Измена. Фатальная встреча выпускников - Гуляева Евдокия

Выстукивая карандашиком по блокноту, она изредка поглядывает в мою сторону. Каждое её движение выверено, словно это ей предстоят важные переговоры, хотя на самом деле её работа заключается в безупречной организации чужих дел.

Напротив неё в кресле сидит Воронцов.

Стараюсь не смотреть на него, но время от времени бросаю быстрый взгляд в его сторону: свободно откинувшись и вытянув ноги перед собой, с ленивой небрежностью он просматривает новостные сводки на планшете.

Видно, что ему скучно, однако он вполне собран и сосредоточен.

Периодически Глеб делает какие-то заметки в личном планере, и каждое такое действие приводит в движение мышцы его рук, отчего ткань рубашки плотно натягивается, обрисовывая сильное тело, совершенный рельеф его широченных плеч, напряжённых бицепсов и крепких предплечий.

Удобный диван за моей спиной занимают Женька Дорофеев и близнецы Соколовы. Видимо, эти трое флиртуют со стюардессой. Я слышу сначала один, затем два голоса разговаривающих почти одновременно, затем к ним прибавляется лёгкий женский смех.

– Занималась сексом в туалете самолета?

– Не-а. Вообще никакого секса на работе. Ну, только если два рейса за день. Но это не имеет ничего общего с удовольствием.

– Тогда как вы развлекаете заскучавших пассажиров?

– Ладно, есть одна история. Самолёт терпит крушение, в салоне паника, стюардесса не может успокоить пассажиров и обращается за помощью к одному из пилотов. Тот выходит из пилотской кабины и как заорёт:

“Ну-ка быстро все заткнулись, взяли свои паспорта, свернули их в трубочку и засунули себе в задницу!”

Обескураженные пассажиры в недоумении смотрят на него и один мужик спрашивает: “Зачем?”

“Да просто в прошлый раз такая неразбериха с трупами была!”

Под общий смех мои губы дёргаются в лёгкой улыбке. Настоящей.

В этот момент я поворачиваю голову, и мы с Воронцовым встречаемся взглядами.

Глава 6.2

Его глаза на мгновение задерживаются на моих.

Краснею мгновенно. Сглатываю бессознательно. Пытаясь скрыть вспыхнувшее из-за внимания к себе волнение, намеренно отворачиваюсь и смотрю в другую сторону, притворяясь поглощённой облаками за иллюминатором.

Но мысли всё равно возвращаются к Глебу, сидящему от меня через проход. Он больше не трудный подросток, а опасный мужчина, чей внутренний мир так же непостижим и сложен, как и его внешняя невозмутимость.

Делаю глубокий вдох.

– Зря волнуешься, мелочь, – неожиданно произносит он.

– Тебе кажется, – нервно прикусываю губу и всё-таки снова оборачиваюсь к нему; натягиваю на лицо выражение спокойствия, которое, надеюсь, выглядит более-менее убедительно.

Ответом мне становится короткий смешок. Проницательность Воронцова оказывается слишком точной.

Я очень стараюсь сохранить дистанцию, которая кажется неизбежно сокращающейся.

За моей спиной слышны раскаты смеха и жизнерадостные шутки. Беззаботность Женьки Дорофеева и близнецов кажется неуместной, но и одновременно разряжающей атмосферу напряжённого ожидания.

Закрываю глаза. Теперь я прислушиваюсь только к звукам, связанным с завершающейся подготовкой к посадке.

***

Пекин встречает нас жарой и влажностью, которая кажется осязаемой, словно невидимый покров обволакивает всё вокруг. Яркое солнце ослепляет, отражаясь от стеклянных фасадов высоток, и город пульсирует жизнью, на первый взгляд хаотичной, но полной собственного порядка и ритма.

Мы покидаем стерильное прохладное, пространство аэропорта и оказываемся в бурлящем потоке человеческих и транспортных рек. Китайский мегаполис поражает своими контрастами: древние храмы здесь сосуществуют с ультрасовременными сооружениями, создавая уникальный городской пейзаж, от которого захватывает дух.

В воздухе чувствуется запах пряностей и аромат уличной еды, проникающий повсюду, пробуждающий аппетит и разжигающий любопытство. Кажется, что город говорит на множестве языков, объединяя людей с разных концов света в едином культурном сообществе.

Нас встречают два идентичных роскошных представительских седана.

Рассаживаемся по машинам.

Оксана занимает место рядом с водителем и обсуждает с ним какие-то практические детали нашего пребывания; её голос с безупречным английским акцентом тонет в общем фоне шелеста шин и лёгкой классической музыки, льющейся из динамиков. Воронцов, напротив, погружён в документацию, его пальцы уверенно перелистывают страницы. Кажется, ничего вокруг не может отвлечь его от важной задачи, и эта концентрация вызывает у меня смесь зависти и восхищения.

Дорофеев и Соколовы едут прямо за нами.

Мы направляемся в престижнейший район Пекин-Сити, где находятся сразу несколько корпоративных квартир конгломерата “ТенсентА”, которые занимают целый этаж в одном из самых высоких небоскребов “Китай Цзун”.

Оказавшись в долгожданной личной тишине, я медленно осматриваю пространство вокруг. Здесь уютно, и имеется всё необходимое для комфортного пребывания: светлая гостиная, аккуратная кухня и спальня с умопомрачительным панорамным видом на город.

Наконец, снимаю туфли, надоевшие за день высокие каблуки, и с облегчённым полустоном-полушипением становлюсь на прохладный пол в прихожей босиком. Глубоко вздыхаю, ощущая, как отступает стресс.

Бросив взгляд на свой чемодан, я решаю не спешить с распаковкой. У меня не так много времени.

Первым делом бегу в ванную. Включив воду, позволяю ледяным струям быстро охладить кожу, смывая остатки дорожной усталости и приводя себя, свои нервы и мысли, хотя бы в относительный порядок.

Закончив с душем, я выхожу, заворачиваясь в пушистое белоснежное полотенце.

Делаю пару шагов в сторону чемодана… и только сейчас замечаю ещё одну дверь.

С интересом подхожу ближе. Несколько раз дёргаю её ручку – заперта, но почти сразу кто-то открывает мне с другой стороны.

Сердце сильно толкается в рёбра и замирает. Дыхание останавливается.

Курьёз момента заключается в том, что эта дверь оказывается смежной между двумя квартирами, а на пороге меня встречает Глеб Воронцов в одном полотенце, низко повязанном вокруг бёдер.

Глава 6.3

Хотелось бы мне сказать, что я отнеслась ко всему увиденному стоическим равнодушием, но что-то необъяснимо зудящее заставляло меня не отрывать от него взгляд, а ещё вновь и вновь кусать губы. Странное ощущение.

Он смотрит на меня так, что не разберёшь: ни один мускул на его лице не дёргается.

Становится неуютно. Даже щекотно.

Намертво вцепляюсь в полотенце на груди… Шумно выдыхаю.

Гулкий стук сердца оглушает барабанные перепонки.

Мужские глаза нахально задерживаются на моей шее, на ярёмной ямке и острыми косточками выпирающих вразлёт ключиц, потом на обнажённых плечах. Несколько секунд его взгляд останавливается на них, и когда он решает скользнуть ниже, к груди… Воронцов неожиданно, широко улыбается.

– Если бы я знал, что ты будешь выламывать дверь, мелочь, то оставил бы её открытой, – он ленивенько растягивает слова с выбешивающей самоуверенностью.

Забавляется. Вне всяких сомнений.

– Я… – вместо ответа у меня получается выдавить что-то нечленораздельное. – М-мм…

Почему-то я уверена, что эта его улыбка с белоснежными зубами свалила не одну девушку наповал. Это могло бы произойти и со мной раньше, ещё в школе, если бы не своего рода травматичный опыт общения со всей “адовой компашкой” – болезненные воспоминания из детства. Сейчас я просто смотрю на него как на любопытный, привлекательный экспонат в галерее и оцениваю его внешность без малейшего эмоционального отклика с моей стороны (по крайней мере, надеюсь, что со стороны это выглядит именно так).

Моё внимание притягивает его поджарый живот: взгляд скользит по дорожке волос вниз до самого… полотенца.

Не знаю, как было у Аполлона, но у Глеба Воронцова V-образный пояс брюшного пресса, ограниченный небольшими, но ярко выраженными бороздами, идущими от гребня подвздошной (бедренной) кости к лобку 1, вне всяких сомнений, безупречен.