Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! (СИ) - Ильинская Екатерина

Публичное добровольное отречение от власти в пользу нужного человека! И, вероятно, отречение следующих в очереди на престол тоже. Причём подчиняющее волю воздействие должно быть такой силы, чтобы подавить сопротивление даже менталистов. Или настолько тонкое, чтобы его никто не смог обнаружить.

Тёмная магия дроу или драконьи чары?

Впрочем, какая разница? И в том, и в другом случае Веронике Нэвис и Виктору Брансу не жить. Стоит только заговорщикам узнать, и их устранят без всяких сожалений. Да и действительно ли младший из Брансов под «домашним арестом»? Скорее уж узнал о делах отца, и его вывели из игры. К счастью, судя по письму, ещё не убили…

Перекрашенная в галку канарейка сделала круг по комнате, поторапливая с ответом. Хантли закрыл глаза.

Если он сейчас согласится, то лично для него вся эта история закончится очень плохо. А если откажется, то она очень плохо закончится для всех остальных: Вероники, Виктора, императора и всей страны, которую как бы мирно не провернули дело, всё равно ожидает всплеск недовольства и, возможно, восстания против новой власти. А это затронет всех. Амелию тоже.

Амелия. Что бы она сказала на этот счёт? Да ничего. Наверняка сразу бросилась бы спасать подругу. Хотя в отличие от Вероники, придумала бы какой-нибудь затейливый план и надеялась, что всё сложится наилучшим образом. Надо признать, ей действительно часто везло, хотя она относила всё к воле Ошура. И при этом плохо понимала, что всем остальным везёт не так часто, а некоторым так совсем никогда. Например, самому Эрнету.

Да хорошо, что Амелия далеко. В Рейвенхилле от неприятностей её страховали Осборн, Джейк и ещё несколько человек, которым можно было доверять. Но будь она в Брейвиле, непременно влезла бы в разборки с Брансами и попала бы в передрягу. Хорошо, что об этом можно не беспокоиться. А вот стоит ли самому Эрнету влезать в эти разборки?

На столе лежало досье на мэра. Практически полное. Ещё чуть-чуть и последние доказательства против Гудиса Панса будут его в руках. Останется только дать ход судебному процессу, мэра сместят с должности, и он прекратить доставлять неприятности людям. В том числе и Амелии. Надо только подождать несколько дней.

Но если не отреагировать на послание госпожи Нэвис в ближайшее время, то там, возможно, некого будет спасать. Медлить нельзя. Что до дела… Должно хватить и уже собранных материалов. Представить их на рассмотрение в императорскую канцелярию, сможет кто угодно, хоть тот же Стив. Надо только оставить распоряжения на этот счёт.

Внутри стало пусто и холодно. Канарейка чирикнула и сделала очередной круг под потолком. Хантли вынул самопишущее письмо из блокнота. Страница открылась на портрете Амелии, который он рисовал в кабинке канатной дороги, рука замерла. Ещё можно было отказаться. Закончить с делом мэра, вернуться в Рейвенхилл, жениться на Амелии… И жить, зная, что бросил на произвол судьбы её подругу с женихом и не предотвратил государственный переворот, хотя мог. И пусть с императором у них, мягко говоря, размолвка, но это точно не повод закрывать глаза на творящееся беззаконие, которое, если его не остановить, может привести к трагедии.

Да к дирху! С самого начала было понятно, что он согласится! Так к чему все эти размышления? Он никогда не отступал от собственных принципов и сейчас не будет, даже если те приведут к большим проблемам. Он просто не сможет пройти мимо.

Правда, с Амелией они не увидятся. Да наверное, это и к лучшему. Эрнет и хотел бы забыть о её деятельности, но слишком хорошо знал самого себя. Не сможет. Так зачем мучить любимую, если очевидно, что он не даст ей того счастья, которое хотел бы?

Хантли вырвал страницу из блокнота и написал:

'Приветствую, госпожа Нэвис.

Не представляю, настанет ли тот миг, когда вы с Амелией прекратите влипать в неприятности, но не отреагировать на ваше столь эмоциональное послание я не могу. Постараюсь сделать всё, что в моих силах, но ничего не обещаю заранее.

Э. Х.'

Галка схватила свёрнутый трубочкой лист и умчалась к хозяйке. Оставалось надеяться, что сведений из банковской ячейки будет достаточно, чтобы расшевелить императорскую стражу. Впрочем, они в любом случае доложат императору, что Эрнет Хантли нарушил запрет и объявился в столице. А уж там дело техники — рассказать о заговоре до того, как его казнят.

Двадцать пятое апреля семьсот второго года. В этот день родилась Амелия, и это же сочетание цифр Вероника Нэвис выбрала кодом доступа к ячейке, где лежал записывающий артефакт, замаскированный под медальон. Вещь, содержащая в себе не просто ценную информацию, а то, что может перевернуть историю, сменить династию, выстроить новый порядок… И сейчас она находилась в руках Эрнета Хантли.

Металлический корпус холодил ладонь, но пальцы не дрожали. Сотрудник банка покинул помещение, позволяя ознакомиться с содержимым ячейки, так что услышать записанное никто не мог. Камушек у ушка мягко вдавился внутрь, а комната наполнилась руганью Леофика Бранса.

«До императорского приёма осталось пять дней. Значит, у тебя четыре дня на то, чтобы найти дирхов артефакт. Вези сюда дроу, изобретай новый, делай что хочешь, но на празднике император должен заявить о том, что оставляет трон, и провозгласить меня своим преемником! Брансы! Брансы должны были править империей!»

«А сейчас я теряю магию, время… и всё из-за пророчества предсказателя, будь он неладен, и твоей МЕДЛИТЕЛЬНОСТИ!»

Пророчество? Какое к дирху пророчество⁈ Неужели Леофик предал страну, затеял переворот и готов убить собственного сына из-за слов какого-то предсказателя? Это было выше понимания Эрнета. В этом полностью отсутствовала логика. Но дальнейшие пояснения происходящего, записанные госпожой Нэвис, развеяли сомнения.

Итак, старший Бранс получил темноэльфийский артефакт, чтобы подчинить волю императора. Виктор, узнав об этом, артефакт выкрал и спрятал, чем спас на какое-то время страну, но получил приговор от собственного отца. На данный момент Леофик нашёл сына, а Вероника артефакт. Так как уничтожить творение дроу у неё не вышло, девушка прихватила его собой и отправилась не куда-нибудь, а прямиком в дом заговорщика, чтобы найти и спасти возлюбленного. Надеясь, видимо, только на то, что её никто не раскроет, артефакт не найдут, а охранники и сам предатель окажутся достаточно неразумны, чтобы дать увести пленника у них из-под носа.

И вот сейчас в поместье едет тёмный эльф, который может найти следы родственной магии где угодно. Например, у Вероники Нэвис, прикидывающейся простой служанкой. На что она рассчитывала вообще?

Плана ненадёжнее, если не сказать глупее, в природе не существовало. Хантли скрипнул зубами и возблагодарил пресветлую Лейну, что девушка до сих пор жива, и что ей хватило ума обратиться за помощью. А воспоминание о том, что он сам серьёзно раздумывал отказать в просьбе, кольнуло внутри чувством вины. Он едва не совершил непоправимую ошибку. Что ж, это не повторится.

До императорского приёма оставалось три дня, а значит, надо было спешить. Только сначала привести дела в порядок. Казнят его за нарушение запрета или нет, ещё не известно… Но… Эрнету крайне редко везло. Оставалось устроить всё так, чтобы удача или неудача не имели никакого отношения к плану. Время пошло.

Эрнет Хантли

— Ты уверен в том, что делаешь? — спросил Стив, оттягивая воротничок белой рубашки, словно тот слишком сильно давил на шею.

— Да, мы уже однажды обсуждали нечто подобное. С того момента ничего не изменилось.

Хантли повернулся к окну и посмотрел на шумную улицу под окнами редакции «Независимой газеты Брейвиля». Всё повторялось. Всё было точно так же, как два года назад.

— Тогда тебе было ради чего рисковать… А сейчас? Ты так и не ответил, какого дирха снова суёшь голову в петлю.

— И не скажу.

На улице лошадь попала ногой в выбоину, и карету, которую она везла, тряхнуло. Ругнулся извозчик, засмеялись мальчишки и разбежались в стороны, когда тот погрозил им кулаком. Взлетели с ближайшей крыши голуби, вспугнутые бездомным котом. Что-то крикнула и замахала рукой юная леди, идущая в сопровождении солидной дамы. Всё было как в прошлый раз.