Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 (СИ) - Юй Фэйинь

Глава 66

Воздух в покоях был густым и сладким от аромата дорогих благовоний, курившихся в золотых жаровнях. Занавеси из тяжёлого шёлка глушили любой звук снаружи, создавая атмосферу полной изоляции и тайны. Императрица восседала на резном нефритовом троне, её осанка была безупречна, а лицо — непроницаемой маской спокойствия. Лишь в глубине тёмных, как ночь, глаз мерцал холодный, расчётливый огонёк.

Перед ней, склонившись в почтительном поклоне, стоял мужчина в безупречной форме офицера столичной стражи. Его лицо было сурово, а взгляд устремлён на узор на ковре у ног Императрицы. Он не поднимал глаз, выжидая.

— Всё готово? — голос Императрицы был тихим, но властным, каждое слово отчеканено и весило больше золота.

— Так точно, Ваше Величество, — ответил мужчина, его голос был низким и глухим, идеально подходящим для произнесения тайн. — Все расставлены как нужно. Ничто не вызовет подозрений.

Императрица медленно кивнула, её длинный, инкрустированный перламутром ноготь бесшумно провёл по ручке трона.

— Свадьба моей дорогой… падчерицы… должна запомниться всем, — она сделала крошечную паузу, и в воздухе повис ядовитый подтекст. — Это будет поистине историческое событие. Убедитесь, что… сюрприз… произведёт должный эффект. Никаких ошибок.

— Эффект будет оглушительным, — тень усмешки скользнула по его губам, но тут же исчезла. — Никто даже не поймёт, откуда исходит удар. Последствия будут необратимыми и полностью соответствуют вашим… пожеланиям.

— Хорошо, — Императрица откинулась на спинку трона, её фигура растворилась в тенях. — Можете идти. Помните — моя милость не знает границ для тех, кто преуспевает. И так же безгранична моя… немилость.

Мужчина ответил ещё одним бесшумным поклоном, развернулся и вышел так же тихо, как и появился, оставив Императрицу наедине с её мыслями и гуляющим в воздухе неозвученным приказом, который должен был навсегда изменить расстановку сил при дворе.

К Тан Лань, всё ещё сидевшей на скамейке и приходящей в себя после встречи с Линь Цзянем, подбежала запыхавшаяся Сяо Вэй.

— Госпожа! Через четыре кэ* вас ждут в Малом приёмном кабинете Восточного крыла! Вторая принцесса Сяофэн приглашает для обсуждения предстоящей свадьбы! — выпалила служанка, почтительно склонив голову.

Тан Лань встрепенулась, словно от лёгкого удара током. Её усталая улыбка мгновенно сменилась выражением крайнего изумления.

— Они что, не перенесли свадьбу? — воскликнула она с неподдельным недоумением. — Недавно в столице такое произошло! Несколько человек погибли в той давке! А во дворце — пир да свадьба? Разве уместно сейчас веселье?

Сяо Вэй растерянно заморгала.

— Сказать, что вы неважно себя чувствуете и не сможете удостоить их чести своим присутствием? — робко предложила она, привыкнув за последние дни к уединению госпожи.

— Нет, нет, — покачала головой Тан Лань, и в её глазах зажёгся знакомый огонёк решимости. — Я пойду. Не могу же я пропустить такое зрелище. Четыре кэ, говоришь? — Она встала, отряхивая с платья снежинки.

— Да-да! — засуетилась Сяо Вэй. — Бежим скорее! Я сделаю вам самую великолепную причёску, какую только умею! Все зависти изойдутся!

— Не надо! — Тан Лань чуть отшатнулась, будто от чего-то неприятного, и машинально потрогала свои ещё распущенные волосы. — Голова просто раскалывается от этих ваших шпилек, гребней и заколок. Сделай что-нибудь… простое. И пусть волосы будут распущены.

Сяо Вэй аж подпрыгнула от ужаса, её глаза стали круглыми, как блюдечки.

— Как у… деревенских девок? Нараспашку? Да вас же осудят! Придворные дамы будут шептаться!

— Свободные девушки, Сяо Вэй, — поправила её Тан Лань с лёгкой усмешкой, — сами себя в оковы не загоняют. И чужим мнением о своих волосах не интересуются.

Она лукаво подмигнула бровями своей перепуганной служанке, и в этом жесте была не только шалость, но и вызов. Вызов всем тем неписаным правилам, что душили её всё это время. Встреча с сестрой требовала новой тактики. Тактики неожиданной простоты и лёгкости, за которой можно было бы скрыть стальную хватку.

Теперь, с пробудившимся ядром ци и обострившимся восприятием, взгляд Тан Лань на сводных сестёр был иным. Она видела не просто соперниц или назойливых мух, а живые сгустки энергии, окутанные сложными узорами судьбы.

Средняя сестра, Тан Сяофэн.

Раньше она вызывала лишь раздражение — эта вечная жертва с дрожащим подбородком, цепляющаяся за рукав Шэнь Юя. Теперь же Тан Лань ощущала не неприязнь, а щемящую, почти болезненную жалость. Она видела в ней не соперницу, а такую же, если не большую, жертву жестоких игр этого дворца. Только беззащитную вдвойне — у неё не было за спиной могущественного клана Линьюэ, который хоть как-то, но прикрывал саму Тан Лань. Её, вероятно, травили и унижали ещё больше, делая козлом отпущения для всех. Становилось понятно, почему она так отчаянно вцепилась в Шэнь Юя — он был её единственным щитом, крошечным островком безопасности в океане придворной жестокости. Её ци была слабой, робкой, словно испуганный зверёк, и от этого зрелища на душе становилось горько.

Младшая сестра, Тан Мэйлинь.

А вот это был совершенно отдельный, тревожный кадр. Вокруг младшей сестры, этой резвой, ядовитой змейки, Тан Лань отчётливо чувствовала присутствие тёмной, чужеродной ци. Она была мелкой, пока ещё неразвитой, словно семя ядовитого растения, но она определённо была не её. И это ци было до боли знакомо Тан Лань. Во время своей прошлой жизни она сталкивалась с подобным. Была там одина девочка, двоедушник, с коварной вешницей* за пазухой. Сначала девчонке было весело — новые способности, сила. А потом веселье кончилось. Дух начал постепенно отбирать контроль над телом, вытесняя её собственную волю. Тогда пришлось долго и упорно изгонять непрошеных гостей, чуть не отправив на тот свет и самого носителя. Интересно, кто-то их в неё специально подселил? Или это случайное совпадение, роковая находка какого-нибудь древнего артефакта? Хотя, зная методы Императрицы и её любовь к изощрённым выходкам… Скорее всего, это была далеко не случайность. Кто-то умело культивировал в девочке эту тьму, превращая её в идеальное орудие.

Тан Лань сидела за чайным столиком, подперев одной рукой подбородок, а другой бессознательно постукивая ложечкой по фарфоровой чашке. Её взгляд, скользя по сестрам, был отстранённым и аналитическим, как у учёного, изучающего редкие, но опасные экспонаты. В этой новой перспективе семейная склока обретала совершенно иное, куда более мрачное измерение. Она наблюдала не просто за интригами, а за тремя трагедиями, разворачивающимися в реальном времени. И ей предстояло решить, какую роль сыграть в каждой из них.

«Чаепитие сестёр» перед свадьбой Сяофэн было зрелищем настолько фальшивым и напряжённым, что воздух в изящном, украшенном резьбой павильоне казался густым, как сироп, от невысказанных угроз и застарелой, пропитавшей стены вражды. Ароматный цветочный чай, который должна была разливать невеста, отдавал на языке горечью предчувствия, а изысканные, словно фарфоровые безделушки, пирожные лежали на тарелках нетронутыми, будто отравленные самим намерением каждого присутствующего.

Кому нужна эта жалкая клоунада? — проносилась мысль в голове Тан Лань, в то время как её взгляд скользил по Мэйлинь, томно поправляющей рукав своего платья с преувеличенной небрежностью. Просто дань устаревшим, бессмысленным правилам? Никто здесь не хочет находиться. Каждая из нас играет роль, написанную для нас кем-то другим.

Сяофэн сидела, сгорбившись, словно пытаясь втянуть голову в плечи и стать как можно меньше, невидимее. Её напряжение исходило не от предсвадебного волнения или стеснения. Оно было острым, животным. Она чувствовала на себе тяжёлый, неотрывный взгляд Лу Синя, который, подобно каменной глыбе, стоял за спиной Тан Лань. Его глаза, скрытые в тени шлема, буравили её с такой интенсивностью, что ей казалось, будто на её коже остаются физические следы. Этот взгляд безжалостно напоминал ей о том ночном визите, о данных ею под давлением обещаниях, о том, что её тайна раскрыта. Она боязливо, краем глаза, покосилась на серебряный чайник, на фарфоровые чашки — нет, сегодня яда там не было. Она понимала, что даже малейшая попытка будет немедленно раскрыта и повлечёт за собой немедленную расправу. С отчаянием, почти незаметно, она покачала головой и опустила глаза в пол, сжимая до белизны костяшек свои тонкие, дрожащие пальцы на коленях.