Мой Неидеальный прынц (СИ) - Тудаль Наталья

Я стояла, вжавшись в дерево, не в силах пошевелиться. Каждая фраза была ударом хлыста. Я мышь. Слабая. Неприятная. Неспособная родить наследника.

И в тот самый момент, когда я готова была либо разрыдаться, либо взять штурмом его покои с криком «Да кто ты такой вообще?!», из-за угла появилась она. Льера Брошка. Она шла ко мне, ее лицо было странно задумчивым.

Увидев меня у дерева, она нахмурилась.

— Что это ты тут замерзла? Хочешь простудиться?

И тут со мной случилось то, чего я сама от себя не ожидала. Вместо того чтобы огрызнуться или промолчать, я подняла на нее глаза. И просто сказала тихо, без упрека, с какой-то бесконечной усталостью, которую я сама почувствовала в эту секунду:

— Он назвал меня мышью, матушка. Сказал, что я слишком худая и слабая, чтобы родить его наследника.

Я даже не планировала этого говорить. Это вырвалось само. Возможно, сработал инстинкт — найти самую сильную союзницу в стане врага.

Льера Брошка замерла. Ее глаза сузились. Она посмотрела наверх, на то самое окно, откуда доносились голоса, потом снова на меня. В ее взгляде было нечто новое. Не снисхождение к «инкубатору», а что-то похожее на понимание. На память. Может быть, она вспомнила, как сама когда-то была на моем месте.

Она тяжело вздохнула.

— Мужчины, что с них взять, — произнесла она неожиданно резко. — Не обращай внимания. Иди в комнату, простудишься.

Она развернулась и ушла, ее плечи были напряжены.

Я осталась стоять, совершенно ошеломленная. Это было не одобрение. Это было не сочувствие. Это было что-то другое. Почти военное перемирие на почве общего раздражения к ее сыну.

Возвращаясь в свою комнату под конвоем Крыски, я поняла главное. Льера Брошка не любила меня. Она презирала. Но она фанатично желала одного — законного внука, наследника рода фон Тайлоров. И пока я была для нее инструментом для достижения этой цели, я могла манипулировать ее интересами.

А ее сын… ее сын только что совершил огромную ошибку. Он публично унизил не просто меня. Он унизил будущую мать своего ребенка. И его собственная мать это услышала.

Война только началась. Но первый маленький шаг к осаде неприступной крепости под названием «льер Итан Райан фон Тайлор» был сделан.

И сделан он был не с помощью криков и упреков, а с помощью одной-единственной фразы, полной горькой правды.

Теперь нужно было готовиться к следующему шагу. Выходу в свет.

Глава 9

С тех пор как я стала «читать», моя комната перестала быть склепом. Она превратилась в командный центр, библиотеку и академию военных искусств, где я была и генералом, и единственным курсантом. «Herbarium Magnum» и «Путь благородной льеры» были проглочены за пару дней. Я выпытала у Крыски (теперь уже более сговорчивой, ибо свекровь велела исполнять мои «капризы» ради «внука») еще несколько книг — по истории Веронии, генеалогии знатных родов и, самое главное, по светским манерам.

Я училась. Впитывала все, как губка, у которой внезапно открылось второе дыхание. Уж кто, как не учительница начальных классов, способен усвоить большой пласт информации за несколько дней, особенно если на кону стоит элементарное выживание и желание насолить высокомерному мужу? Я узнала, как правильно держать вилку на званом ужине (их здесь было три вида, черт побери), как делать реверанс в зависимости от статуса собеседника (чем выше статус, тем медленнее приседать, чтобы усполиться насладиться своим унижением), как вести легкие, ни к чему не обязывающие беседы о погоде (скучно) и охоте (кроваво) и как одним взглядом дать понять наглецу, что он — никто и звать его никак.

Но теория без практики — ничто. А моя практика ограничивалась отработкой реверансов перед запыленным зеркалом в ванной, во время которых Хрюша, приняв мои телодвижения за новый вид игры, радостно тыкался пятачком мне в коленки. Мне нужен был выход. Настоящий. С живыми людьми, на которых можно опробовать приобретенные знания, как на тренировочных манекенах.

Повод нашелся сам собой. Крум Жерон, регулярно навещавший меня, как-то обмолвился, что в замке готовится небольшой прием. «Небольшой» по меркам Тайлорхолда означал человек пятьдесят — самые близкие соратники льера Райана и окрестная знать, жаждущая лизать фамильные сапоги.

— Льера Брошка считает, что вам не стоит появляться… в вашем положении, — осторожно сказал он, поправляя очки. — Суета и волнения…

— А я считаю, что будущей матери наследника нельзя выглядеть затворницей, — парировала я, с упоением листая книгу по этикету. — Это вызовет ненужные пересуды. Все должны видеть, что со мной и с ребенком все в порядке. Это вопрос репутации рода фон Тайлоров. И кроме того, — добавила я с наигранной слабостью, прикладывая руку к виску, — доктор рекомендует умеренную социальную активность для поднятия духа.

Я уже поняла, что любое мое желание нужно облекать в формулу «ради ребенка» или «ради репутации семьи». Это был магический ключ, отпирающий даже самые заржавевшие замки сопротивления свекрови.

На этот раз ключ провернулся не сразу. Льера Брошка явилась ко мне лично, чтобы преподать очередной урок жизни.

— Ты с ума сошла? — начала она без предисловий, с порога окидывая меня критическим взглядом. — Ты опозоришь нас всех! Твое место сейчас здесь, в четырех стенах, а не в толпе пьяных солдат и сплетниц! Ты не умеешь себя вести! Ты…

— Милая матушка, — перебила я ее сладчайшим голосом, который сама у себя ненавидела. — А кто научит меня себя вести, если не вы? Ваши наставления бесценны. Я буду вашей тенью. Вашим самым прилежным учеником. Представьте, как все удивятся, увидев вашу воспитанную и уверенную в себе невестку. Это будет ваш триумф.

Она замолчала, пораженная такой наглостью. Ее глаза сузились.

— Ты думаешь, лестью ты меня купишь?

— О нет, — я сделала глаза как у Степашки из «Спокойной ночи малыши», когда он выпрашивает яблоко. — Я думаю, что только ваш железный характер и безупречный вкус могут спасти меня от неминуемого провала. Без вас я ни на что не годна.

Она фыркнула, но я увидела, как в ее глазах загорелся азарт. Бросить вызов обществу и на глазах у всех превратить гадкого утенка в лебедя — это был вызов, достойный ее амбиций.

— Ладно, — сдалась она. — Но одно неверное движение, одно неверное слово — и я лично вытащу тебя за ухо из зала. Понятно?

План был принят. Началась спешная подготовка. Льера Брошка прислала портниху, мадам Флору — немолодую, строгую женщину, с лицом, не выражавшим никаких эмоций, кроме хронического неодобрения.

— Никаких розовых рюшей и бантов! — заявила я, едва она переступила порог. — Я не торт на детском празднике. Мне нужно платье, в котором я буду выглядеть… как крепость. Неприступной, холодной и элегантной. Цвета зимнего неба перед бурей. Темно-синее.

Мадам Флора медленно обвела меня взглядом, будто оценивая кусок мяса на рынке.

— С учетом вашего… интересного положения, — произнесла она, и мне показалось, что я услышала в ее голосе тень уважения, — можно сделать свободный крой с высокой талией. Из бархата. Отделку — серебряным шнуром. Чтобы подчеркнуть статус, а не… объемы.

Она оказалась гением. Через три дня я стояла перед зеркалом и не узнавала себя. Платье из темно-синего бархата идеально сидело, скрывая отсутствие живота и подчеркивая плечи и стан. Серебряная вышивка на вороте и манжетах мерцала при каждом движении, словно отблеск луны на ледяной глади. Я распустила волосы, и Крыска (скрепя сердце, но под бдительным оком свекрови) заплела в них тонкую серебряную нить.

Льера Брошка, наблюдая за финальными приготовлениями, изрекла:

— Сойдет. Хоть не похожа на придорожную потаскуху. Запомни, улыбайся редко. Смотри прямо. И не смей жестикулировать, как та падчерица на базаре.

Вечером, когда из-за дверей большого зала уже доносились звуки музыки и гул голосов, я сделала глубокий вдох. Мой выход на сцену. Льера Брошка, облаченная в траурное черное с лиловым (намек на королевские крови рода), подала мне руку. Ее опора была твердой и неоспоримой.