Барон Дубов 11 (СИ) - Капелькин Михаил

Те солдаты, что получили протезы от Агнес, настолько хорошо с ними сработались, что стреляли без промаха. Взорвать колбу с жидким огнём, чтобы тот пролился и слизнул плоть с костей очередного врага? Да легко! Ещё и на соседей попадёт, прожигая кожу насквозь. Ужасная алхимия, в общем. Но они сами виноваты. Сами притащили и хотели против нас применить.

(англ.) — За королеву и страну! — проорал тот английский офицер-лорд и с двуручным мечом бросился прямо на танк.

Несколько снарядов, выпущенных из главной пушки, огненными каплями срикошетили в небо от его сияющей брони.

— Коля, помогай! — закричала гоблинша, поворачивая башню.

А я как раз щитом столкнул под гусеницы очередного противника.

Нерасторопная башня ещё не успела повернуться на сто восемьдесят градусов, а я уже отвёл правую руку, в которой был револьвер, в сторону и выстрелил вскочившему на броню лорду прямёхонько в солнечное сплетение. И нет, напичканная маной пуля его не убила! Сработал какой-то мощный артефакт. Зато лорда отбросило прямо в гущу деревьев-хищников. И они своего не упустили.

— Разворачиваемся! — вскричал я, когда понял, что перед нами враги кончились, зато сзади их целая уйма.

Изрыгая огонь со всех сторон, восемь танков начали разворачиваться. Два танка, за штурвалом которых сражались цыгане, замерли, подбитые. Их экипажи выскочили наружу и сражались так. Одним из них был аристократ Озейкин. Я видел, как из пальцев его протеза сочились тонкие дымные нити, на концах которых находились острые когти. И он размахивал ими, как огромной пятернёй, оставляя глубокие рваные раны на вражеской пехоте или борозды на технике. А с левой руки стрелял из длинного пистолета. Причём стрелял очень метко даже по тем, кто прятался в укрытиях. За это спасибо глазу от Агнес. Тепловое виденье, ночное, карта местности… Не удивлюсь, если он ещё звонки совершать сам может!

Короче, враги быстро умирали, но и быстро прибывали. А мы катили вперёд, постепенно вытесняя их за пределы леса. Ну или так казалось — просто османы умирали там, где стояли.

А подо мной творилось что-то неприличное.

— Как нам его вытащить? — слышал я недовольный голос оркессы.

— Как-то же он влез! — отвечала графиня. — Он и влезть тогда не должен был с таким размером!

— Дамы, я слышу это чаще, чем вы думаете! — вдруг захохотал я, перезарядил барабан револьвера и снова открыл огонь по врагам. Теперь по днищам дирижаблей, что висели над нашими головами. Ух, скоро плюнут на своих и огонь откроют, чувствую.

— Слыхали? Он ещё и прикалывается!

— А где он ещё это слышит?

— Девочки, господина надо смазать маслом!

— Потом смажешь, после боя. Если вытащим эту затычку. Хорошо, что моим духовным техникам эта броня не помеха…

— Да нет же, маслом надо смазать, чтобы господин выскользнул…

— А где мы его возьмём? Оливковой рощи я здесь что-то не наблюдаю!

— Масло есть в двигателе, можно взять оттуда!

— Как оттуда, Агнес? А как мы потом поедем?

— Да топлива всё равно почти не осталось! Правда, оно горячее…

— Так я могу его заморозить!

— И нафига нам замороженное масло? На хлеб мазать?

— Да не настолько же…

— Ха-ха-ха! — Услышал я громкий смех Маститова, выглядывающего из соседнего танка. — Если бы я знал, что с тобой, Дубов, будет так весело, то давно бы отправился на военные сборы!

Я в ответ ему средний палец показал, чем вызвал у поручика новый взрыв хохота.

— Ладно, давайте попробуем. Коля, прикрывай нас! — донеслось снизу.

Легко сказать! Танк просто взял и остановился посреди толпы врагов. К счастью, к обороне неподвижной теперь крепости подключились Альфачик и Гоша. Османских солдат то било молниями, превращая в пепел, тол утаскивало в лес паутиной. Я тоже не отставал. Выпускал снопы молниевых бабочек, которые парализовывали врагов, а иногда и выстрел из револьвера наполнял электрической маной. Она потом взрывалась, парализуя всех, кто оказался в радиусе пяти метров от места попадания. Одновременно с битвой ощущал, как внизу меня щупают шаловливые женские ручки. И не все из них хотели меня просто смазать… Нашли, блин, время!

— Готово! Толкайте! — закричала внизу Вероника.

— Я помогу снаружи! — откликнулся Верещагин и мигом просочился из танка.

Он вырос сбоку от гусеницы и тут же вспорол руками-лезвиями пару близко подобравшихся солдат. А затем забрался на танк и начал тянуть меня за подмышки.

Альфачик и Гоша выскочили из леса и принялись убивать врагов каждый со своей стороны. Лютоволк орудовал пастью, разрывая врагов на куски, и пускал молнии, прореживая ряды наступающих. Гоша же молниеносно орудовал своими лапами, на концах которых блестели острые когти. Он протыкал ими османов насквозь.

(осм.) — Да убейте же его! — кричал что-то один из офицеров.

Явно какой-то дворянин османский. С длинным копьём и короткоствольным автоматом на груди.

Новая волна врагов попёрла на наш танк. Османские офицеры своих вообще не жалели. Особенно те, кто был из янычар и носил золотую броню. Я уже начал думать, что это не мы их враги, а они себе сами враги.

Убрав револьвер в кольцо, прикрыл нас с Верещагиным с двух сторон большими щитами. А затем упёрся руками в края люка.

— Раз, два, три!!!

Снизу начали толкать. Сверху тянуть. Ну и я сам помогал как мог. Пришлось рискнуть и выйти из Инсекта даже верхней половиной тела, чтобы облегчить выскальзывание.

— Р-р-ра-а-а! — зарычал я, напрягая мышцы изо всех сил.

Стальная броня даже промялась под моими ладонями.

Чпок!

— Добрый вечер! — сказал я янычару, которому упал на голову, пролетев несколько метров, как пробка от газировки. А потом снёс ему голову кастетом.

Вслед за мной из танка высыпали остальные. А затем и другие танки начали вставать подбитые или истратившие топливо. Дальше сражаться пришлось пешком.

Мы уже потеряли счёт времени. Как и счёт убитым врагам. Наступила глубокая ночь, разрываемая вспышками молний и огненными взрывами дирижаблей вверху. Лакросса сбивала их валом копий, которые взрывались, врезаясь в броню. По крайней мере, пыталась. Османы хорошо подготовились к штурму нашей крепости и обшили дирижабли дополнительной бронёй. Так что сбивать их удавалось с трудом.

Они бы давно разнесли нас огнём сверху, но Василиса поднялась в воздух и устроила настоящую метель, которая превратила ливень в ледяные капли. В ответ на это османы задействовали команды огнемётчиков и воинов с огненными и воздушными Инсектами. Маги воздуха с переменным успехом разгоняли метель, но Василиса была достаточно сильной, и метель время от времени снова обрушивалась на врагов. Огнемётчики же выжигали лес и ходячие деревья. Огня было так много, что мы все вспотели от жары.

Я сражался, расходуя ману минимально. Большая её часть уходила дриаде или лесу, чтобы помогать им бороться с огнём. Мне лес отвечал благодарностью, а врагу — ненавистью и новыми ловушками.

Вдруг несколько огнемётчиков подобрались ко мне слишком близко и одновременно стали поливать струями огня. Благо никого другого рядом со мной не оказалось. И каково же было удивление солдат, когда они поняли, что морёный дуб не горит. Правда, удивляться им пришлось недолго.

Но всё-таки осман было больше. И в ход шла тяжёлая техника вместе с сильными воинами, поэтому мы несли потери. Половину бойцов уже отправили в тыл, потому что они были ранены. Несколько входов в тоннели было в лесу — туда они и скрылись.

— Всё! Не могу больше! — опустилась с неба княжна рядом со мной.

Я тут же прикрыл её большим щитом, по которому застучали пули, огненные стрелы и воздушные удары.

— Их слишком много! — появился рядом Верещагин.

Его маска была вся покрыта кровавыми разводами. Дождь стекал по ней, оставляя дорожки.

Метель утихла, и теперь в воздухе царствовали османы. Дирижабли собрались в небе и спустили огненный вал, вставший между нами и подкреплением осман. А затем стена огня и взрывов пошла на нас.