В гробовой тишине комнаты это прозвучало особенно жалко.
«Ну отлично, — с убийственной ясностью подумала Тан Лань, глядя на свой «сокрушительный» удар. — Пукнула на жутика ветерочком».
Цзянши замер на мгновение, его безмозглое сознание, вероятно, тоже пыталось осмыслить эту странную атаку. А потом оно сделало шаг вперёд, поднимая свой ржавый меч с новой решимостью.
И вот тогда Тан Лань, наконец, нашла свой голос. Из её горла вырвался не просто крик. Это был пронзительный, животный, на грани истерики ВИИИЗГГГ!, в котором смешались весь накопленный ужас, отчаяние, ярость и дикое, неподдельное «ЧТО ЗА ХРЕНЬ⁈».
Крик был таким душераздирающим, что, казалось, задрожали стены. И в этом положении был намного эффективнее её магии.
Ещё не смолк её жуткий, пронзительный визг, как дверь в покои с грохотом распахнулась, и в проёме возникли две фигуры. Лу Синь и Ван Широнг. Они ворвались внутрь, словно два разгневанных демона, сорвавшихся с цепи. На их лицах не было и тени сна — лишь стальная готовность.
Взгляд Лу Синя, метнувшись по комнате, за секунду оценил ситуацию: перевёрнутая мебель, бледная, трясущаяся Тан Лань и… оно. Существо из кошмаров, уже протягивающее свои костлявые лапы к её груди, явно пытаясь высосать и без того скудную, едва теплящуюся в ней ци.
— Вон! — рыкнул Лу Синь, и его голос прозвучал как удар хлыста.
Он не просто оттолкнул цзянши. Его тело превратилось в сгусток сконцентрированной ярости. Он ринулся вперёд, и его удар ногой, усиленный всплеском тёмной энергии, пришёлся в бок твари с такой силой, что та, издав сухой, хрустящий звук, отлетела к стене. Но существо, не издав ни стона, не потеряв равновесия, тут же оттолкнулось от стены и… проигнорировало его.
Его пустые глазницы были прикованы к Тан Лань. Оно, словно марионетка, ведомая одной единственной целью, попятилось от Лу Синя и снова поползло к ней, протягивая когти.
— Широнг, уводи госпожу! — скомандовал Лу Синь, его клинок с шипом вышел из ножен, оставляя в воздухе тусклую синеву.
Ван Широнг, не теряя ни секунды, рванулся к Тан Лань, схватил её за руку и потянул к выходу. Но цзянши, словно воспринимая это как ускользающую добычу, внезапно рванулось вперёд с невероятной для своей неуклюжей позы скоростью. Оно не бежало — оно парило над полом, его ленты развевались, как крылья летучей мыши.
Лу Синь встретил его в прыжке. Их столкновение сопровождалось оглушительным лязгом стали о что-то невероятно твёрдое. Искры посыпались во тьме. Лу Синь отлетел, перекувыркнулся в воздухе и приземлился на пальцы ног, как большая кошка, тут же оттолкнувшись для новой атаки.
Начался сюрреалистичный, стремительный танец смерти. Лу Синь метался по комнате, его движения были молниеносными и точными. Он отскакивал от стен, используя их как трамплин, его клинок выписывал в воздухе сложные узоры, пытаясь найти слабое место в защите твари. Но цзянши было почти неуязвимо. Лезвия скользили по его иссохшей коже, оставляя лишь белые царапины. Оно не атаковало Лу Синя в ответ, лишь отмахивалось от него, всё так же неуклонно продвигаясь к Тан Лань, которую Ван Широнг пытался вытащить за дверь.
— Держи его! — крикнул Ван, пытаясь прикрыть собой госпожу.
Лу Синь, сжав зубы, собрал тёмную энергию в ладони. Фиолетовые молнии окутали его кулак. С низким рёвом он выпустил сгусток силы прямо в грудь цзянши.
Тварь остановилось, его тело содрогнулось от удара, на мгновение окутавшись зловещим сиянием. Казалось, это сработало! Но затем сияние погасло, будто поглощённое бездной, и цзянши снова сделало шаг вперёд. Его цель была неизменна.
Это была битва не на жизнь, а на выносливость. Лу Синь против неутомимого, почти бессмертного механизма смерти, которого невозможно было остановить, а лишь замедлить. И с каждой секундой тварь приближалась к своей цели.
Ван Широнг, сжимая руку Тан Лань, пытался буквально втолкнуть её в коридор, подальше от кошмара, что разворачивался в покоях. Его собственное сердце колотилось где-то в горле, а ладони стали влажными от холодного пота. Он видел, как Лу Синь, быстрый как молния, отскакивал от неуязвимой твари, и каждый удар, от которого звенела сталь, заставлял его внутренне содрогаться.
— Госпожа, нам нужно срочно уходить! — его голос дрожал, выдавая страх, который он отчаянно пытался скрыть. Он ожидал, что найдёт её в истерике, в слезах, в панике — такой же напуганной, как и он сам.
Но Тан Лань была странно спокойна. Её глаза, широко раскрытые, следили не за когтями чудовища, а за самой его сутью, анализируя, словно редкий, опасный экспонат. Она почти не сопротивлялась его попыткам утащить её, но и не шла охотно.
Её сознание, отточенное годами сражений на руинах её мира, лихорадочно работало, пытаясь классифицировать, понять, найти слабое место в том, что она увидела. Не упырь, — отсекла она сразу, с холодной уверенностью ветерана, повидавшего всякую нечисть. В её мире упыри были иной породой. Более… физические. Плоть от плоти гниения и смерти. Их можно было учуять за версту — сладковато-трупным смрадом разложения. Их сила была в мышцах, в когтях, в челюстях, способных переломить кость. Они шли напролом, с рёвом и яростью, и их можно было остановить сталью, огнём или серебром.
Но то, что было перед ней… Это было иное.
Это была не просто плоть. Это была сама тьма, сгустившаяся до плотности масла, пульсирующая чуждой, отвратительной жизнью. Она не пахла смертью — она пахла ничем. Леденящей пустотой, выхолащивающей сам воздух вокруг. Её угроза была не в силе удара, а в самом её присутствии, в том, как оно высасывало волю, надежду, саму жизненную силу, оставляя после себя лишь леденящий душу вакуум.
— Широнг, — вдруг перебила она его, и в её голосе не было и тени истерики, лишь сосредоточенная, почти научная любознательность. — Ты думаешь, это цзянши?
Он на мгновение опешил, сбитый с толку таким вопросом в самый неподходящий момент.
— Я… я не знаю, госпожа, — пробормотал он, беспомощно пожав плечами и снова попытаясь её сдвинуть с места. — Я такое впервые вижу. Я привык сражаться с людьми. С мечами. А не с… с этим.
Его слова, казалось, не напугали её, а, наоборот, зажгли внутри странную искру. Она вдруг встрепенулась, её взгляд стал острым и целеустремлённым.
— Точно! — воскликнула она, и её пальцы вдруг сжали его руку не в страхе, а с решимостью. Теперь это она повела его, потянув за собой вглубь коридора, а не наружу. — Идём! Нам нужно добраться до кабинета для гостей!
— К-кабинета? — растерянно повторил Ван Широнг, пятясь за ней. — Госпожа, нет, нам нужно к выходу, вызывать стражу!
— В кабинете есть письменные принадлежности! — отрезала она, не оборачиваясь, её голос звенел от внезапно обретённой ясности.
Она мчалась по тёмному коридору, её босые ноги почти не касались холодного паркета. Ван Широнг, всё ещё не понимая, что происходит, бежал следом, ошеломлённый этой внезапной переменой. Его госпожа, только что дрожащая от страха, теперь вела себя так, будто у неё в голове родился гениальный, хоть и абсолютно безумный план. И против всякой логики он повиновался, надеясь, что её «чокнутость» на этот раз спасёт им жизни, а не усугубит положение.
Тан Лань ворвалась в комнату для гостей, словно ураган, сметая всё на своём пути. Она с размаху рухнула на колени перед низким столиком, заваленным свитками и письменными принадлежностями. Её пальцы, ещё дрожащие от адреналина, сжали бамбуковую кисть и потянулись к камню с тушью.
— Сделаем талисман, цзянши в отличае от упырей не восприимчивы к физическим атакам — выдохнула она, с силой растирая тушь с водой, её движения были резкими, но точными.
Ван Широнг, запыхавшийся, стоял над ней, смотря на это с растущим недоумением и ужасом. Издалека доносились приглушённые звуки битвы — лязг стали, сдавленные взрывы энергии. Каждая секунда была на счету.
