Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Та моргнула, помотала головой, слегка порозовела, отвела от Суверена самую капельку восхищенный взгляд, коротко, устало кивнула и удалилась в противоположную от бесстрастного мага сторону. Разумеется, заботу об Аристоне они скинули на виновника полуночной встречи. А у самого Медея, хоть и чесались руки выместить на недавнем союзнике всю свою злость, разочарование и страх, но

Вдруг проснется? Или наваляет ему прямо так, в стиле пьяного (спящего?) мастера. Или недостойное поведение учтут на завтрашнем судилище? Пришлось кряхтеть, потеть и тащить все наворованное добро вместе с тушей наставника до собственных покоев. Благо, покорные слуги-мимы взяли на себя всю ручную поклажу.

Как Медей донес свое и чужое тело, он уже не помнил. Как рухнул в кровать и кровать ли — тем более.

Глава 28

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий

❝ Кладбища полны людей, без которых мир не мог обойтись ❞

Генрих Бёлль

Сон выдался беспокойным.

Отголоски чужих видений ментальных боев слились в томном, страстном бреде с его внутренними страхами, тревогой и ожиданием завтрашнего разбора полетов.

Получилось похоже на зомби-апокалипсис программы «Час Суда». Разумеется, под конец пришли санитары из психушки, забрали его прямо из зала суда в смирительной рубашке и сожрали за углом.

Бр-р-р

Он поднялся с кровати, чуть не споткнулся об ноги спящего под столом Аристона, потянулся к кувшину с водой…

«Так, стоп. Это же мой друг — ночной горшок, он же сральное ведро. Которое из-под кровати, а не из-под стола. Последний дерется при использовании.»

Медей попил водички, пошел сделать все дела, а после долго отмокал в преподавательской купальне под контрастным душем. Лейки там не имелось, но услужливый мим поливал его из кувшина. Хотел еще побриться, но нашел только бритву Оккама. А, и так сойдет.

Клепсидра показывала ровно девять утра, когда он вернулся. Значит, на завтрак надо идти прямо сейчас, если хочет успеть. А, нафиг. Не больно то и хотелось. Точнее, больно не хотелось туда идти.

К чему терпеть все эти фырки, если не ненависть, Колхиды, неловкое молчание, грустные глаза Киркеи и прочие благоглупости? Все равно время и место дисциплинарки ему сообщат мимы.

Медей успел лишь сменить замызганный серый хитон на, привычный по выходам в город, голубой, прежде чем проснулся его вчерашний собутыльник. Тройку специально заказанной одежды решил приберечь, чтобы лишний раз не выделяться. Потом наденет, после судилища.

«Если еще останусь в Академии».

От невеселой мысли настроение прокисло быстрее, чем английское молоко под взглядом ведьмы из ИРА.

— А-Э-Ы-У-А, — тренер издал стон енота, который вместо мусорного бака попал в багажник Теслы.

Аристон подскочил, подорвался, ударился головой об стол, заскулил, вылез из-под него на четвереньках, а уже потом осторожно встал с колен. Тяжелое это занятие, особенно при таком сильном похмелье. Медей знал. В конце-концов, он вырос в стране, где традиция вставать с колен и обратно приобрела статус забавы если не национальной, то государственной точно.

Тренер еще постоял, пораскачивался на месте. Затем повернул шею с неприятным механическим щелканьем, нашел взглядом источник живительно влаги. После чего выдул полкувшина воды. Жаль, кувшин оказался не «ночным». Медей был бы не против после вчерашней подставы, где водонагреватель отключился в самый ответственный момент и оставил его наедине с вечной мерзлотой.

Аристон и не подозревал о его злых, тихих мыслях. Он вылил на себя остатки, а затем грузно поперся по водным процедурам. Медея он то ли не заметил, то ли решил проигнорировать.

Тот и сам не стремился обращать на водонагреватель много своего внимания: злость на несправедливость и вчерашнего собутыльника все еще гнила в нем компостной ямой. Почему все шишки достались ему, хотя тренер принимал в их бон вояж самое прямое участие? Вот что значит: «репутация». И в хорошем, и в плохом смысле. Медей вздохнул и пошел разбирать наиболее неприятные из своих трофеев Делетериона.

Тряпичная кукла так и лежала на месте, зыркала на него своими обсидиановыми омутами. Блеск внутри глянцевой черноты следовал за его руками, однако нечисть не могла ни двигаться, ни говорить, надежно скованная тем, что Немезис назвал «цепью Аристида».

Он разберется с ней после, когда (если) благополучно отмоется от всех грязных инсинуаций Колхиды. Кстати, стоило подумать над оправдательной речью. Второй бывший узник кунсткамеры замка Эвелпид, сиречь гнилая башка, корчил ему мерзкую рожу, стоило только Медею отворить дверцу шкафа.

— Знаешь, как сказал один карлик по имени Муссолини: «социалисты спрашивают, какая у нас программа. Наша программа — разбить головы социалистам!». Ты это, не социалист, случайно? Спонтанного желания строить мавзолеи не появилось? А то у меня руки чешутся чего-нибудь с утра разбить.

— Я̴̞̊ ̷̥̊в̶͎͋а̸̡̌ш̸̨͘ ̶̭͐п̶͉̌о̷̝̿к̷̬̄ӧ̸̮р̴̨̾н̴͖͋ы̵͚̃й̷̮͊ ̷̥̓с̶͉͝л̵̠̒ў̸ͅг̸̣̎а̵̛͈,̷͙̆ ̸̨̾м̵̯̈а̷̙̒с̸͝ͅт̵̀͜е̵̖̕р̸̠́, — прозвучало у него в голове, тогда как тяжкий вздох вполне реально вырвался из-под стянутых суровой нитью бледных губ.

— «Это ваш слуга покорный — он зовется Саша Черный». А что, подходит, — Медей взял «покорного слугу» за длинные черные патлы и поставил на стул. Как раз в этот момент вернулся Аристон и воцарилось неловкое молчание.

Они сидели за столом, глаза в глаза. Медей, Аристон, маринованная в битуме голова с выпученными бельмами. Впрочем, воспаленные глаза наставников выглядели ничуть не лучше, чем стеклистое месиво в осушенных, точно русла древних рек Аравийской пустыни, глазницах. На завтрак шрамированный дылда решил не идти, также как Медей.

— Как ваше самочувствие, наставник водонагре, наставник Аристон? — едко осведомился Медей.

— Ох-х, как же тошнит, — заныл суровый воин, положил локти на стол и уткнулся в них под неподвижным, неморгающим наблюдением нового друга Медея.

— Хах, а я даже сагу вспомнил, прям про наше с вами состояние, — наставник злобненько ухмыльнулся и начал нарочито громко декламировать чуть ли не на ухо страдающему элементу водопровода:

— Кого-то рвёт в горшок,

Кто-то вообще затих,

И женщины пьют за нас.

Суровых воинов своих.

Расходимся поздно вечером,

Опять не вышел интим,

Но я уверен ― Академию

Мы, если что, защитим!

«Эх, все же Емелин гений», — радостно подумал Медей, пока наблюдал за корчами своего собутыльника от громких звуков.

Стук в дверь прервал новый виток минутки спонтанной поэзии.

Очередной безликий уборщик молча вручил им маленький свиток со временем и местом созыва дисциплинарной комиссии: двенадцать дня, кабинет собраний рядом с учительской. Ничего особенного, хотя водонагреватель вздыхал как УЖЕ наказанная собака.

«Что ты кряхтишь, придаток для сантехника, тебе ведь ничего страшного не грозит!!!»

Аристон все равно завздыхал и опять побрел топиться в душ.

Когда, наконец, покаянный тренер вылез из ванны со студеной водой, то выглядеть стал на порядок лучше, даже переборол каким-то заклинанием головную боль с похмельем. Медей все это время пытался спрятать три оставшиеся амфоры получше, потом плюнул и начал готовить кофе.

Тяжелый процесс, однако Эскулап достаточно подробно показала ему нужную последовательность, чтобы у Медея получилось с первого же раза, пусть и с небольшими огрехами.

— Кофе. Как давно я не пробовал кофе. Чистый, магический, не инертный и не разведенный, не плебейский. Настоящий ко-оф-фшсф-е, — раздался в комнате обезличенный голос с шипящими нотками.

Не как змея или, там, рассерженная женщина. Неживые звуки, сродни пшиканью открытой бутылки пива или освежителя воздуха в туалете. Зато вполне реальные, вместо осточертевшего голоса в голове.

— И еще столько же не попробуешь, мистер сухофрукт, — проворчал Медей.

— Я̶ в̷е̶л̶и̴к̵и̴й м̵а̵г̸, ̸стр̵а̷тег̵,̴ ̶н̵аварх̶,̵А̶̧̨̟̝̥̰̪̟̯̰̹̒̆͆̎͝д̵̧͉̰͔̝̣͖̼̮͚̭̪̇́̉̐̌̈́̀̄̅̀͘͝и̴̩̽͆̇͋̕м̸̨̨̧̰̼̤̱̜͚̖̘̣̫̳͙̀̓а̸̳̼̔̄̑н̵̝̖̥̫͕͉̮̩̱̒͐̀́͛͊̓̄̓̕͝͠ͅт̴̧̢͈̥͉͎̻̄̀̈́͊͘͘͜ ̴̡̠̱͉͔̎͂̊̔̈́̈̏̀̀͘̚͜С̴̥͕̙̓ͅͅа̶̠̝̾̈́̃̽͊̌͑̕ф̷̛̮̺̙̭̣̫̜̆̐͆̇̌̾͘̕р̶̧̨̛͈͈̲̝̜̯͙͔͎̅͠о̸̝̫̖̥̼͈̖̻͍̯̖͔̂̀̏̈́̈̀̋͝ͅс̷̢̑͊̒̇̋̚͠!!!