Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

Я понимал, поэтому кивнул. С моих губ не сходила улыбка. Девушка ещё сама не поняла, что господина она себе уже нашла.

Закончив тереть, синеглазка смыла с меня остатки пены, затем взяла полотенце и с поклоном протянула мне. Действительно, как настоящая и верная служанка. Не думал, что некоторым людям так необходимы господа, но Вероника явно была одной из них и не видела в этом ничего плохого. Я тоже не видел. Ведь её господин — я.

— Помоешь Альфачика? — спросил, закончив вытираться.

— Конечно, господин! — снова поклонилась Вероника, сияя от счастья.

— Отлично, а я пока займусь едой. — И я вышел из ванной, куда тут же загнал волчонка, что разлёгся посреди комнаты.

В гостиной горел камин. Возле него сидели Агнес и Лакросса. Гоблинша снова что-то мастерила, а оркесса читала учебник по Боевой концентрации. Чёрт, мне бы тоже не помешало! Сколько же всего мы пропускаем по программе из-за ремонта академии…

Но сначала еда! На голодный желудок мозг работает хорошо, только когда думает о пище. Так что я взял справочник, нашёл тот греческий ресторан с большими порциями, в котором брали еду перед походом, и сделал заказ. Привезли его через полчаса, когда в гостиной уже сидел мокрый волк, капая водой возле камина. Зато он явно выглядел более чистым. Аж шерсть посветлела.

На еду мы набросились, едва вытащив её из пакетов и поставил на стол. Блюд было столько, что они заняли всю поверхность стола. А ещё несколько запотевших кувшинов холодного, свежего пива, от взгляда на которые у меня сердце радовалось.

Какое-то время мы молча набивали животы. Вынужденная диета и большое количество сожжённых калорий сказались на всех. Даже на Веронике, у которой схуднули вечно румяные щёки. У Агнес грудь как будто слегка уменьшилась, а у Лакроссы отчётливее проступили кубики пресса под коротким топом, в который она переоделась. А я будто и вовсе привык к вечному чувству голода, потому что ели мы раза два в день, редко чаще.

Когда в животах появилось чувство сытости, за столом потёк непринуждённый, весёлый разговор. Пиво пенилось в бокалах, Агнес подкалывала Лакроссу и Веронику, синеглазка щупала свою грудь, проверяя, насколько она уменьшилась, а волчонок грыз кости под столом. Правда, он уже едва там помещался. Рос, зараза, очень быстро!

Обсудили произошедшие события, вспомнили о бале и поговорили о планах на завтра. Я всех огорошил приятной новостью, что завтра мы никуда не идём, а готовимся к сему мероприятию. Сразу после первой медитации, хе-хе. Если времени хватит, конечно. При упоминании бала оркесса с синеглазкой заметно оживились и принялись шушукаться. Отчего Агнес надулась, видимо чувствуя себя обделённой.

Так незаметно пролетел вечер, поленья в камине прогорели, превратившись в угли, и я подкинул новых. Мне нравилось, как трещат дрова.

После ужина все разбрелись по своим комнатам, а я остался в гостиной. Альфачик лёг у моих ног, зевнул и с лязгом захлопнул челюсть, а я перенёс из кольца учебники по алхимии, боевой концентрации, оружейному мастерству и прочие, прочие. Надо как минимум прочесть по одному параграфу в каждом. Что я тут же и начал делать. Никогда не знаешь, какие знания могут пригодиться в бою, так что не стоит пренебрегать учёбой.

За чтением мои мысли то и дело возвращались к последним словам князя Медянина. Что это не они натравили на нас Ледяного медведя. Если это правда, а врать человеку на смертном одре не имеет смысла, то откуда же взялся этот монстр? И как? Тогда не было особо времени думать об этом, а сейчас уже и концов, наверное, не найдёшь.

Я будто сидел перед огромным столом, на котором был разбросан пазл из десяти тысяч кусочков, и я собрал разве что углы по пару сотен. Постепенно пазл складывался, но я пока ещё не осознавал, что передо мной. Вспоминал, как цесаревич Алексей убил герцога Самойлова. Что наследник сказал тогда поверженному врагу, что тот, уже умирая, испугался? А потом этот князь Деникин, Светлейший, один из Совета, прикончил Медянина. Конечно, наверняка на то был дан личный приказ Императора, но можно же было его допросить…

Ах чёрт, грёбаный Петербург с его интригами и тайнами! Надеюсь, на балу встречусь с князем Мечниковым — другом отца и моим… наверно, покровителем? Или лучше сказать «спасителем»? Не знаю, но этот человек отправил меня учиться в Пятигорскую академию, чтобы я стал бароном и отстоял честь рода. Одно можно сказать точно: Анатолий Петрович — союзник. Может, он прольёт свет на часть происходящих со мной событий.

Дверь в одну из комнат открылась, и на уровне полутора метров показалась зелёная голова. Затем Агнес вышла и встала неподалёку от камина. В свете огня — остальной я затушил, кроме ночника на столике рядом, — она казалась смущённой и очень задумчивой. Из одежды на ней была простенькая пижамка из свободного топика, под которым торчали соски, и коротких шорт. Для своего небольшого роста Агнес имела замечательный пропорции.

Она не сводила глаз с огня и тёрла себе запястья, нахмурившись. Я отложил учебник и только тут заметил, что, погрузившись в свои мысли, перенёс из кольца золотой жёлудь Матери Леса. Семя. Всё это время я задумчиво крутил его в руках.

— Хочешь что-то сказать? — подтолкнул я молчащую Агнес.

Она зашевелила губами, будто подбирая слова, затем сжала руки в кулачки и громким шёпотом произнесла:

— Можно я пойду с вами на бал?

Глава 15

Приёмная Императора

Ночь

Павел

Царевич за несколько месяцев так привык к фамилии Северов, что в мыслях сам себя так и называл. Всю жизнь он комплексовал и переживал, что не ровня своим братьям. А затем вдруг в одночасье стал Северовым Павлом — обычным байстрюком, безродным без прошлого и будущего. Начал с чистого листа. Поступил в Пятигорскую академию сам, без протекции со стороны отца, хоть тот впоследствии и узнал обо всём и отправил следом телохранителя и одновременно надзирателя Сергея Михайловича. Или же, наоборот, отец знал обо всём с самого начала и просто хотел посмотреть, что выйдет из самого непутёвого сына. В общем, очередной виток интриг и подковёрных игрищ, которые так надоели Павлу.

Неожиданно для самого себя царевичу понравилось быть Северовым и жить обычной жизнью: учиться, делать домашние задания, общаться с другими людьми из разных сословий, тренироваться с Дубовым, пусть и на грани жизни и смерти, и иногда подглядывать за красивыми девушками. Он словно попал в необычный, сказочный для него мир.

Но стоило ему снова оказаться во дворце, как всё вернулось на круги своя. Проснулись старые обиды, но в этот раз Павел не смог, да и не захотел, держать их в себе. И вот теперь расплачивался за свою дерзость.

Он вошёл в приёмную отца, погружённую в полумрак. Горел лишь небольшой светильник на большом письменном столе. Позади, за окном, стояла безлунная ночь. Император постоянно работал допоздна, сколько Павел его помнил. Наталья, его секретарша, уснула прямо за столом с ручкой в руке и резко подскочила, когда за царевичем захлопнулась дверь.

— Я не сплю! — тут же заявила она, слепо шаря руками по столу.

— Конечно, — усмехнулся Павел, пытаясь не засмеяться.

Он подошёл к столу секретарши и убрал прилипший к её щеке листочек.

Наталья тут же покраснела и звонко хлопнула себя рукой по лбу. Павел прошёл к двери, взялся за ручку, глубоко вдохнул и потянул дверь на себя, входя внутрь.

— Ты звал меня, отец? — тихо спросил он Императора, сидящего над кипой бумаг за столом.

Шторы были закрыты, светило всего несколько настольных ламп. От их света под глазами Александра Восьмого пролегли глубокие тени.

— А? — Тот будто только очнулся, оторвавшись от работы. — Да, сын, проходи, садись!

Он указал рукой на кресло.

— Я постою, если не возражаешь. — Павел подошёл к столу, но остался стоять. — Так зачем ты звал меня?

— Вот так сразу, да? — ухмыльнулся отец и кивнул: — Хорошо. Я хотел поговорить, Павел.