Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

— Ты всегда была слишком умной для собственного блага, чёрт возьми.

Она рассмеялась.

— Спасибо.

— Можем мы поговорить хоть о чём-то, что не связано с будущим Гибернии? — взмолилась Вел.

Гвен подхватила на лету:

— Конечно. У меня тут «Эхо народа». Пишут, что какой-то лорд с юга, из Ильки, был без памяти влюблён в одну деарг-дью и покончил с собой, когда она погибла в битве. — Она развернула страницы сплетен. На обложке — цветная иллюстрация: чёрный дракон с золотыми глазами и прекрасная женщина у него на спине, с мечом в руке. — Дочери утверждают, что вампирша забрала всё наследство, но анонимный источник сообщает, что старшая загадала желание лепрекону — и потеряла всё.

— Верю, — сухо заметил Мэддокс.

Он положил ладонь мне на бедро, и мы вместе внимали всем слухам континента.

***

Несколько дней спустя случай свёл меня с Фионном по дороге в библиотеку. Между нами тут же возникло неловкое напряжение, заставившее улыбнуться скованно и вымученно. Я поблагодарила его за помощь в бою, он поблагодарил меня за то, что я позволила ему увидеть отца в последний раз, и всё это было тягостно.

Я не осмелилась бы утверждать наверняка, но была уверена: с бессмертным происходило что-то… странное. Страннее обычного.

Абердин сказал мне, что Морриган передала ему официальное приглашение от Никсы в её Двор, и что он его отклонил.

Я не могла понять, что именно в нём не совпадало с привычным образом, пока не заметила его пустые руки.

— Где твоя бутылка?

— Я больше не пью.

— О, шкура священного лосося, ты болен? — Я сделала движение, чтобы подойти и измерить его температуру. — Что с тобой?

Он зарычал, как уличный кот, отстраняясь.

— Ничего. Просто… теперь я должен заботиться о себе.

Я вгляделась в него.

— Что?

— Всё прошло. Дар Тараксис. Он вырвался, когда я помогал тебе закрыть Разлом. Думаю, эта чёртова сабля отняла его, чтобы возродиться. Я откуда знаю. Дело в том, что… — Он посмотрел на свои руки. — Я снова смертен.

— Вот это да.

— Да.

— Вот это да.

— Тьфу! Не смотри на меня так. Всё в порядке. Я был сыт по горло этим вечным существованием, тоской и бесконечным течением лет.

Я была… искренне потрясена. Для начала я и не подозревала, что бессмертие Фионна можно у него отнять. Однако это объясняло, почему Орна возродилась. Я задумалась, что сказала бы моя сабля, узнай она, что человек, которого она ненавидела всей душой, помог вернуть ей жизнь.

Без сомнений, оскорбила бы.

Так что я непременно расскажу ей об этом, как только Ойсин вернётся с мечом. Он чинил его в кузнице гномов.

— Никогда бы не подумала, что ты захочешь умереть, — заметила я.

— Не хочу. Пока что, по крайней мере. Но приятно знать, что это всё же случится однажды. — Он посмотрел на меня искоса. — Гвен говорит, что Священное дерево прекрасно и полно тепла.

— Так и есть. — Я задумалась на мгновение, прежде чем добавить: — Твой отец и твои друзья в хорошем месте.

Он громко откашлялся.

— Ладно, ладно.

— Но не спеши встречаться с ними, хорошо? Говорят, после битвы о Фианнах снова заговорили, и многие хотят, чтобы братство возродилось.

— Это только та глупая блондинка твердит.

Я пожала плечами, улыбнувшись.

— Возможно. И, слушай… Не думаю, что королева манан-лир приглашает в свои земли кого попало. — Его лицо напряглось. — Давным-давно ты говорил мне, что если что-то и скрывается в озере, то ты ему и даром не нужен. Но теперь всё иначе. — Я сделала паузу. — И у вас общая дочь. Так что окажи мне услугу и веди себя как мужчина.

— Тьфу!

***

В один зимний день, спустя год после того, как Каэли была вырвана у меня на пристани Гримфира, а судьба связала меня с драконом, полным тайн, Мэддокс обернулся драконом.

Каэли, Гвен и я забрались ему на спину, и мы полетели к Огненным островам — впервые после битвы, чтобы увидеть их. Веледа, которой требовалось куда больше бумаг и протокола для организации королевского путешествия, осталась махать нам с завистливым выражением лица из дворцовых садов. По бокам от неё стояли Пвил и Абердин.

Вах зимой, когда его глубинами властвовала королева, представлял собой равнину густого, загадочного синего. Мэддокс снизился так, что когтями коснулся поверхности, его огромная тень и крылья отразились внизу, и мы все взвизгнули, словно девчонки, когда нас слегка окатило водой.

Путешествие оказалось куда менее бурным, чем прошлое: больше не было ни штормов, ни магии, пытавшейся вышвырнуть нас. И вскоре после того, как мы оторвались от материка, показались острова.

Все девять.

Куски земли, разбросанные по морю, у берегов которых вода становилась бирюзовой и прозрачной. Мы увидели девять вулканов и убедились, что Дагарт — самый большой из островов.

Мэддокс закружил рядом с множеством драконов, вылетевших ему навстречу, заворожённых и польщённых возможностью лететь рядом с настоящим драконом. Мы приземлились на знакомом пляже, и Каэли с Гвен пришли в восторг от белого песка, тёплого воздуха — несмотря на зиму — и сладковатого запаха яблок, витавшего повсюду.

Сорча и Коад ждали нас там и бросились обнимать сына, едва он вернулся в облик человека. Потом они радостно приветствовали и нас.

— Идём, идём, — Сорча подтолкнула нас прочь с пляжа. Её дом был недалеко. — Все жаждут познакомиться с вами, поговорить. Они будут засыпать вас вопросами о материке. Как только договоры и прочие политические соглашения будут подписаны, их уже не удержать от того, чтобы пересечь море.

На это уходило куда больше времени, чем ожидалось. После первого собрания королей было второе. Потом третье. Четвёртое. А с пятого Веледа вылетела пулей, с Обероном на пятках и Рианн, кричащей: «Это было неуважение!»

Множество самцов и самок, взрослых и детей, следовали за нами по пути, смотрели, как мы проходим, или пролетали над головами. Каэли и Гвен были так восторженно возбуждены от всего, что видели, что я бы не удивилась, если бы они кинулись обнимать пальмы.

Мы почти достигли одного из яблоневых садов, когда моя сестра вдруг резко выдохнула.

И это был стон боли.

Она схватилась за шею, но взгляд её был прикован к другому. К молодому дракону, ошеломлённому не меньше, чем она. Я узнала его морковные волосы и веснушки. Это был воин, разговаривавший со мной у входа в Обсерваторию.

Самец резко расправил крылья цвета алого, его камни вспыхивали безумным светом, он толкнул нескольких драконов вокруг. Те возмутились, пока не посмотрели на него — и тогда их глаза распахнулись, как блюдца. Сорча прижала ладони к лицу. Мэддокс схватил меня за руку.

— Аланна…

Я не поняла, чего он хочет, пока он не притянул меня к себе. Он отводил меня от Каэли. Невольно я оказалась перед ней, заслоняя её по инстинкту.

— Подожди.

— Не вмешивайся. Когда устанавливается найд нак, самец может вспыхнуть, если почувствует, что его пытаются оттолкнуть.

Я ахнула.

— Н-найдх нак?..

Самец рухнул на колени — так же, как когда-то Мэддокс в лесу Робабо. Будто его ноги больше не могли его держать. Пирит, лазурит, кварц, обсидиан и несколько сердоликов вспыхивали и сияли, пока он отчаянно пытался добраться до ключиц. Две самки помогли ему, расстёгивая ремни, освобождая его от верхней части доспеха.

Моей сестре было куда легче коснуться кожи. На ней были брюки и блуза, и вскоре проявились и проявились голубые линии. Я знала, что она чувствовала. Будто её жалили осы, а затем кто-то плеснул на это место прохладной водой.

Какова была вероятность?

Что именно дракон, с которым я говорила, оказался… спутником моей сестры?

Я нащупала руку Мэддокса и, может быть, сжала её сильнее, чем следовало, стоя в стороне, молча, наблюдая, как моя сестра задыхалась, потрясённая, а молодой дракон, только что нашедший пару, приближался к ней с расправленными крыльями и рычал:

— Моя.

Надо отдать должное моей сестре: она посмотрела на него, вскинув голову, изучила его крылья, усыпанные камнями, и веснушки, и протянула руку.