Теперь, оглядевшись свежим взглядом, он заметил, что кабинет вовсе не был мёртв. Напротив — он хранил в себе что-то живое. Поль подошёл к окну – отметил его впечатляющий размер. Днём тут будет очень светло. В углу за ширмой обнаружилась уютная софа, обитая выцветшей, но чистой тканью и несколько стеллажей с книгами, в основном по ботанике. Даже воздух здесь был особенным — пах старыми чернилами, деревом и чем-то ещё... неуловимо родным.
С неожиданной уверенностью Поль подумал, что именно здесь он и обоснуется.
Он вернулся за письменный стол, чтобы ещё раз пробежать глазами свои записи, но первые отблески реальности уже начали возвращаться после творческого прилива.
Вообще-то, впереди его ждала отнюдь не творческая работа. Необходимо было налаживать быт. Где-то по дому сейчас бродят две барышни, о которых он обязан позаботиться. И с ними ещё это белое кудахтающее чудовище. Сам Поль мог довольно долго обходиться малым, но барышням потребуется много всего, например, горячая вода, а он понятия не имел, в каком состоянии водопровод. И для решения всех этих бытовых проблем ему нужны слуги и управляющий, которые сделают из красивой руины хоть сколько-нибудь пригодный для жизни дом.
Поль нахмурился. Завтра нужно будет начинать поиски. И, зная, как обстоят здесь дела, этот процесс может занять… неделю? Месяц? Прекрасно. Просто потрясающе.
В этот момент кто-то постучал в дверь.
Поль обернулся.
— Войдите, — произнёс он, скорее машинально.
Дверь скрипнула. На пороге стоял пожилой мужчина в великолепной синей ливрее, с двумя рядами позолоченных пуговиц и безукоризненно белыми перчатками. Поль уставился на него в полном недоумении.
Мужчина склонил голову в лёгком поклоне.
— Огюстен, к вашим услугам, сударь, — произнёс он с достоинством. — Дворецкий.
Поль моргнул.
— Дворецкий?
— Да, — с невозмутимой вежливостью подтвердил он. — А также час назад назначен вашей супругой временно исполняющим обязанности управляющего.
Удивление Поля выросло до таких масштабов, что в голове образовалась звенящая пустота.
Супруга? Назначила? Час назад?
Он едва удержался от смеха. И в то же время почувствовал странное чувство восхищения. Малышка Натали, только что прибывшая в этот разваленный замок, за какой-то жалкий час сумела сделать то, на что он отводил себе неделю: найти первого слугу и найти управляющего… Пусть это пока совмещается в одном человеке и пусть Огюстен выглядел так, словно застал ещё расцвет Вальмонта пятьдесят лет назад — в его манерах, осанке и в этой безупречной ливрее ощущался редкий профессионализм.
Тем временем Огюстен, не обращая внимания на внутренние катаклизмы Поля, продолжал:
— Я пришёл сообщить, что ужин накрыт в обеденном зале. Ваша супруга уже ожидает вас, сударь.
Это заявление окончательно подкупило Поля. Он внезапно вспомнил, как зверски голоден. Кажется, последний раз он ел часов восемь назад, причём трапеза ограничивалась парой печений из дорожной корзины Виолы.
Поль поднялся из-за стола с лёгкой улыбкой, бросив последний взгляд на свои наброски. Жизнь в Вальмонте началась быстрее, чем он ожидал.
— Благодарю вас, Огюстен, — произнёс он с неожиданной для себя теплотой и последовал за дворецким в коридоры старого дома, который вдруг перестал казаться ему источником сплошных проблем.
ГЛАВА 23. Подарок, совпадение и лоскутки памяти
Натали стояла у окна и ловила себя на мысли, что влюбиться в комнату — это, возможно, не так уж безумно, как кажется. Среди промозглого запустения Вальмонта — это был островок уюта — нежный и светлый. Здесь всё было выдержано в сиреневых оттенках: старинные обои с лёгким узором полевых цветов, немного выцветшие, но это только добавляло им шарма, лёгкие шёлковые занавески, мебель — из светлого благородного дерева с сентиментальными фарфоровыми ручками.
Уют был не напускным, а живым, тёплым — словно его собирали по крупицам, чтобы кто-то уставший мог почувствовать себя дома.
Что примечательно, любому, кто сюда войдёт, первым делом бросилось бы в глаза лоскутное покрывало. Оно гордо раскинулось на аккуратно застеленной кровати. Мягкий бархат вишнёвого цвета соседствовал с нежным шёлком в мелкий горошек, плотная парча с тончайшим муслином и потёртыми квадратиками старого ситца с расцветками, какие давно вышли из моды. У каждого лоскута — своя судьба, своя прежняя жизнь, но теперь они были соединены в одно удивительно гармоничное целое.
Эта комната могла бы покорить Натали, которая любила давать вещам вторую жизнь, одним только покрывалом. Но она обнаружила здесь нечто гораздо более особенное.
Натали не сразу обратила внимание на эту вещицу — небольшая картина в тёмной раме над изголовьем кровати, но когда разглядела, что на ней было изображено, замерла.
С полотна на Натали смотрел полевой цветок — скромный, но какой-то удивительно трогательный с акварельно нежными лепестками и сердцевидными листьями. Простой до невозможности. И до невозможности знакомый.
Пару месяцев назад Натали получила странный подарок. Маленькую, аккуратно сделанную брошь в виде именно такого цветка с точно такими же сердцевидными листьями. Цветок был либо чьей-то фантазией, либо очень редким. Во всяком случае, Натали никогда не приходилось видеть что-то похожее.
Вместе с брошью была записка:
" Дорогая Натали, пусть эта брошь станет твоим приданым, чтобы тебя не тяготила мысль о деньгах, когда ты будешь выбирать себе спутника жизни. Слушай только своё сердце”.
Записка не была подписана и посыльный, доставивший подарок, не назвал имя отправителя, но Натали знала от кого послание.
Она узнала почерк. Он был тем же, что в дневнике Жозефины. Это была её рука. Её буквы, мягкие, чуть наклонённые вправо, с мелкими завитками в окончании слов.
Натали тогда долго вертела брошь в руках, удивляясь, почему Жозефина отправила ей этот подарок. Она не знала, в чём ценность броши, однако догадывалась, что это очень дорогая вещь. Но она не собиралась её продавать, ей было не важно, сколько она стоит. Куда важнее было то чувство, которое Натали тогда испытала: трепетную уверенность, что Жозефина жива. Но где она? Что с ней? Как жила все эти годы? Почему не выходит на связь?
С того момента желание найти её стало не просто мечтой, а самым пылким, самым заветным желанием, граничащим с долгом. Именно поэтому Натали с такой лёгкостью и согласилась на этот фиктивный брак. Именно поэтому с такой готовностью и отправилась в Вальмонт.
И вот — всё не зря. Цветок на картине — первая зацепка. Тот же, что на броши. Не просто похожий. Тот самый.
Совпадение? Нет.
Случайность? Ни за что.
Жозефина бывала здесь. Возможно, она жила в этой комнате.
Натали решила при первой возможности расспросить о ней Огюстена. Он явно служил здесь ещё в те времена, когда Жозефина могла быть в Вальмонте. К счастью, возможность побеседовать с ним появится у Натали уже завтра утром. Он обещал ей экскурсию по поместью. Сказал, что считает своим долгом познакомить молодую хозяйку с её владениями.
Натали невольно улыбнулась, вспоминая свой разговор с Огюстеном. Чем дольше они общались, тем большую симпатию он в ней вызывал. Её порыв предложить ему должность управляющего был неожиданным для неё самой. Но Вальмонту совершенно необходим был именно такой человек, любящий это поместье и преданный ему. Лицо Огюстена в тот момент светилось тихим счастьем, но он, тем не менее, подчеркнул, что с честью будет выполнять обязанности управляющего, пока не найдётся кто-то достойный.
Более достойный, чем человек, который многие годы в одиночку был ангелом-хранителем этого дома? Таких нет.
Натали была очень рада, что он согласился, хотя и с оговорками. Вот только она не знала, как ван-Эльст воспримет, что его фиктивная жена уже раздаёт распоряжения, будто, и правда, является тут хозяйкой. Хотя… он же сам хотел, чтобы их брак выглядел настоящим.
