице, но почему-то его суровый вид не возымел никакого устрашающего эффекта.
- Счеты у меня с одной сорокой, - призналась и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, потерла пальчиком складочку между его бровей, словно хотела разгладить ее. – Ой, извини. – Покраснела до ушей, с запозданием понимая, что наделала.
Он ошалело похлопал глазами, словно не знал даже, что сказать.
- Будь осторожнее, - наконец, выдавил из себя хриплым голосом. – А не то… - снова нахмурился. – А не то нам с детьми снова придется привыкать к моей ужасной стряпне.
- Ничего, главное, чтобы те муравьи не угостили вас тараканом, которого тащили себе на ужин, - пробормотала со смешком, вспомнив ту занимательную картинку, что увидела в первую «экскурсию» по замку: толстопопую мышь и вереницу муравьев, что бежали по коридору и тащили беднягу-таракана.
- Ты головой о ветки не ударялась? – забеспокоился мужчина.
- Нет. Но папа как-то признавался, что ронял меня вниз головой, когда совсем маленькая была. Говорил, что младенцы скользкие и вертлявые, как устрицы.
- Ну-ну, - дракон деликатно промолчал, оставив это без комментариев, и зашагал к дому.
- Поставь меня на ноги! – запротестовала я.
- Хорошо, - выполнил требуемое и тут же заботливо осведомился, – голова не кружится?
- Нет, - соврала.
Кружится, и еще как. Только падение с дерева тут явно не причем. Кулебяка с катикаком, что же дальше-то будет?..
Глава 24 Снять проклятие
Обед прошел мирно и спокойно. А на десерт был молочник. Дверь в кухню, где мы с Захарией мыли посуду при помощи, или скорее уж, мешании Буки, что пытался во всем принять непосредственное участие, распахнулась без стука. Мы все замерли, с удивлением глядя на Симона, что ввалился к нам. Выглядел тот весьма экзотично: рука и нога в гипсе, на щедро поцарапанном лице красовались синие фингалы, волос на голове явно стало меньше.
Следом за ним на кухню почти вползла незнакомая женщина, выглядевшая похожим образом.
- П-п-простите, госпоооожа ведьмаааааа! – взвыли они хором, размазывая по лицу сопли и слезы. – Каемся, мы молочко бодяяяжилиииии! Но большееее не буууудееем, словоооо даем! Только снимиииите проклятиииие, умоляяяяем!
- Интерррресненько! – прокомментировал попугай, склонив голову на бок. – Прррохиндеи рррревут!
- Виктория, что происходит? – осведомился дракон, изогнув бровь.
- Окончание уникального эксперимента по пробуждению совести у заблудших торгашей путем использования оккультно-психологических методик, - шепнула в ответ, давясь смехом.
Глаза Захарии стали квадратными. Надо бы поосторожнее, а не то поломаю чешуйчатому мозг ненароком, а у него детки мал-мала меньше.
- Так, - вытерла руки полотенчиком и подошла к обманщикам. – Обещаете, стало быть, что больше хитроумить с продуктами питания не будете?
- Да-да-да-да-да-да-да! – дробно рассыпалось по кухне на два голоса.
Мошенники закивали так, что побоялась, как бы шеи у них не перемкнуло в довесок ко всем имеющимся уже травмам.
- Хорошо, - кивнула с важным видом. – Но смотрите, снять проклятие очень сложно. И оно весьма злопамятное. Если вернетесь к старому в течение пяти лет, как сниму, все возможно, вплоть до летального исхода.
- А… это куда лететь-то? – всхлипывая, уточнила жена молочника.
- Как повезет, - хмыкнула. – Скорее даже, не куда, а откуда. Главное, приземление точно не будет мягким. Все кости в щепки - гарантированно.
- Да уж и так все поломалися, - ее муж кивнул. – Вот это, - указал на загипсованную ногу, - корова-задрыга лягнула. И никогда ведь даже хвостом не махала, когда доили, а тут каааак вдарила, я аж из сарая вылетел и об дуб-то старый хрусь! – вздохнул. – Открытый перелом – так лекарь наш сказал. Пришлось к нему хромать. А он дерет с три шкуры и всякими горькими микстурами потчует. Они такие вонючие, слез вон из глаз, как пузырек-то рассхлебястит свой.
