Отбор на вылет, или Некромант неудачи (СИ) - Ильинская Екатерина

«Вот идите и расскажите папеньке, а то я так с голоду в самом деле помру. Если он скоро не объявится».

Я взяла в руки листок салата, проверила на отсутствие соли и протянула Фиби. Улитка благодарно растеклась по столу и принялась за свой обед.

«Дорогой дневник, до моего дня рождения восемь дней, и я объявила голодовку!»

Рьяна Изрийская

Вечером его королевское величество не объявилось, и моему высочеству пришлось лечь спать голодной. Живот заходился в жалобных трелях, но я не собиралась сдаваться. Когда отец в таком настроении, стоит только показать слабину, как он тут же навяжет свою волю, даже если сам уже передумал. Моргнуть не успею, окажусь замужем за каким-нибудь вождём степных орков. Благо хоть я единственная наследница, поэтому не поеду в степь, а орк у нас останется, чтобы опыт перенимать и после батюшки со мной вместе править.

Орки на Изрийском троне, бр-р-р.

Нет, на такие крайние меры король, конечно, не пойдёт. Ему и самому нужен вменяемый заместитель, а не зять, показывающий по любому поводу всем присутствующим то, что пониже спины, и о существовании чего принцессы догадываться не должны. Был такой случай, не спрашивайте…

Значит, с этого, пожалуй, и начну разговор, а потом осторожно тему переведу, куда мне надо.

Я повернулась набок, подтянула колени к животу, чтобы хоть на секунду заглушить чувство голода, закрыла глаза и попросила Всевидящую мать, чтобы папенька целую ночь у себя в покоях ворочался, переживая, что единственная кровиночка от голода помрёт. И уже через несколько минут заснула с чувством выполненного долга.

Отец пришёл с рассветом. Судя по кругам под глазами, Всевидящая мать просьбу исполнила, причём к делу подошла со всей душой и фантазией. На секунду даже стало жалко папеньку – всё-таки мы любили друг друга, хоть и не всегда ладили. Но я быстро вспомнила, что меня за нелюбимого замуж отдать собираются, и всё сочувствие как корова языком слизнула.

Между прочим, папа сам согласие на наш с Вейном брак давал, когда мне четырнадцать исполнилось. Они с правителем Верлингарда даже какой-то документ подписали. Правда, к тому моменту ещё война не началась, и страна некромантов не закрылась ото всех непроходимым куполом. Но это мелочи! Обещал, так пусть слово держит! Ну а не сдержит он, так сдержу я!

– Схуднула ты, доченька. Никак прихворала? Может лекаря позвать? – Начал король, кутаясь в тёплый домашний халат. Вон как торопился – даже переодеваться не стал.

«Схуднула? Меньше чем за сутки?» – мысленно удивилась я, но посчитала такие слова хорошим знаком. Папенька был готов идти на уступки. Наглеть, конечно, было нельзя, но если осторожно, то можно.

– Кусок в горло не лезет, как представлю, что замужем окажусь за кем-нибудь недостойным престола Изрийского. Но раз уж надо для благополучия страны замуж мне выйти, так я покорюсь королевской воле. – Я опустила взгляд на потрёпанный ковёр и даже склонила голову.

– Что-то ты мутишь, Янка. Ой, мутишь. – Папенька прошёл мимо и сел на стул. Кресла в комнату не влезли, приходилось довольствоваться минимум мебели. – Три года цеплялась за свою дурь, а тут взяла и передумала. Я ж тебя, как облупленную знаю. Ты упрямая, как однорогий сарл. Вся в меня. – Со смесью гордости и осуждения сказал отец и погрозил пальцем.

Замечание было резонным, но и на это у меня ответ был.

– Пришла ко мне во сне Великая мать и сказала, что я не права. И так проникновенно, так ласково говорила – даже мне понятно стало, что о стране надо думать прежде, чем о личных предпочтениях. Наверное, воздержание в еде так повлияло, – добавила в конце, чтобы усмирить папенькину подозрительность его же родительскими тревогами.

Я порывисто прижала руки к груди и выдохнула, словно преисполнилась благодатью. При этом пытаясь не закатить глаза. Отец и так хмурился, не зная, верить этому спектаклю или оставить непокорную дочь ещё денёк поголодать. Но всё же смягчился. Наверное, испугался, что я начну шататься от слабости на встрече с женихами, которая на вечер назначена была.

– Ладно, допустим, я верю, что тебя Великая мать вразумила и на праведный путь наставила. Чего ты хочешь? Имей в виду, из башни не выпущу! Только под охраной до церемониального зала и обратно.

Я просияла, словно меня золотом с ног до головы осыпали, и заверила, что и в мыслях у меня не было ничего предосудительного, лишь о стране беспокойство. Стадия переговоров началась.

– Помнишь, папенька, как к нам делегация орков приезжала, и главных их всем свой зелёный за…

– Помню! – воскликнуло его королевское величество и зашлось красными пятнами. Ух, он тогда и гонял весь дворец, причастных и непричастных, за то, что принцесса такое увидела. Вон как до сих пор реагирует.

– Ты же согласен, что мой муж должен быть хорошо воспитан, чтобы не позорить страну и меня? Может, включим и такое задание?

Отец согласно кивнул и слегка поблек. В смысле краснота спала.

– Решительным он должен быть, Янка, чтобы мог делать выбор, только на себя полагаясь. И умным, чтобы никто им вертеть не мог. А то ты быстро мозги запудришь и крутить мужем начнёшь.

Я кивала, мысленно потирая руки. Папенька сам мне козыри давал, и я собралась ими воспользоваться. И даже мысленно список заданий составлять начала. Оставалось только посмотреть, кого на отбор допустят, вспомнить, что я о них знаю, и выбрать то, в чём меньшее количество кандидатов разбирается.

«О, вы ещё у меня удивитесь».

Рьяна Изрийская

– А ты же согласен, что, кроме воспитания, ума и решительности, мой муж должен быть богат и понимать в военном деле?

– Это обязательно, ради этого всё… – оговорился папенька, но быстро прикусил язык, а я сделала вид, что не заметила. – Ради того, чтобы мог тебя подарками одаривать и защищать.

– И ведь он ещё должен мне нравиться? Разделять мои интересы, чтобы было о чём поговорить на досуге.

«И очень я сомневаюсь, что хоть кто-нибудь в анатомии брюхоногих моллюсков разбирается, к которым Фиби относится. Или в разновидностях сарлской шерсти и особенностях её прядения. Да много других сугубо женских тем есть, надо будет самые странные подобрать».

– Ну, это не обяза…

– Вот перед сном сегодня только вспоминала, как мы в детстве ездили в загородный дом, и вы с матушкой сидели на диване и одну книжку читали. Камин на ваши лица отбрасывал отблески, мама голову тебе на плечо положила, а ты страницы перелистывал и улыбался так, как давно уже не улыбаешься.

Глаза вдруг защипало, а горло перехватило. Стояла я дура-дурой и не могла ни слова сказать. Так меня то воспоминание по сердцу резануло, так я вдруг затосковала по матушке и по ушедшему детству, где всё просто было, и все любили друга, и никто не ругался.

– Ох, Янка. Не понимаешь ты ничего. – Отец вдруг поднялся и обнял меня. А я возьми и разревись, как будто мне не семнадцать, а семь. – Правители не по любви и по склонности женятся, а исходя из выгоды. Это мне со Смеяной повезло, да и то… А у всех остальных не так. Испортили мы тебя. Фантазиями неправильными заразили. Какие только в сказках бывают, а в жизни не встречаются почти никогда.

Он гладил меня по спине, а я плакала и не могла остановиться. Но при этом и злилась. То есть им с мамой можно по любви, а мне нельзя? У них получилось, а я обречена на неудачу? Я уже люблю! Да папа сам меня в такие обстоятельства ставит, где счастья семейного днём с огнём не сыщешь!

Я собрала всю свою злость, умерила её, как смогла, шмыгнула носом и сделала решительный ход:

– А можно, чтобы кандидаты в мужья всем этим требованиям соответствовали? И чтобы воспитанные, и решительные, и умные, и богатые, и в военном деле сведущие, и мои склонности разделяющие. А кто хоть по одному пункту не проходит, тот из отбора тотчас вылетит?

И всей душой взмолилась Всевидящей матери, чтобы отец согласился. Папенька посмотрел в мои голодные заплаканные глаза, достал из кармана халата платок и протянул.