Барин-попаданец. Завод и жена в придачу (СИ) - Семина Дия

Некрасивая ситуация, он поганец, а стыдно мне, и если она сбежит куда-то, то покоя мне не видать ни в этой жизни, ни в следующей.

Забывшись об этикете и традициях нашего дома, снова хозяйничаю на кухне, сам налил себе в тарелку горячую уху, отрезал душистого хлеба с хрустящей корочкой и вышел в небольшую столовую, где утром мы так прекрасно завтракали блинами.

— Вот те раз, барин! Да что ж с вами такое? — няня заглянула и снова всплеснула руками, переполненная негодованием по поводу моего самоуправства на её вотчине.

— Алёна меня бросает, видать, поделом, заслужил. А уха знатная, никогда такой не ел.

— Да как же, на прошлой неделе варила! А про ваши дела семейные — извиняйте, моё дело — сторона. Что знаю, о том молчу!

— Я тоже так думаю. А Елена как себя чувствует? Устроили её?

— Да, устроили, сейчас изволили в баньку, после обед, и отдыхать, говорит, тревога её не отпускает, нехорошее место, совсем нехорошее. Вот когда я малая, значится, была у нас в Сосновке старая мельница, вот её нечисть облюбовала, и днём, и ночью окаянное виделось. Так наша мельница, детский лепет в сравнении с вашим заводом-то. Он сам, кого хошь в могилу от дурнины сведёт. Ваш батюшка опять же, уж точно бы несколько лет мог прожить ещё, да забрала его…

На этом моменте я уже успел доесть, и няня, не прекращая рассказывать страсти, заботливо забрала у меня тарелку, предложив добавки или второго.

— Котлеты с картошкой или что там, вечером съем. Если Елена попросит, то подайте ей обед, хоть в комнату, хоть сюда, а я в кабинет.

— Как прикажете, барин, пода-а-ам!

Пора проверить документы, пролистать книги, выяснить хоть какие-то данные о Егоре, и об этом мире, в частности. Деловые мысли попытались захватить моё сознание, да куда там, ведь на самом деле так хотелось вернуться в комнату к жене, допустим, с книгой и почитать ей нечто приятное, чтобы забыться и успокоиться.

Но, кажется, я её в большей степени бешу и раздражаю, чем всё остальное.

Где-то внизу послышался голос Елены, но я лишь ускорил шаг. Снова интуиция привела меня на второй этаж в уединённую, но просторную и светлую библиотеку-кабинет. Книги с виду старые, но их много, однако меня больше волнует стол и содержимое его ящиков. Делаю шаг вперёд и замираю, показалось, что справа кто-то есть, какое-то движение, поворачиваю голову и замечаю зеркало, а в нём отражение.

В этот момент всё встало на свои места.

Этот паршивец чертовски хорош собой. Аристократические черты, прямой нос, уверенный взгляд светлых глаз, и всё же совершенно не смазливый, мужская, сильная красота, породистая и желанная для женщин. Не в этом ли кроется корень всех бед, с этой минуты я перестал доверять себе прошлому.

— От таких мужиков редко убегают, очень редко. Она что-то сказала про детей, кажется, я и без бумаг понимаю, в чём проблема. Алёна влюбилась, оставила ради него семью и высший свет, а он оказался самовлюблённым пижоном, да ещё и со сбитой напрочь кукухой, помешанный на магии и заводе, а может быть, и на женщинах, м-да, — подхожу ближе, чтобы рассмотреть себя нового, и с удовольствием замечаю, что следы от побоев почти прошли. Так или иначе, но поездка на завод пошла на пользу.

За дверью послышались гулкие шаги:

— Барин, барин! Там какой-то очень знатный и сердитый человек, требует барыню, очень страшный…

Парнишка запыхался от бега, или на него такое впечатление произвёл незваный гость, я вдруг решил, что это за Еленой.

— Елена Петровна сейчас отдыхает, наверное, муж её?

— Нет, никак нет, то за Алёной Олеговной, приказал вещи собирать, мол, забираю свою племянницу.

Меня словно сорвало с места, кинулся бежать в комнату жены, но она уже натянула платье и закуталась в шаль, молча стоит в тёмном коридоре, вытаращив глаза от страха.

— Алёна, ты кому-то из своих написала письмо, чтобы тебя забрали?

Она отрицательно покачала головой, и всё так же молчит. А моё сердце сжалось от очень нехорошего предчувствия.

— Но ты хочешь уехать в столицу? Это действительно твой родственник?

Кивает.

Совершенно сбитый с толку не понимаю, что делать дальше. Я, может, и не понимаю, а новый персонаж нашей трагикомедии прекрасно знает, за кем он приехал.

За моей спиной раздался неприятный и очень властный голос, кажется, что ещё немного, и я сам поддамся его давлению и соберу жену, ещё и сам же в карету её посажу и помашу платочком, прикрикивая вслед: «Бон вояж!»

Что он с нами делает? Ощущаю от него такую же тяжёлую энергию, как и от стен моего завода, и какой же противный голос:

— Алёна, вот ты где! Сколько можно прятаться! Детские шалости давно пора закончить, как и пошлую авантюру с замужеством. Этот мужик не пара для настоящей аристократки, я нашёл тебе достойного мужа, взрослого, рассудительного и состоятельного, сейчас же собирайся, платья не бери, только документы, и какие-то милые сердцу безделушки. Поторопись, я спешу…

Пронзительная тишина на секунду заставила меня поверить, что Алёна сейчас скажет своему дяде «нет», очень хотелось бы услышать это короткое слово.

Но она долго посмотрела на меня, сделала шаг, чтобы протиснуться между мной и стеной, и едва слышно ответила: «Ничего ценного для меня в этом доме нет!»

Меня пронзила болью её внезапная апатия, «что воля, что неволя, всё одно», в один момент моя бойкая жена вдруг превратилась в прозрачного зомби.

Не выдерживаю, хватаю Алёну за руку и на выдохе говорю то, что бы в нормальном состоянии и не сподобился: «Сделка! Отдам вам заколдованный завод в обмен на право быть её мужем!».

Глава 8

Дядя, вы ошиблись

— Ты не посмеешь, ты обещал взять нас в долю. Только через мой труп! — нашу трагическую мизансцену разодрала в клочья Елена Петровна. Красная после баньки, пышущая жаром и злостью влетела в просторную прихожую, не обращая внимание, что здесь разворачивается нешуточное противостояние. Сестру волнует только доля в наследстве отца.

И ведь я ещё не показал ей, что тот камень, притаившийся у меня в штанах — реальный золотой самородок.

Но незнакомца женскими криками не пронять и тем более не испугать.

— Тихо! Молчи, женщина! Устроили балаган, дело обстоит совершенно иначе, и я приехал забрать свою племянницу, ваши заводы и тем более трупы меня совершенно не интересуют. Алёна, на выход! — не глядя на Елену, рыкнул, а сам продолжает пронзать взглядом меня, пытаясь добраться до Алёны.

Я теперь стою, намеренно преграждая путь жене, и пристально смотрю на гостя. Высокий мужчина, в прошлом чёрные волосы, теперь подёрнуты сединой. Взгляд властный, гипнотический, в остальном, типичный, надменный аристократ, холёный, но видимо дальняя дорога и его потрепала изрядно. Будь он помоложе, выглядел бы бодрее. Странно, что сам притащился в такую даль, отправил бы адвокатов…

— Алёна никуда не поедет, с заводом или без, но она моя жена, и на этом всё. Вам же могу предложить с дороги потрясающую уху, баню и, возможно, ночлег, наверху, кажется, ещё одна комната осталась. В гостинице, скорее всего, вас клопы одолеют. Это второе и последнее предложение на сегодня, чтобы вы не подумали о нас как о дикарях. Но и не держим, ежели торопитесь, — в этот момент чувствую, как жена взяла меня за руку, и довольно больно сжала, просто вцепилась.

— Вы что себе позволяете, мальчишка, пустое место, мужик, а туда же!

Только я открыл рот, чтобы отбить очередную атаку, как в дело ввязалась Елена:

— Ах, какой вы хам, однако! Для аристократа ваши манеры совершенно недотягивают, видать, сам вчера от плуга, а туда же, права в чужом доме качать? Моего брата позорить? Жену забрать, чтобы всё ещё и по этому поводу на него пальцем тыкали? Мало нашему семейству позора? Завод не отдам, и коли на то пошло, то и невестку тоже, в хозяйстве сгодится. А вам, сударь, самое время убраться!

— Ам! — вырвалось из моего открытого удивлением рта. Это от Елены я сейчас услышал такие слова? Она ринулась защищать нашу честь и достоинство, хотя сама совсем недавно уговаривала…