Я не бог. Книга XXXIV (СИ) - Дрейк Сириус

Я посмотрел на царицу. Она все еще стояла у окна, наблюдая за огненным следом в небе.

— Екатерина, — произнес я. — Я должен кое-что проверить. Оставайтесь здесь. Не выходите. Если вернется Петр — вы меня не видели.

Она повернулась ко мне. В ее глазах была смесь страха и решимости.

— Что вы собираетесь делать?

— Найти ответы, — просто сказал я. — На вопросы, которые давно меня мучают.

И вышел из комнаты, прежде чем она успела возразить.

Коридоры восточного крыла были пусты. Я двигался быстро, но осторожно. Болванчик летел впереди, сканируя пространство.

— Лора, где личные покои Петра?

— Западное крыло, третий этаж. Но там может быть охрана.

— Проверь.

Пауза. Болванчик метнулся в указанном направлении.

— Чисто. Два охранника у входа в крыло, но внутри никого. Петр сейчас в кабинете на втором этаже. Судя по тепловой сигнатуре, он… разговаривает с кем-то по артефакту.

— С кем?

— Не могу понять. Его собеседника не слышно. Запишу только его слова.

— Хоть что-то, — вздохнул я, поворачивая к нужной лестнице.

Я добрался до западного крыла. Охранников пришлось обойти — благо, в Кремле хватало альтернативных маршрутов. Старые коридоры, служебные проходы, забытые лестницы. Лора вела меня как по карте.

Через пять минут я стоял перед дверью в личные покои императора.

— Ловушки? — спросил я.

— Три магических контура. Сигнализация на открытие двери. Но…

— Но?

— Окно на балконе не защищено. Видимо, Петр не ожидал, что кто-то полезет с внешней стороны на третий этаж.

— Самонадеянно с его стороны.

— Или он просто не думал, что кто-то будет настолько безумен, — хихикнула Лора.

— Тогда он плохо меня знает.

Я вышел на балкон соседней комнаты и перелез через перила. Узкий карниз вел к окну покоев Петра. Внизу была двадцатиметровая пропасть. Один неверный шаг — и придется лезть обратно.

— Знаешь, — пробормотал я, прижимаясь к стене и делая осторожные шаги по карнизу, — когда я мечтал стать царем, я представлял себе что-то другое. Балы, приемы, красивые женщины, вкусная еда. А не лазанье по стенам Кремля, как какой-нибудь вор.

— Технически, ты и есть вор, — хихикнула Лора. — Пытаешься украсть жену императора.

— Не украсть. Спасти. Это разные вещи.

— Ага. Мне-то не надо залечивать!

Я добрался до окна. Оно было приоткрыто — видимо, для проветривания. Я осторожно отодвинул створку и скользнул внутрь.

Покои Петра Первого оказались… не тем, что я ожидал.

Никакой роскоши. Никакого золота. Простая мебель. Узкая кровать, заправленная по-военному. Письменный стол, заваленный бумагами. Книжный шкаф. И карты. Много карт. На стенах, на столе, на полу. Карты Российской Империи, Европы, мира. С пометками, стрелками и кружками.

— Вот это царь, — восхищенно произнесла Лора, появившись в центре комнаты и оглядывая каждую бумажку. — Посмотри на это. Он планирует что-то глобальное.

Я подошел к столу и начал просматривать документы. Большинство было зашифровано, но кое-что читалось без труда.

Списки имен. Мое имя было в одном из них. Подчеркнуто красным. Рядом Толстой, Онегин, Федор. И пометка: «Устранить при первой возможности, если не получится договориться».

— Приятно знать, что меня ценят, — хмыкнул я.

— Ты в списке на устранение. Это не совсем «ценят», — заметила Лора.

— Зато в первых рядах. Это что-то да значит.

Я продолжил осмотр. В ящике стола нашел несколько артефактов — большинство защитных. Кольцо невидимости. Амулет от ядов. Браслет с внутренним подпространством.

— Параноик, — констатировала Лора.

— Или просто осторожный.

— Это одно и то же. В его случае.

На столе я заметил детский рисунок и старую фотографию, где был запечатлен портрет молодой семьи Романовых. Петр Первый с гордо поднятой головой держал одной рукой ладонь супруги, а вторая лежала на плече маленького сына, который улыбался во весь рот.

Болванчик предупредительно запищал.

— Михаил! Петр закончил разговор. Он идет сюда!

— Черт!

Я метнулся к окну. Ловко перемахнул через перила и встал на выступ. В этот момент дверь распахнулась.

Не самое достойное укрытие для царя Сахалина, но выбирать не приходилось.

Я видел через Болванчика, как Петр прошел в комнату. Черные сапоги, начищенные до блеска. Китель. Идеально подстриженные тонкие усики. Он прошел к столу. Постоял. Взял фотографию и убрал в нагрудный карман. С детским рисунком он сделал то же самое. Потом направился к окну.

— Интересно, — произнес он вслух. — Очень интересно.

Он что-то заметил? Окно? Сдвинутые бумаги? Я затаил дыхание.

Петр отошел от окна. Сел за стол. Болванчик показал, что он что-то записал в небольшую тетрадку.

Дверь снова открылась. Кто-то вошел.

— Ваше величество, — раздался голос охранника. — Купол стабилен. Пушкин доставлен к лекарям. Есенин и неизвестный противник покинули пределы города.

— Хорошо, — ответил Петр. — Всех, кто внутри купола, отправить на патруль Кремля и территории. Возможно, тут есть посторонние. При обнаружении тут же доложить и не пытаться атаковать. Если это Кузнецов, то я хочу с ним поговорить.

— Слушаюсь! — выкрикнул охранник и скрылся выполнять приказ.

Петр еще некоторое время сидел за столом, потом встал и тоже вышел из комнаты.

Я выждал минуту. Две. Три.

— Ушел, — подтвердила Лора. — Направляется в приемный зал.

Я вернулся в комнату и подошел к столу. Нашел то, что искал — тетрадь с записями. Личный дневник Петра.

— Надеюсь там нет фразы, «Дорогой дневник…», — улыбнулся я, перелистывая страницы, пока Лора все скопировала.

— Хм… — ответила она. — А у него хороший слог. Ему бы книги писать…

— Может, расскажешь, есть там что-то интересное? — спросил я, присаживаясь на край стола.

— Интересное? — Лора появилась рядом, ее голограмма листала невидимые страницы. — Михаил, это… Это золотая жила. Петр вел этот дневник с того момента, как его закрыли в тюрьме.

— Воу-воу…

— Да. И знаешь, что самое странное? Он пишет о поиске. Долгом, изнуряющем поиске.

Она вывела передо мной голографический текст. Почерк Петра был аккуратным, каллиграфическим. Буквы ровные, как по учебнику, я даже позавидовал.

'…наконец нашел. На разработку заклинания подчинения именно этого тела ушло больше двухсот лет. Каждый элемент выверен. Каждая руна проверена тысячу раз. Ошибки быть не может…"

— Идеальный сосуд? — нахмурился я. — Для чего?

— Читай дальше.

«…Небесный Пастух и Нечто. Два божества, которые не видят дальше своего носа. Они ненавидят друг друга, но связаны между собой каким-то образом. Оба хотят захватить эту планету. Я не могу понять, для чего, но они порочны. Алчны, как и все боги. Их можно использовать. Направить. Контролировать…»

— Он изучал их, — тихо произнесла Лора. — Годами. Десятилетиями. Он знает о них больше, чем кто-либо.

— Как он это делал в заточении? — удивился я.

— Тут не сказано, — пожала плечами Лора.

Я перелистнул несколько страниц. Записи становились более личными.

«…сегодня годовщина. Триста лет с того дня, как я потерял все. Мою Катеньку. Моего непутевого сына, Петю. Я не виню его, что он засунул меня в эту клетку. Я бы и сам сделал то же самое. Но я помню, как обещал им, что защищу. Что никогда не позволю никому причинить им вред…»

— Там есть подробности? — я посмотрел на Лору. — Что именно произошло триста лет назад?

— Нет, только последствия и будущие планы, — кивнула она. — Смотри.

«…нашел способ. Варварский. Жестокий. Недостойный царя. Но я готов на все. На любую цену. Если для того, чтобы вернуть их, мне придется сжечь весь мир — я сожгу его, не задумываясь. Пусть меня называют тираном. Злодеем. Безумцем. Мне все равно. Я просто хочу снова увидеть их улыбки. Снова услышать голос сына. Снова обнять жену. Это все, чего я хочу. Это все, ради чего я живу…»