Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ) - Полански Марика

— А вы не очень-то жалуете моралистов, госпожа Гроухман.

— Моралисты — это пособники Бездны. — Госпожа артефактор сделала такое лицо, что я невольно прыснула от смеха. — Самые большие беды именно от них. Ходят с надменными рожами, как будто из зефира слепленные и все человеческое им чуждо. Но знаете, госпожа де Вальдан, гадят все.

— Весьма меткое замечание. Я возьму его себе, если вы не против. Кстати, госпожа Гроухман, а что это за майский благотворительный бал?

Хильда резким движением поставила журнал в ячейку и демонстративно закатила глаза.

— Выпендреж руководства, чтобы выбить от мецената побольше средств на обучающие стенды и учебники. — Она презрительно фыркнула и скривила ярко накрашенные губы. — Разумеется, бал — дело добровольное. Но если вы откажетесь явиться на него, то у ректора возникнут к вам вопросы. К тому же из вашего заработка все равно вычтут половину. Так что решайте, пойдете вы или нет.

Напольные часы, стоящие между диванчиком и массивным письменным столом, утробно пробили ровно одиннадцать. Словно вторя им, с улицы донесся гул Больших Академических часов.

Я почесала щеку уголком журнала, повела ноздрями и хмыкнула, надеясь выдуть невидимую пылинку, которая щекотала нос изнутри.

— А почему вычитают половину? — Я прищурилась и недоверчиво приподняла левую бровь.

— Ну как почему? — Хильда посмотрела на меня, как на человека, не понимающего очевидных вещей. — Бал же благотворительный. Вот только что-то подсказывает мне, что большую часть мы соберем исключительно из собственных средств. А наши высокие гости придут только пожрать да потанцевать.

— Смотрю, вы не в восторге от руководства Мак-Вигеля.

— Эжена, я столько лет здесь работаю, что порой кажется, меня здесь же и похоронят. На моей памяти сменилось три ректора, принимались самые идиотские образовательные законы и тут же отменялись. Штат преподавателей сменился три или четыре раза. Всех и не упомню. Прошлый ректор ухитрился не только провороваться на пожертвованиях от меценатов, но и еще продать Дом Преподавателя местному богатею. Тот уже вознамерился сделать из него доходный дом. Однако о преступлениях предыдущего ректора стало известно наверху, и его сместили с должности. А потом и вовсе посадили. Есть, конечно, подозрение, что прошлый ректор пожадничал, и поэтому его посадили. Но это уже неважно. За последние пять лет Фицпатрику удалось восстановить Академию в её пошатнувшейся репутации. Нынешний бал, куда привлечены довольно-таки известные личности, призван увеличить спонсирование. Да, я не в восторге от некоторых выходок Мак-Вигеля, но не могу сказать, что он плохой руководитель. Он старается, как может, и это дорогого стоит.

Надо же! Фиц решил позаботится еще о ком-то, кроме себя! Для меня это стало настоящей новостью. Возможно, он не такой уж и негодяй, как я о нем привыкла думать.

Раскатистый гул звонка выдернул меня из мыслей. Я бросила быстрый взгляд на часы. Если сейчас не потороплюсь, то третий курс вынесете двери моей аудитории.

— А вы знаете, что за гости будут, госпожа Гроухман?

Хильда скривила губы и неопределенно пожала плечами.

— Без понятия. Но есть подозрения, что бал затевается только ради одного гостя, который шастает тут по коридорам уже второй день. Хозяина артефакторных фабрик. Кажется, его фамилия ван Вилсон.

***

Я притворюсь, что заболела. Или умерла. Или что меня утащили эгрегоры Междумирья. Я залезу под преподавательский стол и буду оттуда лаять на студентов. Тогда Фицпатрик точно поймет, что я окончательно свихнулась и не станет задавать вопросов, почему я отсутствовала на балу. Потому что в это время буду находиться в психиатрической лечебнице святого Брундока.

Именно такие мысли крутились в голове во время внепланового общего сбора после пар. Раздутый от собственной гордости господин Шершен вещал с трибуны зала собрания о сплоченности коллектива и о том, как важно показать эту сплоченность высокопоставленным гостям. Судя по тихим перешептываниям между преподавателями, многие видели этот благотворительный бал там же, где и я, — в гробу.

Меня даже немного это порадовало. Не все стремились показываться на глаза столь высоким чинам. Особенно когда за это приходилось отдавать половину кровно заработанных.

— Самый настоящий Десенарий, — едко заметила Гроухман. Госпожа артефактор, сидящая слева от меня, выудила из кармана жилетки крохотные золотые часики на цепочке и тяжело вздохнула: — Господа решили устроить праздник рабам и заодно посмотреть, кого приблизить к себе, а кого выгнать подальше от дома. Ну-ну, посмотрим, что будет дальше.

Я ничего не ответила. Все мои мысли занимал ван Вилсон, который мог присутствовать на этом балу.

Когда с места поднялся Фицпатрик, зал объяла такая тишина, что было слышно, как под расписным потолком жужжат залетевшие в зал пчелы.

— Уважаемые преподаватели, — сказал он, переплетя пальцы и облокотившись на трибуну, — я прекрасно понимаю ваше недоумение из-за спешки. Обычно подобные мероприятия готовятся не менее, чем за три месяца. Однако нашей Академии выпал шанс привлечь мецената. Ни для кого не секрет, что большую часть средств наше учреждение получает от спонсоров и меценатов. Из этих средств складывается часть вашей заработной платы, а также учебные пособия и оборудование. К сожалению, средств из бюджета, которые нам выделяют, не достаточно для того, чтобы обеспечить всем необходимым. Вырученные деньги пойдут на обновления тренировочных залов для наших студентов, а также премии, которые так приятно время от времени получать. Так что прошу проявить понимание и принять участие в организации данного мероприятия.

«Так и скажи, что тебе не хватает денег на обновление кабинета», — подумала я, вспомнив синюю сакуру в кадке в кабинете Мак-Вигеля. Но вслух ничего не сказала. Себе дороже. Если уж сплетни о панталонах разнеслись по всей Академии, то неосторожное высказывание могло дорого обойтись мне.

— Одного не понимаю, — сказала я и наклонилась к Хильде так, чтобы сидящие за нами господа Вилкокс и Энри не услышали моих рассуждений, — если Академия так важна для государства, то почему на ней экономят?

Хильда смерила меня таким взглядом, будто я ляпнула несусветную чушь. Потом быстро облизала нижнюю губу и спрятала в ридикюль темно-синюю записную книжку.

— Потому что королям тоже нужно на что-то устраивать приемы. Если они будут раздавать все деньги на учреждения, то не на что будет впечатлять иностранных дипломатов.

После окончания собрания я уныло поплелась домой. Живот сводило, как от желудочной болезни, нижняя сорочка неприятно липла к телу от проступившего холодного пота. До бала оставалась неделя, но я была так взвинчена, что казалось вот-вот упаду без сознания.

Навстречу выскочила группка оголтелых студентов, заливаясь такой раскатистой бранью, что галки вспорхнули с ближайшего куста. Но заметив меня, внезапно замолчали, сдавленно поздоровались и ускорили шаг, опасаясь, что за сквернословие им может прилететь нечто посерьезнее, чем простая отповедь.

Я же прошла мимо, лишь хмуро кивнув в ответ на приветствие и поторопилась скрыться за дверями Дома Преподавателей.

Мадам Шельман встретила меня с подозрительным прищуром блеклых глаз.

— У вас все хорошо, госпожа де Вальдан? — поинтересовалась комендант. Она сидела за своим столом, изрядно поцарапанным и полинявшим от многочисленных дешёвых полиролей, пила кофе и разгадывала ребусы в желтой газете.

«Как у покойника», — захотелось ответить мне, но вместо этого натянула вежливую улыбку и сказала:

— Через неделю состоится благотворительный бал, и надо придумать, как себя преподнести. Полагаю, панталоны и неглиже впечатлят сильнее, чем любое бальное платье от известной модистки. Наповал сразят всех и сразу.

Комендант издала звук, похожий на хрюканье.

— Осмелюсь заметить, на министра вы произвели неизгладимое впечатление, — отозвалась она и полезла в ящик стола. Зашуршали бумаги, что-то с глухим стуком выпало на пол и покатилось по паркету, пока не ударилось заднюю стенку стола. Мадам Шельман тихонько выругалась, но лезть под стол не стала. Вместо этого она протянула мне помятый конверт. — Вот. Сегодня принесли. Просили передать вам, как только вы придете домой.