Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Ха-а-рк, ТЬФУ!!!

— Наставник Аристон!!! — воскликнула возмущенная Колхида, но тренер, в своем праведном гневе, не заметил ее возгласа.

— Потом перестали, когда я стал каждому весельчаку назначать дополнительные тренировки. Так они, вместо тупых вопросов, стали носить с собой медные зеркала, смотреть в них и цитировать Геликом проклятый список!!!

«А, точно. Память отродья помнит об этом событии. Он и сам тогда подбросил нескольким ученикам довольно редкую хну для росписи тела. Довольные засранцы тут же начали малевать себе на лоб эти списки, а потом, с показным удивлением, терли их пальцем и разводили руками. Дескать, Боги написали, само не отмоется. Да-а-а, весело было. Но не нашему Водонагревателю».

Колхида быстро отвернулась, однако Медей все равно успел заметить, как веселая улыбка на мгновение развела в стороны ее плотно сомкнутые губы.

— А знаете что, наставник? Раз уж я вспомнил про этот случай… как насчет тренировки? Особой, знаете ли. Чтобы поделиться всяким-разным, — тренер зубасто ухмыльнулся Медею и продолжал держать этот зверский оскал, пока тот медленно дожевывал пищу, чтобы взять на обдумывание хоть немного времени.

Гаденыш явно оскорбился легкостью, с которой другой наставник избежал заслуженного (читай: неотвратимого) наказания.

Настроение тут же испортилось. Намек оказался таким толстым, что понять его по-другому не имелось никакой возможности: мстительный говнюк отдаст бабки за совместно наворованное… затрофеенное только после избиения под видом обучения.

«Поделиться всяким-разным, значит. Вот и доверяй бородатым проходимцам сбыт краденого, то есть затрофеенного, причем им же! Нет, ну каков наглец! Гребаный водонагреватель! Чтоб у тебя в почках накипь образовалась, чтоб у тебя бачок протек, чтоб тебе ТЭН пробили и прокладку износили подзаборные алкаши!»

Он сверлил Аристона яростным взглядом и шептал проклятия до тех пор, пока не закончился весь список поломок, который он помнил по прошлой жизни.

«Чтоб я еще раз связался с иностранными фирмами!», — пыхтел раздраженный Медей, — «только подставлять умеют. Нет, теперь все будет только свое, отечественное. Сам буду сбывать наворованное, тьфу, вот ведь привязалось, добытое в бою», — мрачно гундел он в своих мыслях.

— Боюсь, я смогу принять ваше великодушное предложение только завтра. Дева Эскулап велела не перенапрягаться хотя бы сутки.

Два пренебрежительных хмыканья раздались практически синхронно.

"Э, черти, чо за кибербуллинг? Вот идите и сами постучитесь к Эскулап ночью. Посмотрим, как вы после этого проведете спарринг на следующий день, волки позорные, товар бракованный. Гм. Раньше они такого не позволяли. Издевались, да, память отродья в этом однозначна и неутешительна, вот только в ход шли подколки, сарказм и прочее, а не как сейчас — вызов на спарринг.

Что я сделал не так⁈ Почему отродье игнорировали, а на меня обрушились все казни египетские⁈ Наглое вранье им скормил, ага, ну так и оригинальный мудила тоже не страдал от воспаления хитрости. Он им наслаждался. Только рот раскрывал реже. Ага. В этом все дело? Реально? Дерьмо! Так и знал, что мой полугодичный опыт сидения на веселых лекарствах и огульного охаивания всех вокруг выйдет боком!

Вру, не знал. Кто вообще мог ожидать, что проснется в сраной новелле для кровожадных садистов? Я думал, на небе только и разговоров, что о Юре Гагарине и ушедшем таборе. Наверняка, апостол Петр пропустил чувствительного мальчика Томми в рай без очереди".

— Тогда буду ждать вас, наставник, в пятницу после завтрака. О, я лично укажу вам путь в тренировочные залы. А то вы могли и позабыть, за столько времени, — Аристон все еще противно скалился.

Даже больше, чем обычно, потому что явно заметил яростные взгляды от своего коллеги.

"Блин, когда там уже студенты заедут? По крайней мере, тогда остальные преподы будут удерживаться от таких вот откровенных жестов. А не то я сам не удержусь и перед мировой бойней вспыхнет теневая война, еще более злобная и отчаянная. Я могу, я умею.

Я боролся с целым выводком соседей, часть из которых любила ночные гульбища, другая имела голосистую псину, а третья хата состояла из злобы, ненависти и старой бабки в тех же пропорциях, в которых просроченный торт состоит из белков, жиров и углеводов".

Вслух, конечно, он сказал совершенно другое.

— Разумеется, мой дорогой друг, — Медей послал ему сахарную улыбку благодушного идиота, — только расскажу деве Эскулап, какой увлекательной ты нашел ее старую шутку.

Теперь настала очередь бородача давиться размоченной в виноградном компотике хлебной коркой.

«Что за извращенцы макают хлеб в слабоалкогольное молодое вино, причем разбавленное? Ты бы еще хрен свой туда макнул, раз надо поболтать чем-нибудь в кубке».

— Да ей, наверное, не интересно… — заюлил громила.

Смотрелось потешно и слегка унизительно. Вот и Колхида сначала недовольно уставилась на Аристона, а затем, предупреждающе, на самого Медея. Но тот уже закусил удила.

— Интересно-интересно. Целителю надо точно знать реакции своих пациентов, — он поднял палец вверх, лицо нравоучительное и немножко скромное.

— Тогда мне тоже будет, что рассказать завтра на тренировке, — буркнул расстроенный тренер.

— Кхм, достойные мужи. Давайте не превращать вкушение пищи в действие на подмостках!

Дальнейший завтрак прошел в напряженном молчании.

Колхида встала первой, направилась к дверям. Аристон шагнул следом, потом развернулся к Медею и украдкой показал ему большой, волосатый кулак. Тот, не будь дураком, скорчил гадостную мину, покачал бедрами с намеком и изобразил шлепки по заднице. Водонагреватель побагровел, затем провел ребром ладони по шее. Медей скорчил плачущую физиономию, оттянул нижнюю губу вниз, насколько это вообще возможно, и потер кулаками глаза.

«Слёзки-слёзки-слёзки»

Аристон поднял правую ногу и показал пантомиму наступания на поверженного противника. Медей изобразил указательным пальцем петлю вокруг шеи и «подвесил» себя жестом вверх. Аристон провел несколько яростных ударов кулаком по воздуху. Медей прикрыл руками пах, раскрыл рот в безмолвном крике, сделал потрясенное лицо и запрокинул руки вверх в жесте отчаяния. Он изобразил, как человек напрудил себе в штаны.

Аристон выпучил глаза, раскрыл рот от удивления, потом нахмурил кустистые брови…

— Алу Фума Сфагиазе! — раздался яростный крик из-за дверей.

— Вард!

— Вард!

На два голоса крикнули тренер с Медеем.

Последний сначала потянулся кликнуть во внутреннем космосе, одернул себя, отчего откровенно запоздал. И начал корчиться на земле. Искры били по телу, больно и унизительно, заставляли бесконтрольно сокращаться мышцы, глаза задергались в нервном тике. Аристон лишь побагровел от напряжения. Заклинание Колхиды больше походило на водопад, пущенный с двух рук и в разных оппонентов. Мастерство, до которого и отродью, и его бравому заместителю дольше, чем до трехзначного айкью владельцам мест культуры и отдыха в вымышленной стране Абхахазии.

Наконец, пытка кончилась и все неприятные (на удивление, не такие уж и болезненные) ощущения тут же схлынули, оставили после себя лишь небольшую ноющую боль да красное от стыда и унижения лицо. Медей поднялся на ноги, открыл рот

Разглядел выражение лица Колхиды, после чего тут же захлопнул нижнюю челюсть обратно в подобающее положение тела.

— Вы, наглые дейкеликты, позорные ярмарочные кривляки! Если решили тренироваться в изображении артистов, то делайте это на глазах у черни, после позорного изгнания из наших высоких рядов! Как вы посмели…

Длинный и чрезвычайно нудный эпос о том, что они действительно посмели сделать в присутствии воплощенной добродетели затянулся на добрую четверть часа, все время которого оба провинившихся наставника внимали ему с видом понурым и одухотворенным. Наконец, «позорные кривляки» дождались, пока Колхида уйдет. Ее шаги удалялись в священной тишине, пока полностью не стихли, а потом Медей не выдержал и буркнул: