Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! (СИ) - Ключинина Тамара

— Merci, mon cher Alexandre, — мы вплетали французские словечки в разговор, и мне казалось, это придавало еще больше волшебства нашему общению. Я поймала себя на мысли, что он кажется мне скорее героем какой-то сказки, чем живым человеком — настолько органично он выглядел в этом дорогом ресторане со своей мягко грассирующей «р» и ненаигранной галантностью. А сказки имеют свойство рано или поздно заканчиваться… От этой мысли вернулась мигрень, природу которой так и не смог объяснить ни один врач.

— О чем ты задумалась? — проявил он проницательность, — что за грустные мысли посетили тебя в этот прекрасный день?

— Как ты понял, что мысли именно грустные? — удивилась я.

— Ты отвела взгляд и вращала на пальце свое кольцо, — печально пояснил он.

— От твоего внимания ничего не укрыть, — медленно вздохнула я, судорожно решая: поделиться своими настоящими мыслями или наврать, чтобы не портить атмосферу вечера, — пришло вдруг в голову, что ты… ненастоящий. Ты настолько идеальный, что кажется, будто ты герой из сказки, а не из реальной жизни. И скоро я проснусь, и окажется, что тебя не существует, а моя жизнь продолжится, но уже без какого-то волшебства. Извини, если испортила настроение своими словами, — с сожалением добавила я, заметив его погрустневший взгляд.

— Возможно, сейчас ты не поверишь, но однажды мои друзья подшутили надо мной и издали книгу, где я — один из персонажей. Эта книга стала первым камнем в лавине, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Когда я только узнал об этом — очень злился, но теперь — я им благодарен. Ведь в результате я встретил тебя, — не сводя с меня глаз, он медленно подошел, встал на одно колено перед моим стулом, и сказал взволнованно и торжественно, открыв коробочку с кольцом, — Светлана, я люблю тебя и прошу разделить со мной вечность! Ты будешь моей Парой?

И в эту же секунду произошло одновременно несколько вещей: браслет, который я не могла все это время снять, с тихим щелчком распался на две половинки падая на стол и исчез, буквально растворившись в воздухе, а у меня перед глазами замелькал калейдоскоп событий, словно в ускоренной съемке: вот Александр надевает мне этот браслет, вот дарит мне щенка, вот он же стоит в оранжерее на одном колене, а затем и прием с Виолеттой…

— Как ты мог… — только и успела прошептать я, замерев от нахлынувшей боли в висках и проваливаясь в темноту спасительного обморока.

Александр

Комната была залита мягким светом парижских фонарей, пробивавшимся сквозь полупрозрачные шторы. Александр сидел на краю кровати, не сводя глаз с Светланы. Его пальцы сжали край покрывала так, что костяшки побелели, но лицо оставалось спокойным — маска аристократа, за которой скрывалась буря.

Она застонала, прикоснувшись к вискам, и он резко втянул воздух, словно ее боль пронзила и его.

— Светочка… — голос сорвался на шепот. Он боялся сказать больше. Боялся, что ее снова скрутит спазм.

Она открыла глаза. Взгляд — сначала растерянный, потом острый, он промораживал его насквозь.

— Ты… — она села, отодвигаясь к изголовью, — ты мне врал, и наша встреча в парке, а затем на курсах французского — вообще ни разу не совпадение!

— Прости, — он кивнул, не отводя взгляда.

— Ты… вампир.

— Да.

— Ты воздействовал на меня своей магией.

— Только в самом начале, чтобы ты не сбежала в ужасе в первый же день…

— И особняк… Виолетта… — она машинально схватилась за горло, вспомнив клинок и кровь, текущую по ее коже…

— Никто больше не навредит тебе, — он наклонился, но не посмел приблизиться, — ты свободна выбирать: остаться со мной или…

— Свободна? — она рассмеялась резко, хрипло, почти истерично, — ты ворвался в мой мир, перевернул мою жизнь, а теперь говоришь о выборе?

Александр сжал челюсть. В его глазах мелькнуло что-то древнее и дикое — тень того, кем он был до нее.

— Я мог бы позволить тебе все забыть, отпустить тебя жить своей жизнью дальше. Но я… — он запнулся, словно слово обожгло язык, — я оказался слаб.

Тишина. Где-то за окном вдалеке аккордеон напевал известный мотив французской песни о любви и разлуке. Светлана вновь провела рукой по шее, где еще утром висел кулон с рубином — подарок «обычного парня».

— Твоя чокнутая бывшая чуть не прирезала меня! — нервно воскликнула она, — и чуть не превратила в свою низшую слугу!

— Прости… — Александр сгорбился, низко опустив голову: чувство вины гранитной плитой вновь погребло его под своим весом.

— Ты обещал мне безопасность, — прошептала Светлана со слезами на глазах.

Не вопрос. Констатация. Приговор.

— Прости, — он прикрыл глаза, — но я сделал все, чтобы она больше не смогла тебе навредить: ей вынесено наказание: сослали в отдаленную местность и в скором времени выдадут замуж за благонадежного вампира.

— Вот как? — она подняла бровь, пронзительно впившись в него взглядом, — а записка? Я видела твой почерк, ты договаривался с ней о встрече, — она вновь повысила голос, срываясь на крик — не смей мне больше лгать!

— Я клянусь тебе, этой записке почти десять лет, не знаю, зачем она ее хранила, — он смотрел ей в глаза с болью и мольбой, пытаясь отыскать там хотя бы отблеск доверия, бывшего между ними когда-то, — я никогда не врал тебе ни в чем, кроме своей человеческой биографии… — шептал он, мысленно умоляя ее поверить, — клянусь…

Пауза.

Она молча закрыла глаза, а когда вновь открыла, в них стояли слезы, и он вздрогнул, как от пощечины, увидев их.

— Я ведь знала, что могу рассчитывать только на себя, — горько прошептала она, погладив неизменное кольцо с изумрудом, — но ты просил шанс, чтобы я могла убедиться, что это не так, и что тебе можно доверять… Но в тот момент я думала, что умру. Мне не место в мире вампиров.

— Я люблю тебя, и мне не важно, в каком мире быть рядом с тобой… — перебил он, враз охрипнув, — я знаю, что подвел тебя, ты чуть не погибла… но я клянусь, я сделаю все, чтобы ты была со мной в безопасности… Прости, что допустил все это…

— Почему я вновь должна тебе поверить?

Александр медленно протянул руку. На его ладони лежали те самые помолвочные браслеты.

— За триста лет ты первая, перед кем я встал на колени. Ты моя Пара, моя любовь… — его голос стал серьезным, — я буду предлагать тебе разделить со мной вечность, пока ты не согласишься… или не прогонишь меня… навсегда.

Слезы катились по ее щекам, и он, замер в ожидании ее решения. Приговора. Перед его глазами мелькали воспоминания: ее смех в библиотеке особняка, их прогулки и беседы, вальс и тихие ночи, когда он читал ей стихи, делая вид, что не замечает, как ее веки слипаются…

— Ma cher… — прошептала она едва слышно.

Его пальцы дрогнули. Так она называла его в самом начале их отношений, когда еще жила в особняке и не изучала французский.

— Mon cher, — поправил он мягко и, наконец, коснулся ее руки, которую на этот раз она не отдернула.

— Ты согласна разделить со мной вечность и стать моей Парой? — несмело повторил он свой главный вопрос, вновь вставая на одно колено, — не фиктивно, не по контракту, а по-настоящему, навсегда?

В комнате стало тихо-тихо, и ему было слышно лишь ее учащенное сердцебиение.

— Oui, — шепотом согласилась она на французском.

Не веря своему счастью, он, глядя ей в глаза, медленно надел на ее хрупкое запястье помолвочный браслет, и только когда она, чуть медля и смущаясь, надела в ответ мужской браслет ему на руку, — тогда он понял, что все это время почти не дышал, боясь спугнуть что-то неуловимо хрупкое, здесь и сейчас возникшее между ними.

Он подхватил ее на руки и, закружил в вальсе, плавно скользя по номеру отеля в самом сердце города ее мечты и главной столице всех влюбленных. Она счастливо рассмеялась, цепляясь за его плечо, и ему показалось, что горькие тени прошлого покидают их, растворяясь в этом смехе.

В этот момент Александр понял, что все его усилия, все испытания были не зря. Столетия ожидания, века одиночества — все это привело его к этому моменту, к этой встрече, к возможности заново узнать женщину, которая завладела его сердцем навеки.