Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

— Я жду, — она всем видом демонстрировала, как быстро перейдет из этого нестабильного агрегатного состояния к «безудержному ультранасилию».

Кто бы мог подумать, что его начальница — космодесантник? Гм, звучит, как название крутой азиатской новеллы. Вот только, после ее трансформации в яростную фурию сам Медей перейдет из разряда: «бесхребетное» в газообразное, а то и почит в Бозе-Эйнштейна. В смысле конденсата, а не по правилам столичного бара: «Голубая устрица».

«Звучит, кстати, круто. Сам не понял, что сказал».

— Дело в том, что стигма действительно направила меня в подземелья. Я брел, брел, затем снова брел и пока брел, — он заметил, как глаза наставницы заволокло бешенством, точно у его любимого бычка Адама Тауруса… как стали раздуваться ноздри, как придавило ощущением чужой магии… как губы Колхиды начали шептать первую строчку заклинания

«Мужик, ускорься!!!»

— то наткнулся на класс, улегся в угол, мне приснился странный мужик, он послал меня непонятными жестами, я послал его в ответ и оказался здесь, — скороговоркой завопил он.

Губы наставницы перестали сжиматься в нейтронную звезду, попутно корежа пространство, время и чужую психику. Она моргнула, давление резко пропало, после чего

— Да… это возможно, — слегка смущенно ответила девушка, — удивительно, как такому, как вы, то есть, как такому незнакомому с подземельями наставнику, как вы, удалось использовать платформу Дионисия, однако это не дает вам право ломать кабинет других наставни…

Он перестал слушать сразу после слова «возможно». Бла-бла-бла, на ноль помножу, бла-бла, будешь землю жрать, паскуда-тварь, бла-бла-бла, ментор придет — порядок наведет. Что?

— Вы свободны, наставник Медей, — бросила она.

Тем самым женским тоном, с которым матери, подруги и сестры разрешают абсолютно все, но посконный, лавкрафтовский ужас заставляет вместо этого молить о прощении.

— Вопрос о вашей дисциплине я поставлю на первом же собрании.

— Удачного вечера, наставница Колхида, — он белозубо улыбнулся, внутренне утирая честный трудовой пот.

~ Фу-у-ух, пронесло.

Подтвердить его версию легко — всего лишь описать зал, из которого его выкинул обратно местный Фредди Крюгер. А за спрос, точнее, за стигму, не ударят в нос. Аномалия, суть ее. Так что, прекрасная наставница может подтереться своими обвинениями. Или громко поплакать в подушку о несправедливости в ее уютненькой, пижамной жизни. Видимо, этот нехитрый ход мыслей как-то отразился на лице, потому что Колхида остановилась на полпути, прищурилась, а потом

совершенно по-детски насупилась, сжала кулачки, свела бровки домиком и надула губы.

Медей едва сумел сдержать смех, когда стал проходить мимо. Однако уголки губ все равно приподнялись в намеке на улыбку. Девушка моргнула, порозовела, фыркнула, покосилась на измочаленную дверь. После чего издала громкий, исполненный тихого, злого смирения вздох, посторонилась и безнадежно махнула рукой.

— Не забудьте про ужин через два часа. Наставнику Аристону будет интересно, в каком нарушении его чуть не обвинили.

Пущенная напоследок парфянская стрела попала точно в цель.

"Вот же чертова лахудра! Надо было сказать, что Аристон не кабинет разнес, а эту стигму надудонил. Мерзкий водонагреватель протек, и его лужа теперь шныряет по замку, отправляет несчастных студиозусов чалиться в подземелья. А потом яжмамки стучат лысиной Алексиаса по паркету. Короче, розы вянут на газоне — Аристон на зоне.

Не, ну каков злодей! Другие после ночных осечек матрас стирают, а он на мелочи не разменивается — аномалию заду, заделал. Блин, мужик, попей таблетки, что ли, простату пальцами помни, можно чужими, дабы таких конфузов больше не случалось. Не, я к нему в кабинет ни ногой. Мало ли, какие там подозрительные пятна обитают. Вот он, главный злодей новеллы".

Пока Медей развлекал себя демонизацией несчастного тренера, руки сами по себе откупорили зелье, после чего опрокинули в глотку вязкую гадость. Странный вкус… точно кто-то помыл кошку, выжал ее в бутылек с ананасово-рябчиковым смузи, а под конец добавил средство «Крот» по рекомендации Б*ри Алиб*сова.

«Что, плохо чтоль? Хо-ро-шо!»

Зато каналы мигом перестали болеть, а общая слабость будто отошла на второй план.

«Надо завтра, вместе с алкоголем, поискать чего-нибудь веселенькое в качестве альтернативы. Например, хождение по бабам, как у Толстого. Эх, где мои семнадцать лет? На Большой Каретной!»

Медей сперва направился к себе в кабинет, но быстро раздумал. Зелье имело странный побочный эффект неприятных галлюцинаций, как после трех суток бессонницы. В таком состоянии, когда из-за углов выглядывают смутные силуэты оскверненных смертью боссов из Блад Борна (о, вот и новая история для Эскулап) или одутловатые рожи его прошлых пассий (иногда он не мог сходу отличить одно от другого) идти к себе в комнату абсолютно бессмысленно.

Только время потеряет. Поэтому Медей направил свои стопы в терапевтирион. Капризная лоли-союзница ясно дала понять, что не одобрит паузу в истории про Пельтаста на чересчур долгий срок. Ну а раз так… В его состоянии вялого лекарственного опьянения пополам с истощением маны, сесть на уши и культурно разнообразить сюжет игры из другого мира получится даже лучше, чем в ясном сознании.

Наверное.

Пока шел, мужественно принимал на себя удары иллюзий и паранойи, постоянно вскрикивал, дергался, оглядывался, несколько раз шмальнул шариками с «Гинн» по стенам, немножко поплакал над особенно крупной выщербиной, похожей сразу на три буквы из трех, утер слезы.

Захотелось выпить. Прям нестерпимо. И шоб понимающие люди вокруг. Такие как сам Медей, лично Медей и, может быть, еще просто Медей. Ладно, отродье тоже сойдет, если в форме овоща с культурной программой пиликающих приборов. Что поделать, нравится ему этот парень из зеркала. Пусть даже медная поверхность придает коже отражения оттенок бастарда одинокой женщины от мытого оранжевого корнеплода.

Он забарабанил в монументальные створки терапевтириона своим пролетарским кулаком потомственного тунеядца и показал агрессивный средний палец какому-то уроду за углом. Урод пафосно желтел на него с плаката: «лечение циклических самовнушений начинается с внушителя». Выглядело очень внушительно.

— Нок-нок-нок он зи Хэвенс до-о-о-р, — Медей забарабанил в дверь ногой, чисто для надежности.

Круглые глаза Эскулап показали ему, каким неожиданным и приятным оказалось его прибытие.

— Ты даже не читал инструкцию для зелья, правда? — тяжко вздохнула она, стоило ей учуять запах, а потом разглядеть пустой пузырек в руке.

— На небе только и разговоров, что об инструкции для зелий. Апостол Петр без рецепта не пускает, предатель, ку-ка-ре-ку.

Миниатюрная девушка? женщина? маскот? застонала, однако все же посторонилась, пропустила бедового клиента внутрь.

— Его принимают на ночь!!! — набросилась она сразу, как сомкнулись створки.

— А я принял на грудь! — горделиво выпятил он свой зельеприемник.

— Пошел вон отсюда! — зашипела она, — зачем ты приперся ко мне в таком состоянии?

О, женщины, имя вам — коварство! Впускают в дом только, чтобы сразу выгнать ссаными тряпками. Во имя равноправия, в СССР даже руководство по бою этим предметом выпустили.

— Не бямс, подруга. Все нормально! Я таким уже закидывался. Хочешь, расскажу тебе сказку?

Она не захотела. Да оно и к лучшему. После деда и коляски его бы точно вышвырнули обратно, в холодную тьму к старым девам и их жадным водонагревателям.

— Говоришь, уже чувствовал подобное? — в ее голосе прозвучали странные нотки и только спустя целую минуту он понял, что это

Беспокойство.

— Не зелье. Эт впервые. Так, грибочки не те пожарил, — поспешил успокоить Медей, — пил я и пожестче отраву. Вот, помню…

— Иди уже к кровати. Садись, я вытяну излишки

— Вот помню, — упрямо продолжил он, пока его пихали в спину, как в песне Высоцкого, — раскулачил я как-то одну бабку на веро- что-то там для сердца. Та еще тварь: не давала другану моему бухать в подъезде.