Я специально несколько раз выделила слово «меня», намекая, что журналисту было бы неплохо покинуть чужую территорию, но он не понял намёка. Или сделал вид, что не понял. Я уже открыла рот, чтобы сказать доходчивее, но Хантли успел первым:
— Почему про вас? В этот раз мы на одной стороне. Да и гадостей никаких не будет, исключительно правда. Не переживайте, Амелия.
Взгляд журналиста задержался на мне чуть дольше, чем прежде. И я моментально остыла. Вместо злости пришло смущение, и я, не зная, куда деть руки, снова потянулась поправить шляпу.
— Вам на удивление идёт этот головной убор, — добавил он, а я залилась краской. Даже сердце забилось чаще, хотя я мысленно трижды обозвала себя дурой.
— Так что будет в вечернем выпуске? — облизнув вдруг пересохшие губы, спросила я.
— Через несколько часов узнаете. Потерпите.
Хантли, наконец, убрал блокнот и встал. Мы стояли напротив друг друга, и я не понимала, что делать. Спорить с ним было так естественно, но сейчас не о чем. Дразнить? Я не могла придумать чем. В голове вообще было подозрительно пусто. А когда Эрнет сделал ещё шаг и наклонился ко мне, то я и вовсе перестала дышать.
— Но это не значит, что я не напишу правду и о вас, Амелия. Помните, когда вы оступитесь, я буду рядом…
Он обошёл меня и открыл дверь. Шум с улицы ворвался в помещение и помог избавиться от наваждения. Я судорожно вздохнула, почти всхлипнула.
— Всего хорошего, — донеслось сзади, а потом дверь снова хлопнула, оставляя меня в тишине и одиночестве.
Внутри растекалась горечь, а по щеке скользнула слезинка. Я быстро смахнула её, не давая себе сосредоточиться на переживаниях. Потом. Найду для этого другой день. На следующей неделе, а ещё лучше в следующем году. Или никогда. Да, точно. Я не буду переживать из-за Эрнета Хантли! Никогда! Он этого не заслуживает!
Глава 16
Стоит ли говорить, что вечерней газеты я ждала, как казни? На вопросах посетителей удавалось сосредоточиться с большим трудом, любой доносящийся с улицы шум казался обсуждением последних новостей. Обо мне! Все взгляды виделись полными неодобрения, хотя я совершенно точно ни в чём не была виновата.
За этими волнениями я абсолютно равнодушно отнеслась к трём клиентам, которые пришли доказать, что я шарлатанка, одной старой знакомой Таты, которой не нравилось вообще всё, что я делала, и к девице, сующей пирожки в попытке убедить, что бывшая владелица брала плату за гадания не деньгами. Ещё бы она брала деньгами! Мэру замучаешься процент с дохода отдавать. А так — нет денег, нет и отчислений.
В общем, на пирожки я согласилась — сил спорить и переубеждать девицу не было, да и пахло слишком уж заманчиво. Предупреждение, что это первый и последний раз, посетительница пропустила мимо ушей. Похоже, она собиралась таскать мне что угодно, но только не деньги.
Но даже эти случаи не помогли мне отвлечься от мыслей о статье в «Вестнике». К концу рабочего дня я накрутила себя так, что едва удерживалась от похода в типографию с требованием выдать свежий номер прямо из-под станка. И так бы я и сделала, если бы не последний клиент.
Дверь в салон открылась в тот момент, когда часы начали отбивать шесть. Я уже собиралась сказать посетителю, что он не успел в приёмные часы, но остановилась, когда поняла, что пришла вчерашняя клиентка из кафе, которую две сплетницы назвали Мирданой.
— Добрый вечер, — поздоровалась я. — Знаю, что вы помирились с дочкой. Надеюсь, беда обошла её стороной?
— Сплетни в этом городе разлетаются с ужасающей скоростью, — поморщилась женщина. — Но всё так и есть — мы помирились, и Райда гостила у меня, когда на общежитие академии напал монстр. Я пришла отблагодарить вас.
— Не стоит, что вы. — Слова Мирданы меня смутили. — Вы уже заплатили. Ошур всегда берёт соразмерную цену.
— Я знаю, милочка. Я хожу к гадалкам дольше, чем ты живёшь. — Женщина улыбнулась и неожиданно подмигнула. — А ещё я знаю, что он не имеет ничего против подарков. И я, пожалуй, уже определилась с тем, что именно подарить.
Было бесконечно любопытно, что придумала женщина, но расспрашивать я не стала. Она хотела сделать сюрприз, и не стоило лишать её этого удовольствия.
— Всего доброго, дорогая Амелия, — с чувством сказала Мирдана. — Не буду задерживать. Всё же день открытия… Наверняка у вас были планы на этот вечер.
«Газета!» — мысленно взвыла я. Снова захотелось бежать, роняя туфли, чтобы побыстрее узнать, что же написал Эрнет Хантли.
— Мирдана, а вы не подскажете, в который час начинают продавать вечерний «Вестник»?
— Как раз сейчас и должны. На улице уже, наверняка, полно разносчиков.
Мы вместе вышли на крыльцо, душевно попрощались, и Мирдана отправилась к себе. Я же замерла, пытаясь отыскать в вечерней людской суете мальчишек со стопками газет. Наконец, повезло.
Я махнула, подзывая проходящего мимо паренька, и бросила монетку, чтобы получить в руки свежий, ещё пахнущий типографской краской выпуск. Едва удержалась, чтобы не начать листать прямо на месте. Нет, лучше было пойти внутрь, чтобы никто не видел при этом моего лица! Но стоило оказаться дома, я упала на первый попавшийся стул и начала лихорадочно переворачивать страницу за страницей, пока не наткнулась на нужную статью.
'Сколько стоят сплетни?
Сегодня на глазах нашего специального корреспондента Эрнета Хантли произошла прелюбопытная сцена. В салоне предсказаний Амелии Ковальд случился скандал с участием небезызвестных в городе сплетниц — госпожи Приссон и госпожи Тафел.
Дамы предлагали владелице салона продавать информацию, кто к ней приходил, и о чём спрашивал. Узнать детали сделки не удалось — госпожа Ковальд отказалась комментировать произошедшее. Известно лишь, что указанных дам в салоне больше принимать не намерены несмотря на их угрозы распространить об Амелии Ковальд порочащие её сплетни.
Данная ситуация наталкивает на мысли, а откуда указанные дамы узнавали новости ранее? Кто из тех, к кому жители Рейвенхилла обращались по личным вопросам, продавал эту информацию? Задумайтесь! Может быть, придёте к выводу, что пора сменить прислугу, врача, гадалку или поверенного.
И помните, все сплетни, распространяемые об Амелии Ковальд госпожой Приссон и госпожой Тафел, не имеют отношения к правде. О новой предсказательнице города всю правду расскажет только «Вестник Рейвенхилла» и наш специальный корреспондент Эрнет Хантли'.
Под статьёй размещался небольшой рисунок, на котором я в остроконечной шляпе с выражением явного презрения на лице указываю на дверь худой высокой блондинке и полной низкой шатенке. Выглядела я на этом наброске как королева — гордая, непреклонная и изящная.
Я минут пять смотрела на статью, пытаясь осознать написанное и привести в порядок мысли и чувства. Эрнет что, защищал меня от сплетен, которые могли распустить эти обиженные курицы? Внутри всё счастливо замирало от подобной мысли, но тут же обрывалось, когда я вспоминала его слова, что и про меня он обязательно напишет всю правду. Я никак не могла понять такого отношения. Журналист словно одновременно и подозревал меня, и… испытывал симпатию?
Самым странным был призыв сменить предсказателя. Насколько я понимала, Хантли не верил ни одному представителю моей профессии, и, тем не менее… направлял клиентов сюда? Зачем? Просто в пику сплетницам, чтобы тем труднее было собирать информацию? Наверное, так. Но всё же это выглядело очень странным.
Я не понимала позиции журналиста и никак не могла определиться, что думать. В растерянности встала и начала бродить из угла в угол, пытаясь прийти к какому-нибудь решению, но ничего умного в голову не шло. Устав от бессмысленных шатаний, я направилась на кухню проверить Саюши и похвалить за образцовое поведение — змея за весь день ни разу не дала о себе знать, хотя я боялась, что она вылезет и распугает посетителей.
Я вдруг вспомнила, что не слышала коббарру даже тогда, когда никого не в салоне не было. И перед уходом на обед. И после тоже.
