Мой Неидеальный прынц (СИ) - Тудаль Наталья

— Ты стала… странной, — выдавил он наконец.

— Спасибо, — я улыбнулась ему самой светской, самой безразличной улыбкой из арсенала «Пути благородной льеры». — Я стараюсь. Теперь, если вы извините, я должна закончить. Матушка велела не переутомляться.

Я снова опустила глаза к книге, демонстративно закончив разговор. Он постоял еще несколько секунд, явно желая что-то сказать, но так и не найдя слов, развернулся и ушел. Его плечи были напряжены.

Я выдержала паузу, досчитала до десяти, а потом позволила себе улыбнуться во весь рот. О, это было слаще любого десерта! Я только что отчитала самого льера фон Тайлора и выиграла этот раунд, даже не повысив голоса.

Но моя радость была недолгой. Из-за угла, из-за густых кустов, вышла Лизка. Она слышала все. Ее лицо было бледным от злости, а зеленые глаза метали молнии.

— Ну и представление, — прошипела она. — Напускная ученость для привлечения внимания. Думаешь, это сработает?

Я не стала вставать. Закрыла книгу, положила ее на колени и посмотрела на нее с ленивым интересом, как смотрят на надоедливую муху.

— А, Льера Лизавета. А вы что тут подслушиваете? Не по статусу вам, кажется. Или у вас новая должность — садовый шпион?

— Ты смеешься? — она шагнула ко мне, сжимая свой веер так, что тот трещал по швам. — Ты, жалкая выскочка, которая обязана своим положением лишь удачному стечению обстоятельств!

— Обстоятельств, которые вас сюда, в этот замок, на постоянное место жительства, так и не привели, — парировала я спокойно. — Скажите, а долго вы уже «гостите» у фон Тайлоров? Месяц? Два? Полгода? Не находите, что пора бы уже и честь знать? Или вы надеетесь, что ваше рыжее месиво на голове сработает лучше, чем знание о «неурожае шелкопряда»?

Она аж подпрыгнула от ярости.

— Он смеялся над тобой! Над твоей жалкой попыткой казаться умной!

— Возможно, — пожала я плечами. — Но он со мной разговаривал. А с вами? Он с вами сегодня хоть слово промолвил? Или вы все еще топите свое горе в вине и в надеждах, что я «внезапно» умру, как предыдущая?

Ее глаза округлились от страха. Я задела больное. Она отшатнулась, словно я плюнула в нее ядом.

— Я не знаю, о чем ты… — прошептала она.

— О, я уверена, что не знаете, — я медленно поднялась с скамейки. Я была выше ее. Немного, но выше. И мое новое платье, и моя прямая спина делали меня визуально более значительной. — И знаете что? Мне все равно. Играйте в свои игры. Стройте козни. Продолжайте висеть у него на плече. Я не собираюсь с вами бороться.

Я сделала паузу, глядя на ее растерянное лицо.

— Бороться можно за что-то ценное. Вы — не ценность. Вы — развлечение. Мимолетное. А я — его законная жена. И мать его будущего наследника. Мы находимся в разных весовых категориях, милая. Так что не утруждайте себя. Вы мне не интересны.

Я повернулась и пошла к выходу из сада, оставив ее стоять одну, белую от бессильной ярости. Мои колени снова дрожали, но на этот раз не от страха, а от торжества. Я никогда в жизни ни с кем так не разговаривала! Это было… опьяняюще.

Война продолжалась. Но я только что нанесла два точных удара: по самолюбию мужа и по уверенности его любовницы. Я была уже не мышью. Я была дикобразом в бархатном платье, и мои иглы были отточены сарказмом и холодным расчетом.

Оставался только один вопрос: как долго я смогу поддерживать этот блеф? И что будет, когда они поймут, что за бархатом скрывается не тихая ученая дама, а отчаянная, колкая и абсолютно неидеальная женщина из другого мира, которая просто хочет вернуться домой?

Но об этом я думать не хотела. Сегодня я праздновала маленькую победу. А пахла она не порохом, а дорогим мылом и запахом старой книги.

Глава 11

Следующие несколько дней в замке витало странное напряжение. Напряжение, источником которого была я. Мой супруг явно был озадачен. Он то игнорировал меня с преувеличенным равнодушием, то ловил на себе мой взгляд — тот самый, холодный и отстраненный, — и его собственные глаза тут же вспыхивали гневной искрой. Мы кружили вокруг друг друга, как два кота перед дракой, только вместо шипения использовали ледяную вежливость.

Лизка, получившая от меня по полной программе, теперь смотрела на меня не просто с ненавистью, а со страхом, смешанным с животной злобой. Она поняла, что игра изменилась, и правила теперь писала не она. Это делало ее еще более опасной. Загнанная в угол крыса кусается сильнее всего.

Именно это заставило меня насторожиться. Моя уверенность была блефом, и я это понимала. Мне нужны были союзники. Настоящие, а не временные попутчики вроде свекрови, чья поддержка зависела от мифической беременности.

Я решила начать с малого. Слуги.

Однажды утром, когда Крыска-Криска принесла мой завтрак с таким видом, будто подносила милостыню нищей, я остановила ее жестом.

— Подожди. Как тебя зовут? Полное имя.

Она уставилась на меня в немом изумлении.

— Криска, льера. Просто Криска.

— У всех есть имя, данное при рождении, — мягко, но настойчиво сказала я. — Какое имя дали тебе родители?

Она покраснела и потупила взгляд.

— Кристина, льера.

— Кристина, — повторила я, и имя зазвучало по-новому, почти благородно. — Спасибо. И еще вопрос. Твоя семья здесь, в поместье?

Ее глаза округлились от неожиданности. Никто из госпер никогда не интересовался ею.

— Да, льера. Отец — конюх, мать на кухне.

— Прекрасно, — я улыбнулась. — Передай им, что льера Мэриэм благодарна за их службу. И вот тебе, — я протянула ей одну из серебряных шпилек, что держали мои волосы. Не самую дорогую, но и не дешевую. — За твои хлопоты.

Она взяла шпильку с дрожащими руками, глядя на меня так, будто я только что спустилась с небес на огненной колеснице.

— Льера, я… я не могу…

— Можешь, — перебила я. — И будешь брать. Потому что я знаю, как тяжело работать с людьми, которые тебя не ценят. Я ценю. Запомни это.

С этого дня я начала свою тихую кампанию по завоеванию расположения прислуги. Я узнавала имена. Интересовалась семьями. Вежливо благодарила за мелкие услуги. Я не лебезила и не пыталась стать «своей в доску» — я держала дистанцию, но делала ее теплой. И медленно, очень медленно, лед начал таять. Мне стали улыбаться. Взвары на моем подносе стали вкуснее и горячее. А однажды старая кухарка, мать Кристины, прислала мне горшочек меда со словами «для сил будущей маме».

Это была маленькая победа. Но самая важная. Ибо кто владеет информацией — тот владеет миром. А слуги знают все.

Моя новая тактика дала плоды быстрее, чем я ожидала. Через пару дней Кристина, заходя в мою комнату, быстрым движением руки сунула под подушку смятый клочок бумаги и сделала вид, что поправляет покрывало. Сердце у меня ушло в пятки.

Дождавшись, когда она уйдет, я развернула записку. Почерк был неровным, торопливым.

«Льера Лизавета платила Гурию за капли. Те же, что были у первой льеры. Гурий хвастался в кабаке. Будьте осторожны с питьем.»

Гурий. Младший лекарь. Тот, что помогал круму Жерону. Капли. У первой льеры.

Кровь застыла в жилах. Так вот как они это делают. Не толкают с лестниц, нет. Это слишком грубо, слишком заметно. Они действуют тихо. Ядовито. Будто травят крысу.

Я скомкала записку и сунула ее в складки платья. Руки дрожали. Теперь моя «беременность» была не просто щитом. Это был смертный приговор. Рано или поздно они поймут, что живота нет, и тогда… тогда они решат, что «несчастный выкидыш» случился именно сейчас. И помогут мне его совершить.

Паника подступала к горлу сладковато-горьким комом. Я глубоко вдохнула. Нет. Я не позволю. Я не она. Я не та несчастная Мэриэм, которая умерла в этой комнате от тоски и безысходности. Я — Черненко Марина Степановна, и я прошла через школьные совещания, родительские собрания и наезды роно. Меня так просто не возьмешь.

Мне нужно было действовать. Но как? Бежать? Не имея ни гроша за душой, не зная местности? Смешно. Обличить Лизку? Слово служанки против слова благородной льеры? Меня просто высмеют.