Измена. Фатальная встреча выпускников - Гуляева Евдокия

Давит обвинениями.

Замолчи! Заткнись!!! Закрой свой рот!

Давит. Давит. Давит.

А меня распирает от боли… Хочется взорваться. И я взрываюсь:

– Чёртов лицемер! Ты ещё мне лекцию прочитай о нравственности и о супружеских изменах, только недолго! Спать хочу.

Слышу несколько глухих ударов. Хоть бы головой об стену!

– Лиз, ты любимая, счастливая, замужняя женщина. Какого хрена тебе не хватает?

– Ну да, да. Это ваше классическое мужское! Мне не хватает.

– Мы сейчас с тобой поговорим, обсудим ситуацию и оставим её позади, – теперь Андрей говорит с выдержанными паузами. Его голос, абсолютно уверенный в том, что его будут слушать, не дает мне нормально дышать. – Послушай. Ничего не получится, если мы будем продолжать в том же духе.

– Хорошо. Давай поговорим о тебе и твоей секретарше.

– Она ничего не значит. Здесь и разговаривать не о чем.

– И как часто в твоей жизни бывают женщины, которые ничего не значат?

– Разве мой ответ что-то поменяет? Может, тебе стоит поискать причину в себе?

Действительно. Никакой его ответ ситуацию уже не изменит.

А что со мной не так?

“Ты – плохая жена” – деликатное завуалированное ещё более обидного и наболевшего: – “И мать ты никакая!”

Да, у нас нет детей, но мой муж совершенно не хочет принимать тот факт, что проблема исключительно в нём. Будто что-то в состоянии изменить, из раза в раз прохожу врачей одна я, бьюсь как муха об оконное стекло, хотя наш диагноз: тератозооспермия.

– Разведёмся по-тихому, цивилизованно.

– Не говори глупостей, – тут же обрывает Андрей.

– А у тебя есть другие идеи?

– О маме подумай! Ей ни в коем случае нельзя волноваться. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Это убьёт её. Ты готова будешь жить с тем, что твоё необдуманное решение привело к смерти самого близкого человека?

Молчу. Губы немеют.

Наступает тишина…

Чтобы жить, нужно дышать. А я не могу! Буквально.

Понимаю, что вдох сделать жизненно необходимо, и даже открываю рот, словно выброшенная на берег рыба, но безрезультатно. Закрываю его с удушливым сухим хрипом, так и не получив нужного глотка воздуха.

Чувствую, как горло сжимает, словно заботливой, любящей рукой Андрея.

Глава 5

Утром мой муж ведет себя так, словно это не он полночи изводил меня разговорами.

А мой день начинается с придавленного чувство вины, которое я испытываю, глядя на приготовленный для меня завтрак. Омлет с сыром и помидорами на кухонном столе, рядом чашка горячего ароматного кофе и короткая записка: “Люблю тебя!”

Всего два слова, но они будто инородные; во всяком случае, воспринимаются после всего как слова-паразиты.

Андрей звонит несколько раз, но я не беру трубку.

С каждым следующим часом чувство вины лишь усиливается, это происходит после того, как я перенимаю на себя его эмоции; меня начинает всё больше внутренне разъедать сожалением и самоупрёками.

Он отправляет мне цветы курьером. Это букет темно-бордовых роз. Чудесный. Чтобы обхватить его, надо вытянуть обе руки.

Вот только я смотрю на них с сожалением – их красота контрастирует с тусклостью моих мыслей.

Вдогонку от него прилетает сообщение: “Моей любви хватит на нас двоих”

Потом звонок… ещё один… и ещё… До тех пор, пока я не принимаю входящий вызов.

– Лиз, я перенёс вчерашнюю бронь столика в Хамовниках на сегодня, – не дав мне выдохнуть, сразу начинает Андрей. Он говорит с воодушевлением, но это вовсе не свидетельствует о его добрых намерениях, а только доказывает, что он уверен в своём умении манипулировать мной: – Ты же так хотела попасть в этот ресторан, значит, идём – и точка!

– Я передумала, – отвечаю быстро, словно это давно принятое решение. Хотя, по сути, так оно и есть.

У меня было время.

Я же знала, что он позвонит, и, более того, была абсолютно уверена в том, что свою идею отпраздновать мой день рождения Андрей не оставит.

В этом он весь: мой муж не отступает от своих планов. Никогда. За эту нездоровую педантичность и боюсь его, потому что знаю как облупленного. Иногда я готова поверить, что он не желает мне ничего плохого, а потом, как подумаю о возможных последствиях, – и прямо до астмы в горле перехватывает, аж дышать трудно!

– Ерунда, Лиз, – я слышу тяжелые нотки давления в его голосе. – Заеду за тобой в семь, будь готова. – Не спрашивает и не предлагает, скорее приказывает: – Надень то элегантное бежевое платье, которое я подарил. Оно невероятно тебе идёт.

Пытаюсь пригладить взъерошенные нервы и медленно, с расстановкой, отвечаю:

– Я. Никуда. Не поеду.

Прежде всего мне хочется показать ему, что я в состоянии защитить свои границы.

Я кладу трубку с твёрдой уверенностью, что останусь стоять на своём, и всё таки этим же вечером мы занимаем заказанный столик в Хамовниках.

Почему?

Резонный вопрос. Уже через четверть часа после нашего короткого разговора мне позвонила мама и с восторгом начала говорить, что едет с нами. Она взахлёб рассказывала о том, что уже достала из гардероба и начала разглаживать свой лучший костюм, который не надевала со времён первой годовщины нашей с Андреем свадьбы; в тот момент я думала об одном: способностям моего мужа управлять людьми можно аплодировать стоя.

Чувствовала, как безысходность вцепилась в трахею… Намертво – просто так не отцепить.

Я почти видела, с каким блеском в глазах она крутится перед зеркалом, собираясь.

Пока её жизнерадостный голос звенел в моих ушах, я изо всех сил пыталась скрыть от неё свой внутренний хаос.

Если ему я ещё могла сказать “нет”, то ей, моей маме, – никогда.

Она учитель начальных классов – теперь на пенсии – ни разу не позволила себе лишнего, даже на свои собственные праздники. Более того в самые трудные времена, не жаловалась на свою судьбу. Маленькая, бесконечно преданная своей профессии, она гордо несла этот груз, словно могла с лёгкостью поднять и весь мир на свои хрупкие плечики, если бы это понадобилось.

Много ли мама бывала в ресторанах на свою скромную зарплату бюджетника?

Пока мы делаем заказ, она, затаив дыхание, осматривается по сторонам. Возможно, здесь, среди всех этих роскошных столиков с белоснежными скатертями, ей удастся ненадолго избавить своё сердце от тяжести повседневных будней.

– Смотри, Лиза, – в её голосе слышится радостное удивление, будто всё происходящее кажется ей абсолютно невероятным, – это же Глеб Воронцов! А с ним мальчики: Женя Дорофеев и братья Соколовы – Игорь и Олег.

Глава 5.2

“Адова компашка” смотрится в этом столичном ресторане несколько неуместно, будто суперкар “Астон Мартин”, припаркованный среди разваливающихся пятиэтажек, поскольку их социальный статус больше подошёл бы какому-нибудь более шикарному месту.

Ещё одна встреча меньше, чем за одни сутки. Совпадение?

Я не успеваю даже подумать об этом, а мама уже воодушевлённо поднимает руку вверх и, улыбаясь, приветственно машет им ладонью.

Замечают.

Смотрю куда угодно, только не в их сторону. Бросаю взгляд на панорамную стену винной комнаты, где выстроились ровные шеренги бутылок разных форм и размеров, поблескивающие в свете ярких ламп, встроенных в потолок. Затем считаю зубцы на вилках: закусочной, салатной и обеденной, которые находятся слева от моей тарелки; ловлю своё отражение в высоких отполированных бокалах.

Волнение заставляет меня дышать чаще.

Предплечья Андрея вздуваются: под тёмно-сливовой тканью рубашки становятся видны напряжённые мышцы. Реакция его тела свидетельствует о том, что четверо мужчин меняют линию своего маршрута и теперь направляются к нашему столику.

– Вот так встреча! – Женька Дорофеев, берёт мамину руку и галантно целует. Её улыбка становится шире. Его голос звучит с теплотой: – Светлана Алексеевна, вы нисколько не изменились и по-прежнему остаётесь очаровательной! Помню, как я влюбился в вас изо всех своих первоклашкинских сил!