Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ) - Полански Марика

— Дайте парням шанс, — Фицпатрик выразительно посмотрел в мою сторону. Он безмятежно улыбался, однако взгляд был холодным и острым, как заточенная пика. Под ложечкой неприятно засосало. — Пусть учатся пользоваться возможностями, которые подкидывает жизнь.

По аудитории пронёсся одобрительный шёпот, который тотчас стих, едва мои дрогнули.

— Будь по-вашему, — сдалась я и подняла руки в знак смирения перед неизбежным. — Молодые люди, у вас есть пара минут, чтобы проявить врождённые способности к списыванию у соседа. Но только пара минут. Если поймаю хоть одного, вся группа получит неуд без права переписать.

— Жёстко, — отметил Фицпатрик.

— Справедливо. Жизнь не любит предоставлять шансы. А если и предоставляет, то дерёт за это в три шкуры.

Ректор не ответил. Только не то хмыкнул, не то фыркнул и вышел из аудитории. Чувствуя, что грядёт буря, я погрозила студентам кулаком и выскользнула вслед за Фицпатриком.

В коридоре было тихо и пахло мыльным раствором, которым обычно натирали полы и стены в Академии. Солнечные зайчики лежали жирными жёлтыми пятнами на почерневших от времени известняковых статуях древних учёных, невольно навевавших мысли о пожаре в здании.

— Что случилось? — не выдержала я, едва дверь с глухим щелчком захлопнулась за моей спиной.

— Это я хотел узнать у тебя, Эжена, — Фицпатрик смотрел на меня так, что неприятное чувство усилилось, а ноги стали ватными. — Сегодня я получил письмо от некой конторы «Гордон и братья». Тебе ничего не говорит это название?

Отпираться не было никакого смысла. Наверняка в письме кредитор выставил меня ужасным человеком, мошенницей, которая решила присвоить чужие деньги. Так что честность была главным оружием сейчас. Обоюдоострым мечом, подумалось мне. Я судорожно сглотнула, задержала дыхание и, сосчитав до десяти, медленно выдохнула.

— Это кредиторская компания, которой я задолжала денег. Когда открывала свою артефакторную лавку, брала у них ссуду и прилежно выплачивала. А потом мою лавочку сожгли, и платежи прекратились, так как возвращать долг мне было нечем.

Фицпатрик медленно кивнул. Его лицо окаменело, сделав ректора похожим на одну из тех статуй, что стояли в коридоре.

— Три письма, Эжена, — сказал он и поджал губы. — Три письма, и всё от разных кредиторов. Что ты на это скажешь?

— Что не все кредиторы нашли меня, — мрачно усмехнулась я и, сложив руки на груди, посмотрела на зеленеющие кроны клёна, раскинувшиеся за стрельчатым окном коридора. — А что я ещё должна сказать, Фиц? Я в безвыходном положении. И мне просить помощи не у кого. Да, я в своё время сглупила, что влезла в долги. Но другого выхода тогда не было. Я крутилась, как могла. Хорошо, когда родился и вырос в обеспеченной семье, которая поможет в трудную минуту. А если нет, то что? В заведение мадам Фанрик идти работать?

Ректор поморщился. То ли ему не понравилось, что я, наплевав на субординацию, назвала его Фицем, как в студенческие годы. То ли, представив меня работницей блудильни, испытал отвращение.

— Слушай, у нас полстраны так живёт. Кредиторская система работает только потому, что большинству граждан некуда деваться. Я не одна, у кого есть проблемы с долгами…

— Но они есть! — взорвался Фицпатрик. Проходящий мимо студент от неожиданности подпрыгнул и ускорил шаг. Ректор же понизил голос и яростно зашептал: — Мне наплевать, что там у большинства. Меня больше волнует Академия. И ты.

— Так, я и не сижу сложа руки! — в тон ему ответила я, уперев руки в бока. — Я из кожи вон лезу, чтобы рассчитаться с кредиторами. Единственное, что тебе грозит, — это слегка подмоченная репутация Академии, которую легко можно восстановить. В то время как мне грозит долговая тюрьма. Реальность такова, что наше государство платит ровно столько, сколько порядочным людям не хватит на кусок хлеба. Ты, что, думаешь, что я влезла в долги только потому, что захотела выпендриться в новом платье от «Рани Саваж»? Или я потратила всё на дорогущие украшения? Нет, Фиц! Я на эти деньги открыла своё дело, которое, к моему величайшему сожалению, прогорело. В прямом смысле слова. Я осталась с голой задницей на улице. И спасибо Марте, которая предложила мне место здесь. Работа в Академии — это единственный шанс для меня оправдаться перед кредиторами и не попасть в застенки. Да, я понимаю, это очень неприятно для тебя: преподаватель оказался должником. Но ты не представляешь себе, что я чувствую! Я каждый день просыпаюсь с мыслью, где достать денег, а засыпаю с расчётами в голове. Потому что помимо долгов мне ещё хочется кушать, одеваться и выглядеть прилично, а не как умертвий из шкафа профессора Вилокса.

— А что же твой новый поклонник? — спросил Фицпатрик. — Тот, от которого ты сбега́ла в одних панталонах.

Голос сочился такой язвительностью, что захотелось плюнуть в его прищуренные глаза. Но трезво оценив последствия, я вздёрнула подбородок и фыркнула.

— Простите, господин ректор, — я машинально разгладила юбку и снова фыркнула, — две минуты давно закончились. Мне пора возвращаться к студентам.

Перед лицом тотчас промелькнул рукав серого камзола. Рука Фицпатрика упёрлась в стену, преграждая мне путь к двери.

— Решай свои финансовые проблемы как можно скорее, — зловеще прошипел он. — Иначе, клянусь богами, ты останешься без преподавательского кресла.

— О, разумеется, господин ректор! — зло ответила я, бросив искоса на него взгляд. — Я ценю ваше понимание и сострадательность. Оставить человека без средств к существованию, а, соответственно, и решению финансовых, как вы выразились, проблем — это так… благородно. Хорошего дня, господин ректор!

Я оттолкнула руку и взялась за ручку двери, чувствуя затылком разгневанный взгляд Фицпатрика на себе.

Значит, кредиторы всё же нашли моё место работы. Что ж, немудрено. Любой работодатель обязан предоставлять на каждого нового сотрудника справку в Бюро Занятости. А те, в свою очередь, могли представить данные кредиторам. Если это так, то мои дела, куда гораздо более плачевнее, чем казалось ранее.

— Грегори! Отвернись от Андреаса! Он сам не знает, что пишет. Толку от его помощи — как от козла молока, — я сурово посмотрела поверх журнала. Грегори уткнулся в свой лист с заданиями, но через секунду медленно вытянул шею и скосил глаза в лист соседа. — И хватит строить глазки Сандро! Вы не юная барышня, а ему вряд ли понравятся ваши тощие волосатые ноги.

Сидящий за задней партой Фархух хрюкнул от смеха, но поймал мой взгляд и сделал вид, что погружен в задание.

В тишине аудитории слышались лишь скрип перьев по бумаге и недовольное сопение студентов, внезапно осознавших, что предмет всё-таки необходимо учить.

Я вынула из кармана жилетки часы и громко оповестила:

— Ещё пять минут, и сдаём работы.

— А сколько надо, чтобы сдать на минимально допустимый балл? — отозвался Тим, не отрываясь от своего листа.

— Всё.

— А если написал только половину? — поднял голову Том. Судя по заискивающей улыбке, озаряющей лицо близнеца, он надеялся на снисхождение.

Однако подпорченное настроение твердило мне, что работы студентов я буду проверять чуть ли не с микроскопом.

— Тэбэ сказалы всо, значыт всо, — вместо меня ответил Фархух и грозно нахмурил кустистые чёрные брови.

Спорить с алеранцем никто не осмелился. Снова послышалось скрипение перьев и недовольное сопение. Если с преподавателем иногда можно препираться и ничего страшного не произойдёт, то Фархух мог объяснить на кулаках. И его бы ничего не остановило. Даже разговор в кабинете Шершена. Подумаешь, очередной выговор. Зато объяснять дважды не придётся.

Секунды длились невероятно долго. Время, словно издеваясь, тянулось, как резина. Глядя на студентов, я несколько раз ловила себя, что мысли нет-нет, да и возвращаются к разговору с Фицпатриком. Меня невероятно раздражала собственная беспомощность. Я сделала всё, что в моих силах, но легче не становилось. Казалось, долговая петля обвила и стянула мою шею, лишая возможности здраво мыслить.