Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! (СИ) - Ключинина Тамара

— Пойдем, — он осторожно опустил ее на пол, не выпуская из кольца рук, — я покажу тебе Париж таким, каким его знаю я.

И они пошли, двое влюбленных, разделенных веками, но соединенных судьбой, готовые начать новую главу своей истории.

Глава 20.1

Светлана

Сумрак теплого апрельского вечера и догорающий закат сливался с золотом обручального кольца на моем пальце, и я невольно улыбалась, сжимая руку Александра, пока такси петляло между мокрых от дождя улиц. В ушах еще звенели бокалы и звучали тосты друзей на нашем импровизированном приеме в честь помолвки в роскошном ресторане моего города, куда они пригласили только самых близких — тех, кто был в курсе запутанной истории наших отношений. Оказалось, несколько вампиров провести в мир людей куда проще, чем перенести Катерину и Алексея в особняк и объяснять им потом, что вампиры существуют в параллельной реальности, и что ни я, ни они не сошли с ума.

— Ты уверена, что хочешь въехать в новую жизнь на такси? — Александр провел пальцем по моей ладони, оставляя мурашки, — я мог бы заказать карету с фонарями и вороными конями.

— Я еще успею насладиться аристократической роскошью, поверь, — я прижалась к его плечу, чувствуя, как холод его кожи смешивается с теплом моей щеки, — а сейчас так устала, что хочется просто чаю и горячего душа.

Пока мы все еще медлили с переездом в особняк, наслаждаясь нашим уединенным общением в человеческом мире, где никто не знает графа Лунодворского, а потому соблюдать многочисленные нормы этикета совсем не обязательно. Мне доставляло удовольствие знакомить его со своей жизнью обычного человека, как он знакомил меня когда-то с жизнью местной вампирской аристократии. Катюша переехала к Алексею, который сделал ей предложение, и после долгих уговоров и споров о том, что я должна жить «на его территории», Александр и подросший Бишон переехали ко мне, в мою маленькую, но уютную двушку.

Тротуары моего двора встретили выцветшими граффити и разбитыми фонарями. Такси уже уехало, и я искала в сумочке ключи, как вдруг тень недалеко от подъезда шевельнулась, приобретая до боли знакомый силуэт.

— Светка… — хриплый голос, который я узнала бы из тысячи и через сто лет, заставил меня замереть, судорожно втянув воздух.

Валера. В помятой рубашке, с неопрятной щетиной и бутылкой дешевого пива. Его когда-то спортивная фигура уже давно осела, будто под грузом невидимых гирь, и от него доносился запах копченой рыбы. Еще совсем недавно, чуть больше года назад, я принимала его любым, но сейчас его небрежный вид вызывал у меня лишь отвращение.

— Ты где пропадаешь?! — он прикрикнул на меня, шагнув вперед, и я машинально отступила к Александру, — Дети уже полгода макароны жрут! Клава с пятого этажа сказала, ты с каким-то… — его взгляд уперся в Александра, — А, понятно. Нашла папика.

Александр чуть вышел вперед, как бы заслоняя меня от него, и воздух вокруг словно сгустился. Наощупь его ладонь нашла мою, бережно сжав в молчаливом обещании поддержки.

— Валера, мы разведены, по твоему, кстати, желанию, — я нервно выдохнула, удивляясь собственному самообладанию, — год назад его появление заставило бы меня рыдать, а сейчас ничего… держусь, — иди к своей Марине.

— Маринка? — он громко фыркнул, брызгая слюной, — Эта стерва сбежала к какому-то чеху, заявив, что не нанималась быть домработницей! А ты… — он вдруг сменил тон, голос стал маслянисто-мягким, как раньше, когда он выпрашивал прощение после грубых слов в мой адрес, — Светик, я ошибался. Без тебя все развалилось. Антошку на второй год оставляют, а Денис… — он сделал паузу, видимо ожидая, что я спрошу, что случилось с моим мальчиком. Но я вся вдруг окаменела, не в силах произнести ни слова.

Внутри меня все клокотало: сыновья. Мои мальчики. Я помню каждый их успех и каждую неудачу. Но теперь могу лишь наблюдать, как в социальных сетях они выставляют фотографии. Они ни разу не позвонили и не написали мне за этот год. Я узнавала у оператора сотовой связи, когда восстанавливала сим-карту, проверила все мессенджеры и соцсети. Тишина. Мои мальчики, которым я когда-то дула на ранки, чтобы йод не щипал, просто вычеркнули меня из жизни.

— А Денис сбежал из дома и связался с гопотой, — Валера выдержал паузу, но, не дождавшись моей реакции, продолжил, — я не справляюсь. Ты же мать, Свет. Вернись. Мы все исправим.

Он протянул ко мне руки, и мне вдруг вспомнилось, как десять лет назад он, загорелый, спортивный и улыбчивый, этими же руками подбрасывал в воздух наших сыновей на пляже в Сочи, а они заливисто смеялись, и тогда мне казалось, что счастливее момента в моей жизни не будет никогда. Слезы подступили к горлу, но я не дала пролиться ни одной слезинке. Только не сейчас, не перед ним.

— Что?! Сбежал из дома? — я едва не упала в обморок от этой новости, чудом держась на остатках самообладания, — ты не справляешься, потому что дети не управляются пультом от телевизора, им вдвойне нужно было твое внимание, раз уж ты решил создать новую ячейку общества. Вы сами вычеркнули меня из своей жизни. Отчего же сейчас ты пришел? — мой голос звучал так глухо, что я как будто слышала себя со стороны.

Валера побагровел, его рука дернулась, как раньше, перед тем, как швырнуть тарелку об стену, и я вздрогнула. Но тут Александр кашлянул, и мой бывший муж осекся.

— Светлана дала ответ, — прорычал Александр, и в его интонации проскользнуло нечто хищное, — Советую удалиться. Пока еще способен.

Валера побледнел и, спотыкаясь, отступил назад.

— Ладно… — процедил он сквозь зубы, — но знай, что в проблемах своих детей виновата только ты и твое воспитание. Ты бросила их! Кукушка!

Он развернулся и торопливо ушел, не дожидаясь ответа, и Александр тут же ласково обнял меня, стараясь утешить. Когда его шаги стихли в тишине позднего вечера, я горько расплакалась, уткнувшись лицом в его рубашку.

— Мои мальчики… — провыла я, — я никудышная мать… да за что мне все это?!

Я высвободилась из его объятий, отвернулась, закрыв лицо руками, и Александр не стал удерживать меня.

— Ты не виновата, — произнес он тихо, но в его голосе прозвучала печальная уверенность, — дети… они как птицы. Иногда приходится отпустить, чтобы они научились летать.

Я лишь сильнее разрыдалась, горько, почти истерично, и он вновь прижал меня к себе, ласково гладя по волосам.

— Лететь? Они падают, понимаешь?! Денис… я теперь даже не знаю, где он… — мой голос сорвался, превратившись в шепот, и я подняла на него глаза, чуть отстранившись. Его руки мягко опустились, но взгляд оставался пристальным, словно пытался прочитать каждую трещинку в моей душе, — он в десять лет еще боялся темноты. А теперь…побег… гопота?

Глава 20.2

Внезапно в кармане зажужжал телефон. На экране — незнакомый номер, но сердце болезненно сжалось, а рука дрогнула, едва не выронив аппарат.

— Алло? — выдохнула я, и сердце замерло в тревожном предчувствии.

— Мам… — хрипло произнес детский голос, такой родной и такой далекий, что мой мир перевернулся.

Это был Денис. Мой Денис, который в шесть лет разбил вазу, плача: «Прости, я не хотел!», а в девять написал в сочинении: «Моя мама пахнет книгами и пирогами». Теперь же он задыхался, нервно всхлипывая:

— Мам, помоги!

— Где ты? — вскрикнула я, цепенея от ужаса. Где-то на фоне в телефонной трубке слышались чьи-то грубые окрики.

— Вокзал. Я на пригородном перроне… Я… я сбежал. От них. От папы. Он… — голос оборвался, и вдруг раздался глухой удар, будто телефон упал.

— Денис! — закричала я, вцепившись в рукав Александра так, что побелели костяшки пальцев, — Он на вокзале! Ему тринадцать, он…

Александр тут же сбегал за ключами от своей машины, припаркованной у дома, и его лицо стало сосредоточенным и резким, как клинок.

— Вбей адрес в навигатор. Садись.

Мы мчались по ночному городу, и я вдруг поняла, что дрожу не от страха. Нет. Это была ярость — белая, обжигающая. Ярость матери, чье дитя в опасности. Валера, со своей жалкой бутылкой пива, Клава с пятого этажа, все эти месяцы молчания — все померкло перед одним хриплым «мам».