Мой Неидеальный прынц (СИ) - Тудаль Наталья

Он изучал нас молча, пока мы замирали в почтительном поклоне. Его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на лице Итана, затем вернулся ко мне.

— Встаньте, — его голос был тихим, но властным. Он кашлянул в платок и отложил его в сторону. — Ко мне дошли слухи, льера Мэриэм, что я обязан своим… недавним улучшением вашим советам. Переданным через моего повара весьма неортодоксальным способом.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он знал. Разумеется, знал. Гильом не смог бы долго хранить секрет.

— Ваше Величество… — начала я, но он мягко поднял руку, останавливая меня.

— Не оправдывайтесь. В моем положении… ценится результат. А результат, как ни странно, налицо. — Он слабо улыбнулся. — Мои лекари в ярости. Они утверждают, что вы нарушили все каноны и чуть не убили меня своими «знахарскими снадобьями». Ансельм в темнице, дальше он моя забота. Но я… я чувствую себя живее, чем за последний год. Объяснитесь.

Это был не упрек. Это был приказ. И последний экзамен.

Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.

— Ваше Величество, традиционная медицина… она сильна в диагностике и лечении известных болезней. Но иногда организм нужно не лечить, а… поддерживать. Давать ему силы бороться самому. Мои «снадобья» — это не панацея. Это… инструмент, помогающий телу вспомнить, как быть здоровым. Как крепости иногда нужен не только ремонт стены, но и провиант для гарнизона.

Император слушал, его взгляд стал внимательнее.

— «Крепость и гарнизон»… Любопытная аналогия для женщины. — Он перевел взгляд на Итана. — Твой отец, Итан, был храбрым солдатом. Прямым. Он бы не одобрил таких… окольных путей.

— Мой отец, Ваше Величество, сражался мечом, — твердо ответил Итан. — Война моей жены ведется умом. И, как показало время, ее оружие не менее эффективно.

Император снова слабо улыбнулся.

— Вижу, ты научился ценить не только сталь. Это хорошо. Империи нужны не только грубая сила, но и гибкий ум. — Он откинулся на подушки, и его лицо стало серьезным. — Совет баронов хотел предать вашу жену огню, Итан. Герцог Людвиг… был настроен решительно. Но я еще не настолько стар и болен, чтобы позволять другим вершить суд от моего имени. Право вето императора — последнее, что пока еще не оспаривается открыто.

Он помолчал, давая нам осознать тяжесть своих слов.

— Обвинения с вас сняты. Официально — за недостатком доказательств и ввиду оказанных Империи услуг. — Его взгляд снова стал острым. — Но тень сомнения останется. Людвиг не проигрывает. Он отступает, чтобы перегруппироваться.

— Мы понимаем, Ваше Величество, — кивнул Итан.

— Нет, не до конца, — покачал головой император. — Вы стали слишком заметны. И слишком опасны для некоторых. Дальше оставаться при дворе — значит подписывать себе смертный приговор. Медленный, но верный. — Он выдержал паузу. — Поэтому я отправляю вас туда, где вы нужнее всего. И куда придворные интриганы сунутся не скоро. Вы возвращаетесь на границу, Итан Райан фон Тайлор. Но не просто так.

Он сделал знак стоявшему в тени секретарю. Тот подошел и вручил Итану тяжелый свиток с огромной императорской печатью.

— Я назначаю вас Верховным комендантом Северных рубежей. Со всеми полномочиями. С правом вершить суд и собирать налоги. Вы будете моим глазом и моим мечом на самой дальней и самой беспокойной окраине. — Он посмотрел на меня. — А ваша жена… будет вашим первым «помощником». Ее «гибкий ум» пригодится вам там больше, чем десяток лишних солдат.

Это была не просто отставка. Это было спасение. Наш прежний замок-крепость хоть и находился на границе, но был небольшим. Огромная власть, доверенная человеку, которого только что судили за колдовство жены. Это был жест доверия. И гениальный политический ход — удалить нас от двора, дав нам при этом такое положение, чтобы мы были ему благодарны и полезны.

Итан опустился на одно колено.

— Ваше Величество… Я не подведу.

— Я знаю, — старый орел смотрел на него с одобрением. — Именно поэтому я это делаю. А теперь… уезжайте. Пока Людвиг не опомнился. И пока… — он снова кашлянул, и в его глазах мелькнула тень, — пока мое здоровье снова не стало предметом чьих-то спекуляций.

Мы вышли из кабинета, и тяжелая дверь закрылась за нами. Мы стояли в пустом коридоре, не в силах вымолвить слово. Свиток в руке у Итана был реальным и невероятно тяжелым. Я краем глаза увидела тень в дальнем конце помещения. Подняв глаза, встретилась взглядом с женщиной. Высокая статная дама средних лет. Ее глаза выражали глубокое удовлетворение. Поймав мой взгляд, она слегка кивнула и шагнув назад в тень, исчезла. В голове возникла мысль, что именно она присылала нам записки. Но кто это?

– Итан, – обратилась я к мужу, – А есть ли среди приближенных к императору статная женщина, среднего возраста, имеющая влияние и которая могла знать происходящее.

– Среди влиятельных только тетка императора, Игнесса Гринидине, – задумчиво ответил он, – Но, насколько известно, она живет затворницей в дальних покоях. Однако, слухи о ее шпионах ходят давно. Ты знаешь, все может быть.

Вот как. Выходит, во дворце есть иная сила, которая преследует свои цели. Мне остается только радоваться, что интересы тетки императора, совпали с нашими…

Льера Брошка ждала нас у наших покоев. Увидев наши лица и свиток, она все поняла без слов.

— Северные рубежи, — произнесла она без эмоций. — Мороз, волки и вечно голодные кочевники. Рай для романтиков и сущее проклятие для всех остальных.

— И свобода, матушка, — сказал Итан, и в его голосе впервые за долгие недели прозвучала не только усталость, но и надежда. — Настоящая свобода. Вдали от этого змеиного клубка.

— Свобода? — она фыркнула. — Там тебя съедят либо кочевники, либо собственные офицеры, если ты не проявишь должной твердости. Но… — она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнуло нечто, похожее на гордость, — с твоим «советником», возможно, у тебя есть шанс.

Сборы заняли меньше суток. У нас было мало вещей, а желание покинуть дворец и столицу было таким острым, что мы готовы были уехать хоть сейчас, хоть верхом на лошадях без седел.

Когда наш небольшой отряд — мы трое, Кристина и десяток верных людей Итана — выезжал из городских ворот, я обернулась. Шпили и башни столицы тонули в утреннем тумане, словно мираж. Мы оставляли позади интриги, ложь и золоченые клетки.

Впереди была суровая, холодная граница. Свобода, купленная ценой изгнания. И власть, дарованная нам старым и мудрым правителем, который, возможно, видел в нас не только полезные инструменты, но и последний шанс для своей империи.

Итан взял мою руку, и его пальцы переплелись с моими.

— Нервничаешь? — спросил он.

— Нет, — ответила я, и это была правда. После дворцовых кошмаров любая, даже самая суровая реальность казалась раем. — Я просто думаю… сколько там, на севере, муравейников, нуждающихся в нашей помощи.

Он рассмеялся, и его смех был чистым и легким, как горный воздух, к которому мы направлялись.

— С этого и начнем, мой гениальный советник. С муравейников.

Эпилог

Прошло три месяца. Три месяца, наполненных ветром, соленым вкусом моря с севера и запахом смолы и свежеспиленного леса. Кайталхолд на границе был не роскошным замком, а суровой крепостью, вросшей в скалу над бурным проливом. Его стены видели осады, его камни помнили кровь. Но для нас он стал домом.

Итан с головой окунулся в свою новую роль. Он инспектировал гарнизоны, объезжал форпосты, лично разбирал споры между солдатами и местными охотниками. Он был в своей стихии — прямолинейный, справедливый, его уважали и побаивались. Капитан Марк, последовавший за нами, теперь был его правой рукой и, кажется, впервые за долгое время был по-настоящему доволен жизнью, командующей настоящими солдатами в настоящей крепости, а не охраняющей капризных аристократок.

Я же взяла на себя все внутреннее устройство. Крепость была запущена. С помощью Орика, который, к нашему общему удивлению, без раздумий последовал за нами в эту «ссылку», мы наладили снабжение, отремонтировали казармы, организовали сменные караулы так, чтобы солдаты не замерзали насмерть на стенах. Я снова, как в старые добрые дни, проводила время на кухне, обучая местных поваров готовить не только кашу и солонину. Даже Хрюша, переживший дорогу с завидным стоицизмом, обрел здесь свое место — он стал неофициальным талисманом крепости и главным уничтожителем пищевых отходов.