Отбор на вылет, или Некромант неудачи (СИ) - Ильинская Екатерина

– Можно, Яна. Выберем самого лучшего. Но и это не гарантирует счастья. – Он замолчал, а через несколько секунд добавил: – Велеть тебе завтрак принести?

Я приложила платочек к глазам, ещё раз всхлипнула для уверенности и кивнула. Отец тут же подошёл к двери и впустил ждущих за порогом слуг.

– Вот и отлично. Ешь и приводи себя в порядок. Вечером смотр женихов и получение подарков.

Он с сомнением оглядел меня, и, видимо, чем-то я себя выдала. Потому что отец нахмурился и мрачно добавил.

– И без глупостей.

Я только помотала головой. И даже руки перед собой выставила, боясь, что он передумает. К счастью, не передумал.

«Дорогой дневник, до дня рождения осталось семь дней. И сегодня я увижу женихов. Отбор на вылет начинается!»

Глава 2

Вейн Верлинг

– Отец!

Крик разнёсся по пустому широкому коридору, вспугнув стаю летучих мышей, придремавших под потолком.

– Я вернулся!

Из бокового прохода послышались шаги. Не тяжёлые, принадлежащие духам-охранникам, привязанным к рыцарским доспехам, и не лёгкий топоток хозяйственной нежити, а слабый скребущий звук, словно домашние тапки по полу шаркали. И вслед за звуком появился Дрейн. В розовых тапках с вязаными мордами кроликов.

– Пришёл. – Меланхолично произнёс брат и приветственно махнул рукой.

За время, которое мы не виделись, он вытянулся и похудел, став ещё больше похож на жердь. Чёрная одежда (кроме тапок!), чёрные волосы, чёрные глаза, бледная кожа – если б я не ощущал от него токов жизни, подумал бы, что он уже помер.

– Где отец? У меня мало времени.

– А сам ты не догадываешься, где он может быть? – ещё меланхоличнее спросил Дрейн, намекая на неизменность привычек родителя.

– В лаборатории, – пробормотал я и собрался уже идти в другое крыло, но брат решил продолжить общение. Хотя, кажется, за предыдущие пять лет сказал мне меньше слов, чем за сегодняшнюю встречу. Соскучился, что ли?

– Но ты можешь не торопиться. Он там столько заклинаний понавешал, что никто пройти не сможет. Мы с Глейном уже пробовали.

– Я пройду!

Я резко развернулся, так что чёрный плащ хлопнул в воздухе, и устремился в лабораторию, но в конце коридора распахнулась дверь и оттуда вылетела рыжая комета. Глейн.

– Братишка-а-а! – заорал он и мгновенно оказался рядом, сместив пространственные пласты. – Видел? Твою принцесску замуж выдают!

– Что? – Я даже остановился.

Перед носом мелькнула усыпанная веснушками рука Глейна, в которой был зажат клочок бумаги. Брат размахнулся и прилепил его мне на лоб. От удара зазвенело в голове, а вокруг закружились звёздочки.

Как же я отвык за три года учёбы от дружеского семейного общения. И как-то обратно привыкать не хотелось.

– Кыш. – Звёздочки обиженно растаяли. – Рьяну, что?..

Я потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. И отлепил ото лба обрывок бумаги. Пробежал глазами текст и зарычал.

«Отбор… день цветения снежных ирисов… на совершеннолетие выберет того, кто станет её мужем…»

– В смысле, кто мужем станет?!

– А принцесска-то твоя – вертихвостка, – подначивал Глейн. – «Я дождусь тебя, Вейн», – перекривлял брат мою невесту. – А сама… «Дайте всех посмотреть, может, кто получше найдётся».

Внутри поднялась волна гнева: даже в глазах потемнело, а в ушах зашумело. В смысле «получше»?! Нет уж! Я лучший! И замуж она только за меня пойдёт!

Я смял бумагу в кулаке и отшвырнул комок в сторону. Ещё и молнию случайно вслед запустил, спалив «документ».

– А разговоров-то было… – дальше бубнил Глейн и бесконечно бесил. – Да там, поди, красавцы со всех стран соберутся. А что ещё девицам надо, кроме смазливого лица? Разве что посмотреть, как парни мускулами играют. – Брат напряг руку, и под рубашкой обрисовался внушительный бицепс. Тренировался он все три года, что ли? – Забудет тебя, даже если до этого помнила.

Воображение тут же подсунуло картину, как Янка смотрит на полуголых мужиков, играющих мышцами, и в голове помутилось от злости.

– Замолчи! – Заклинание немоты получилось случайно. Не сдержал силу, каюсь. Но глядя на изумление Глейна, его открывающийся, как у рыбы рот, и вытаращенные глаза, быстро остыл.

До дня цветения снежных ирисов оставалось три дня, и мне срочно нужно было в Изрию. И нечего тратить время на разговоры с братьями.

– Отец! – закричал я и понёсся в лабораторию.

Вейн Верлинг

Спустя три дня

– Синяя или красная? – Две мерцающие линии тянулись от управляющей схемы к контурам заклинания. Выберешь не ту, и трепещущая тьма выйдет из-под контроля, стерев из мира нарушителя королевского покоя, и заодно разнесёт полдворца. – Синяя.

Я обрезал контрольную синюю нить и шумно выдохнул от облегчения. Если бы не угадал, то разнёс бы отцовскую лабораторию. И на этом наш разговор можно было бы считать закончившимся ещё до его начала.

Несмотря на то что больше никаких заклинаний не ощущалось, открывал дверь и переступал порог я осторожно. Никто не гарантировал, что тут нет примитивной растяжки или утопающей плитки, которая запускает скрытый в стенах или полу механизм. А провалиться в каменный мешок или быть изрешеченным арбалетными стрелами мне не хотелось.

– Пришёл, – произнёс отец, не оборачиваясь от стола, на котором бился сгусток первородного мрака. – И как это ты смог сбежать из тю… академии так быстро? – поправился он.

– Сами выгнали. – Я кинул на стол диплом, к которому прикреплялся мой портрет с этим же дипломом в руках на фоне полыхающего мраком здания. – Я все условия выполнил, теперь твоя очередь.

– Закончил, значит. Даже странно. Всю жизнь лоботрясом был, а тут десятилетний курс некромантики за три года выучил, заклинание изобрёл и даже с успехом защитил. Вот что любовь с людьми делает. – И отец осуждающе покачал головой.

К диплому он не притронулся, зато портрет взял и, взмахнув рукой, заключил в сферу вечной памяти, а после поставил на каминную полку. Отошёл и даже всплеснул руками.

– Нет, ты только посмотри. Последний сын вырос уже. Совершеннолетним дипломированным некромантом стал. Сам теперь право решать имеет.

Моя проекция заняла место в ряду других. Первым, конечно, был темноволосый и темноглазый Дрейн, академии позади него не было – в день защиты диплома брат попросту стёр её из мира. В другом шаре скалился рыжеволосый конопатый Глейн, а за ним горела синим пламенем наша альма матер. Мои же белые волосы особенно явно выделялись на фоне первородной тьмы, которая разлеталась во все стороны, не оставляя от учебного заведения камня на камне. Суровый экзамен некромантов был сдан.

– Ну, молодец, порадовал отца. Говори, что хочешь – исполню.

– Хочу жениться на Рьяне Изрийской, – твёрдо ответил я.

– А не, это не исполню. Что-нибудь другое проси. – Отец отвернулся к столу, заметил, что сгусток мрака почти сбежал, снял с головы корону и прихлопнул его. По ушам резануло ультразвуком. Я даже поморщился.

– Ничего другого мне не надо.

– Ну, не надо, так не надо. Заходи как-нибудь ещё. Годика через три. И защиту восстанови, когда выходить будешь, а то я её неделю ставил.

– Отец, прекрати войну! – Я подошёл к столу, схватил корону и дёрнул на себя, чтобы привлечь внимание.

– Не я объявлял, не мне и прекращать. – Корона сместилась в его сторону.

– Тогда открой для меня границу. – Рывок на себя.

– Она не открывается. – Отец дёрнул так, что я чуть не вы пустил символ власти, о котором мечтали многие, но который уже больше тридцати лет принадлежал Гаспару Пятому Верлингу.

– Я должен быть там сегодня!

– Ничем… не могу… помочь… – пропыхтел отец и всё-таки смог забрать корону.

На моих ладонях остался попискивающий сгусток мрака, который пытался залезть в рукав, лишь бы спрятаться от внимания величайшего некромага Верлингарда. Я пощекотал малыша и посадил на плечо.

– И этого отдай. Он нужен для эксперимента. – Палец, унизанный кольцами-артефактами, ткнулся в пульсирующего от страха Черныша. Тот снова запищал ультразвуком, а я накрыл его рукой защищая.