— Любовь иногда оставляет раны, — с улыбкой ответил он на ошарашенный взгляд Евгения, — Но и они иногда… согревают.
Он встал и легким шагом вышел из кабинета, оставляя бывшего секретаря наедине с собой. Когда дверь закрылась, Евгений заметил слезы на своих щеках. Торопливо смахнув их, он вновь развернул пергамент. Буквы плыли перед глазами, но он раз за разом перечитывал строки, удостоверяющие его новое положение. Барон Смирнов. Сенешаль Лунодворских земель. Бывший человек, ставший частью вечности.
Глава 21.3
Светлана
Поезд затормозил с тихим стоном, и я прикрыла глаза, будто это могло отсрочить момент, когда придется снова стать взрослой и решать накопившиеся проблемы. За спиной Денис и Антон швыряли друг в друга скрученными полотенцами — смех звенел, как морской прибой, который мы оставили там, за сотни километров. Я вдохнула глубже, представив соленый ветер, а не спертый вагонный воздух. Вот и кончился отпуск, — подумала я, поправляя сумку на плече. Но потом вспомнила: на перроне ждет Александр. И Бишон. От этой мысли что-то екнуло под ребрами — тревожно и радостно.
Платформа встретила нас городской духотой. Я шагнула в толпу, держа сыновей за руки, как когда-то водила их в садик. И вдруг — белая молния метнулась под ногами. Бишон, ошалевший от счастья, прыгал на Дениса, оставляя на его шортах следы от грязных лапок. Антон закричал: «Папа!» — и бросился к Александру, забыв про свой чемодан.
— Не папа, — проворчал Денис, косясь на меня, но уже без прежней злости.
Он стоял в десятке метров от нас, неловко обнимая Антошку и счастливо улыбаясь.
— Выглядите так, будто месяц жили на пляже, — сказал он, когда мы подошли ближе, но глаза смеялись.
— А ты — будто провел его в офисе, — с улыбкой парировала я, замечая тени под его глазами.
Бишон тыкался своим мокрым носом в мои колени, скулил, вилял хвостом, будто пытаясь передать, как сильно скучал. Мы сели в машину — пахло его неповторимым древесно-шоколадным запахом. Антон тут же уткнулся в телефон, а Денис прижимал к себе Бишона, ласково шепча: «Ну хватит, я же вернулся», но собака вырывалась, облизывая ему щеку.
— Как море? — ласково спросил Александр, трогая с места.
— Обжигало по утрам, — с ностальгией ответила я, глядя, как он поправляет зеркало, — а к вечеру становилось теплым, как молочная ванна.
— Завидую, — он улыбнулся светлой улыбкой, — мы с Бишоном и кактусом ужасно скучали.
Я тихонько фыркнула, вспомнив его сообщение: «Ваш колючий друг не пережил разлуки. Купил замену — он немного похож на ежика после стрижки».
Дорога домой пролетела в смехе и возне. Он аккуратно объезжал ямы, будто вез хрусталь, а не нас — загорелых, песчаных, пахнущих солнцем. Когда подъехали к дому, я заметила, что клумбы у подъезда засажены новыми цветами — ромашками, моими любимыми.
Квартира встретила нас чистотой. Полы блестели, на столе — ваза с ромашками, а на подоконнике… Новый кактус, кривой и трогательный, с розовым бутоном. Я провела пальцем по горшку — ни пылинки.
— Ты убирался? — удивленно спросила я, хотя ответ был очевиден.
— Бишон помогал, — он шутливо кивнул на собаку, уже грызшую угол у моего чемодана, с таким видом, как будто это он виноват, что нерадивая хозяйка опять где-то пропадала.
Сыновья уже рванули к себе в комнату — разбрасывать вещи, спорить, куда прилепить морскую звезду и обсуждать другие свои важные мальчишечьи вопросы. Александр стоял в дверях, руки в карманах, будто боялся пересечь невидимую черту, а я подошла и молча обняла его, поняв, насколько сильно мне его не хватало все это время.
— Я скучала, — застенчиво призналась, прижимаясь щекой к его груди.
— Ты даже не представляешь, как я скучал, — прошептал он мне в макушку, крепко сжимая в своих объятиях.
Потом он осторожно отстранился и взял ключи от машины со стола, а у меня что-то сжалось внутри.
— Мне нужно… — он сделал паузу, будто подбирал слова помягче, — съездить тут недалеко… вернусь через пару часов.
— Сейчас? — я не смогла сдержать легкий укор.
— Я туда и сразу обратно, — он потрепал Бишона по уху, — Оглянуться не успеешь, а я уже вернусь.
Дверь закрылась, но его неповторимый запах остался витать в воздухе. Я заварила себе чай и села на кухонный стул у подоконника, слушая, как сыновья грохочут в комнате. Бишон улегся у ног, тяжко вздохнув. Моя маленькая хрущевка после просторного номера отеля показалась мне особенно тесной. Но, к своему стыду, я не могла себе представить, как заставляю бросить детей привычную жизнь, налаженную с таким трудом, и переехать в холодный чопорный вампирский мир, где незнание правил этикета не освобождает от порицания в обществе. Где человеку опасно находиться, а значит либо я всегда буду бояться за их безопасность, либо им придется стать вампирами. Хочу ли я лишить их выбора? Могу ли я так с ними поступить? Я понимала, что подвожу Александра, нарушив все наши договоренности, но не могла ничего с собой поделать. Он пытался поговорить об этом, но я прикидывалась валенком и, как могла, оттягивала этот непростой разговор, понимая, что мне нечего ему предложить, кроме как освободить его от данных клятв, но эгоистично продолжала тянуть время, не в силах расстаться с ним.
Сыновья нашли меня на кухне: сначала забежал Антон, задев горшок с полузасохшим фикусом, следом протиснулся Денис, ворчливо ткнувший пальцем в трещину на обоях:
— Мам, эта тесная квартира уже достала!
Я вздохнула и уже хотела ответить, но входная дверь щелкнула. Александр вошел, держа в руках какую-то незнакомую связку ключей с брелоком в виде якоря.
— Бросайте все дела. Поехали, — сказал он просто, и в его глазах мелькнула та хитрая искорка, что всегда появлялась, когда он обыгрывал меня в шахматы.
Всю дорогу подростки тихонько перешептываясь на заднем сиденье, а я смотрела в окно и не понимала, почему мы едем за город, и в чем такая срочность. Лишь когда машина свернула к кованым воротам, Антон не выдержал:
— Ну, наконец-то! Ты не представляешь, мам, сколько раз мы ездили сюда, а притворялись, что гуляем с Бишоном, — с гордостью неуловимого шпиона сообщил он.
Огромный коттедж в прованском стиле с кирпичными стенами и панорамными окнами. Александр щелкнул пультом — и гаражная дверь медленно поползла вверх. Из гаража мы поднялись в гостиную, где на стене висела коллекция старинного стрелкового оружия, подозрительно напоминавшая мне коллекцию, которую я уже видела в малой гостиной особняка Лунодворского.
— Это мое, — бросил Денис, стараясь звучать равнодушно, но уши покраснели, — Александр сказал, что настоящему ценителю и коллекционеру нужно с чего-то начинать.
Антон почти сразу потащил меня в комнату с боксерской грушей и спортивным инвентарем — хвастаться тем, что придумал для нее собственный дизайн.
Потом Александр провел меня на второй этаж. В кабинете — полки с «Нана» Золя и первым изданием «Мадам Бовари», проектор для вечеров с Трюффо. Но главное — дверь в спальню с окном во всю стену. Бишон, успевший к этому времени оббежать весь дом, уже лежал на подушке с вышитыми костями.
— Как… — я сглотнула комок в горле.
— Ты же знаешь, я не люблю полумеры. — Он достал из кармана смятый листок — мой старый список из карты желаний: «большие окна», «место для книг», «собачий уголок», — Антон настоял на спортивной комнате, Денис — на коллекции оружия. А я… — его пальцы коснулись моей ладони, — добавил секретную комнату… только для нас двоих, — прошептал он мне на ухо, обнимая за талию.
— Милый… — с замиранием сердца я неловко отстранилась и начала разговор, который откладывала все это время, — этот коттедж… он выглядит так, как будто ты решил обосноваться здесь надолго?
— Так и есть, — беспечно пожал он плечами, — мальчикам нужно закончить школу, найти себя и только потом уже решать, хотят они кардинальных перемен или нет.
— А как же вампирский мир? И твои земли? — нерешительно спросила я, боясь услышать ответ.
