Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ) - Полански Марика

Но тут же об этом пожалела. Боль с удвоенной силой запульсировала в висках, как будто голову засунули в колокол и принялись по нему стучать.

Открыв рот, я шумно выдохнула и медленно втянула воздух через нос.

— А теперь поймали тишину, — откашлялась я, потирая виски и сдерживая стон. — И на полтона тише. Как видите, ваш преподаватель сегодня в относительно разобранном состоянии, а потому любое резкое движение или громкий звук будет расценён, как угроза. И применены карательные меры.

— Вы же не станете напускать на нас свою чудо-книгу? — с надеждой в голосе произнёс Эдмунд. — Нам прошлого раза хватило, когда мы стены отмывали.

— По действиям и заслуга, молодой человек, — я прищурилась. — Но нет, Книга сегодня осталась дома. Зато здесь я. И поверьте, это значительно хуже.

— Ага, — еле слышно пробурчал Андреас, крутя в пальцах пишущее перо, — в этом случае отмывать от стен придётся нас. Понятно.

Сидя за ним, Грегори подавился смешком. Но тотчас замахал руками: «Понял. Исправлюсь».

— Значит, так, господа студенты, — начала я, с трудом поднявшись из-за стола. — Сегодня…

Дверь с грохотом распахнулась, и в аудиторию ввалился запыхавшийся Рафаэль. По раскрасневшемуся лицу пробегали струйки пота, а по щекам расплылись багровые пятна. Согнувшись пополам, он упёрся руками на колени.

— Я успел? — тяжело дыша, он выбросил руку вверх и потряс указательным пальцем в воздухе. — Я успел! Надеюсь, вы не начали без меня?

— А вот и первая жертва, — Тим повернулся к тому и растянул губы в гримасной улыбке человека, которого поразил яд вельтонской омелы.

Почуяв неладное, Рафаэль разогнулся. Двадцать пар глаз взирало на него с укоризной и сочувствием.

— Я что-то пропустил? — он непонимающе сдвинул брови, обеспокоенно окидывая взглядом одногруппников.

— Ага, — отозвался недобро ухмыляющийся Андреас. Он откинулся на спинку стула и покачивал ногой в тёмно-коричневой туфле под партой. — Инструктаж по безопасности сегодняшнего занятия.

— У госпожи де Вальдан жутко болит голова, — прошипел обернувшийся к нему Карл. — Обещала превратить в таракана того, кто будет громче всех шуметь, и отдать на растерзание той самой Книге.

Рафаэль побледнел, выпучил тёмные глаза и вытянулся во фрунт. Потом поднёс руку к губам, показывая жест, будто зашивает себе рот, и, согнувшись в три погибели, направился к своему месту.

Я подошла к столу и раскрыла учебный журнал

— Мне сообщили, что вы болеете, — спокойно произнесла я. Хорошо, хоть не успела отменить отсутствующих. Иначе бы пришлось вымарывать, а мне в учебной части за это «спасибо» точно не сказали бы.

— Так точно, — шёпотом отозвался Рафаэль. Стараясь не шуметь, он вытащил тетрадь и пенал из тёмно-коричневой кожи. — Ангина.

Аудитория взорвалась хохотом. Бедный парень покраснел, как помидор в пору сбора урожая, и непонимающе закрутил головой.

— Надеюсь, вы хотя бы узнали, кто отец вашей ангины? Ну или хотя бы вспомнили про технику безопасности при использовании своего, так сказать, чудо-артефакта? — я многозначительно приподняла бровь, глядя, Рафаэль краснеет ещё больше. — А то, знаете ли, постыдные болезни к душе не прилипнут. Да и дети от стихов не появляются.

— Ну ты скотина! — Рафаэль повернулся к Андреасу и погрозил кулаком. — А ещё друг называется. Подожди, сейчас закончатся пары…

— Так, — я повысила голос, прерывая назревающий конфликт. — Выяснять отношения будете в укромном углу Тенистого сада. Там обычно нет охраны. Да и окна из моих апартаментов туда не выходят. Вот там и разберётесь, кто кому друг, а кто — домашнее животное. А сейчас прошу минуточку внимания. Сегодня мы с вами разберём, что такое прошедшее время в архонском языке.

***

Когда занятия подошли к концу, я была близка к тому, чтобы включить магопроектор, а само́й разлечься на стульях задних парт. И да, я была более, чем уверена, что студенты не сдали бы меня. К их чести, они вели себя тихо. Слышался скрип кончиков пишущих перьев по пергаментной бумаге, иногда едва различимое перешёптывание. Лишь пару раз я замечала обеспокоенные взгляды в мою сторону: первый раз, когда капала раствор зеленики в чай, и второй — когда случайно обронила ручку под стол.

— Так, на домашнее задание вам расшифровка послания Араона Кипского и два упражнения по словосложению, — громко произнесла я, когда послышался заунывный гул академических часов. — Посмотрим, удастся ли вам успокоить разбушевавшегося призрака.

— Вы принесёте призрака? — спросил ошарашенный Рафаэль. Грохот отодвигаемых стульев едва не заглушил его слова.

— Зачем приносить? Сам придёт, — я пожала плечами, доставая из ящика стола склянку с зеленикой — ещё десяток капель не повредит. Заметив краем глаза потянувшихся к выходу студентов, неожиданно для само́й себя повысила голос: — Так, молодые люди, а ну-ка вернулись к своим местам! Давайте быстренько! Не заставляйте своего преподавателя нервничать. А то мало ли на что она способна...

Опустив плечи, студенты с понурыми лицами вернулись к своим партам.

— А теперь окинули взглядом свои рабочие места! Я сказала: окинули взглядом свои рабочие места. И навели порядок. И выражение лиц попроще! Вас не навоз заставляют убирать. Давайте, парни. У нищих слуг нет.

Разумеется, парни заворчали из-за того, что их вернули. Однако немигающий взгляд покрасневших глаз из-под насупленных бровей пресёк это ворчание.

— Госпожа де Вальдан, — обратился ко мне Рафаэль, когда из кабинета потянулась вереница студентов.

Я перевела взгляд с кончика склянки, с которой капал раствор, на него. У Рафаэля покраснели уши и щёки, а тёмные глаза смотрели то на стол, то на стеллаж за моей спиной, то на флакончик в моих руках.

— Что такое, Рафаэль? — я свела брови. Хоть боль по-прежнему пульсировала и заставляла щуриться, но смущение парня не ускользнуло от меня.

— Да я это… — он неловко, несколько нервно запустил пятерню в рыжие волосы и поскрёб затылок. — В общем, это правда про призрака?

— Правда, — кивнула я и вернулась к счёту капель. Семь… Десять… Чёрт! На каком числе я остановилась? — Поэтому будьте во всеоружии. Вам придётся учиться загонять его в зеркальную ловушку.

— А разве этим не господин Веренар занимается? Ну в смысле, загонять призраков — это больше по части инструктора по ловле потусторонних сущностей.

— Полагаю, что некоторые бытовые защитные заклинания вам не повредят. А загнать призрака в зеркальную ловушку сможет даже бабушка лет восьмидесяти от роду. К тому же вам необходимо увидеть ваши результаты изучения языка. Так что…

— Ага. Понял. А какие цветы вы любите?

От неожиданности вопроса я посмотрела на него так, что парень едва не провалился от стыда под пол. Потом тяжело вздохнула. Ох уж мне эта юношеская влюблённость в своих наставников!

Теперь я понимаю молоденьких преподавателей из своего Университета, которые старались обходить группки девчонок, томно вздыхающим им вслед. А ведь нам в студенческие годы казалось, что чем громче будем вздыхать и чем сильнее краснеть, то тем выше шанс, что привлечём к себе внимание. И искренне недоумевали, почему за год работы в нашей группе сменилось три преподавателя этикета.

И ведь резко не ответишь. Первая влюблённость — это очень нежное и трепетное чувство, которое навсегда оставляет отпечаток на душе. Не тот тон, не то слово, — и человек может избегать общения с противоположным полом всю оставшуюся жизнь. Но с другой стороны, если проигнорировать или ответить чересчур мягко, то он решит, что это приглашение к действиям. И вот тогда точно спасу не будет.

— В горшках, Рафаэль, — я вежливо улыбнулась и чуть наклонила голову. Вряд ли этот юноша станет бегать по ботаническим магазинам в поисках какого-нибудь цветка в горшке. А если даже и будет, то не осмелиться подарить его, побоявшись стать жертвой насмешек со стороны одногруппников. — Я люблю цветы в горшках. Идите и готовьтесь к следующему занятию.