Сладостное заточение (ЛП) - Олтедж Нева

Может быть, именно поэтому папа так ненавидит Массимо.

— Спасибо за бумагу, — говорю я с натянутой улыбкой и выхожу из кабинета отца, не глядя на него.

Вернувшись в свою комнату, я направляюсь прямо к своей сумочке и достаю телефон. Я никогда раньше не звонила в тюрьму, поэтому мне требуется несколько минут, чтобы поискать нужный мне номер. Мои пальцы дрожат, когда я нажимаю кнопку вызова, а затем слушаю гудки на линии в течение почти минуты, прежде чем связь отключается.

Дерьмо. Дыхание покидает мои легкие короткими рывками, когда я набираю повторно номер. С каждым режущим в ухе гудком становится все труднее вдыхать достаточно кислорода. Наконец, после шестого гудка, отвечает довольно скучающий мужской голос.

— Я хотела бы получить информацию об одном из ваших заключенных, — выдавливаю я. — Массимо Спада. Его отвезли в госпиталь…

— Имя? — протягивает он.

— Эм… Захара Веронезе. Я его сводная сестра.

Звук, который, я уверена, представляют собой удары двух указательных пальцев по клавиатуре, тянется целую вечность.

— Он жив.

Грубый голос на линии сменяется тишиной.

Я смотрю на свой телефон. Он жив. И это все? Я не ожидаю, что тюремный администратор будет суперобщительным, но я надеялась, что он даст мне хотя бы больше информаций, чем двухсловный ответ, черт возьми.

Дотянувшись до ящика тумбочки, я хватаю блокнот, в котором пишу письма Массимо, и вырываю лист из середины. Наверное, мне следует сообщить ему, что Батиста Леоне навещал отца абсурдное количество раз за последние несколько недель, но мой дурацкий "отчет" — последнее, о чем я сейчас думаю.

Написав письмо и держа его в руке, я хватаю ближайшую стопку эскизов для моих новых дизайнов и буквально лечу вниз по лестнице на поиски Пеппе.

Я не могу дождаться ответного письма Массимо. Это может занять несколько дней. Мне нужно знать, что происходит. Сейчас же! Поговорить с Сальво — мой единственный вариант; может, он что-то знает. Но у меня нет его номера, и я никак не могу попросить его у папы, не вызвав подозрений. Я также не могу просто прийти к Сальво домой, чтобы просто поболтать.

К счастью, у меня есть идея.

Мать Сальво похвалила мое платье на одном из ужинов, которые я посетила с папой. На следующий день она позвонила и спросила, не хотела бы я сшить для нее платье на заказ. Я отказалась. А сейчас, похоже передумала. Иначе зачем мне сейчас ехать к ней домой?

И, может быть, только может быть, Сальво вернется домой.

Я нахожу Пеппе на кухне, поглощающим закуски.

— Мне нужно, чтобы ты отвез меня к Канали, — выдавливаю я из себя.

***

— Да, это было бы идеально, — говорит Розетта Канали, любуясь эскизом платья без рукавов со встроенным корсетом и большим бантом сзади. — А можно сделать из королевского синего атласа?

— Голубой атлас был бы великолепен. — Я киваю и спрыгиваю с шезлонга, практически выхватывая газету из ее рук. — Ладно. Мерки я с вас сняла, так что я начну работать над этим платьем на выходных.

— Замечательно. Я так взволнована, дорогая. Тебе стоит всерьез подумать о карьере дизайнера.

Ага, как же. Мой отец был бы рад, если бы его дочь работала швеей для женщин ниже ее социального положения.

— Я подумаю. Эм… Сальво здесь? Я бы хотела поздороваться.

— Конечно. Он в кабинете. Пойдем я… О, вот он. — Она машет рукой в сторону двойных дверей, соединяющих салон с библиотекой. — Сальво, дорогой, Зара передумала и согласилась сшить мне платье. Она даже проделала весь этот путь сюда, чтобы я могла взглянуть на ее эскизы.

— Правда? — говорит Сальво из дверного проема. Его лицо застыло в жестких, укоризненных чертах. Я не думаю, что он купился на мою историю

— Я здесь только для того, чтобы сшить платье. — Он опирается на косяк, частично блокируя выход.

— Уже уходишь?

— Да, — говорю я, а затем одними губами произношу: — Нам нужно поговорить.

Его взгляд темнеет ещё больше, если это возможно. За последние месяцы мы сталкивались друг с другом на разных мероприятиях. Несмотря на все мои усилия избегать его, каждый раз он находил способ незаметно подойти ко мне и прочитать мне лекцию о том, как глупо с моей стороны ввязываться в такую опасную игру. Это чертовски раздражает. Мне гораздо больше нравился Сальво до того, как он узнал, что я делаю для Массимо, — когда он был в полном неведении о моем существовании.

— Хорошо, — кивает Сальво. — Я провожу тебя до машины.

Я быстро прощаюсь с миссис Канали и следую за Сальво в фойе.

— Есть новости от Массимо? — спрашиваю я, как только мы оказываемся вне зоны слышимости.

— Последние пару месяцев — нет. А что?

— Потому что он в больнице! — шепчу я. — Я узнала об этом сегодня утром, когда пробралась в кабинет отца, чтобы что-то поискать. Только у меня не было возможности, потому что папа был там. Видимо, Массимо сейчас не может принимать посетителей, поэтому мой отец даже не пошел к нему сегодня.

Сальво останавливается возле входной двери и хватает меня за плечо.

— Ты с ума сошла? — шепчет он в ответ. — Может Нунцио является твоим отцом, но он также и дон. Что, если кто-то поймает тебя за тем, как ты роешься в его файлах, и передаст эту информацию остальной части гребаной Семьи?

— Никто меня не поймает.

— Ты не можешь этого знать. — Он наклоняет голову набок, изучая мое лицо. — Ты выглядишь по-другому.

Я хмурю брови, сбитая с толку внезапной сменой темы.

— Я нанесла тональный крем.

— Ммм… — Он протягивает руку и убирает прядь волос с моего лица. — Ты выглядишь очень красиво.

На мгновение я слишком ошеломлена, чтобы ответить. Мужчины никогда не делали мне комплиментов. В чем подвох? Это какая-то уловка? Чем бы это ни было. У меня нулевая умственная способность анализировать поведение Сальво в данный момент.

— Если что-нибудь услышишь, дай мне знать. У твоей матери есть мой номер. — Я обхожу его и направляюсь к машине.

— Что он тебе обещал? — кричит мне вслед Сальво. — В обмен на твою… помощь? Деньги? Выгодную партию для твоего брака?

Я даже не потрудилась почтить его ответом. Мужчины. Они все думают, что мир вращается вокруг членов. Боже упаси женщину, если она делает что-то, что заставляет ее чувствовать себя хорошо. Признанной. Достойной. Ни один мужчина в моем окружении не заставляет меня чувствовать себя так.

Кроме одного.

А сейчас я даже не знаю, в порядке ли он!

— Рад видеть тебя на ногах, Спада. Несколько дней под флуоресцентными лампами больничной палаты действительно улучшили цвет твоего лица.

— Отвали, Кирилл. — Я киваю болгарину. Боль кричит в бедре, швы натягивают плоть, когда я опускаюсь, чтобы сесть рядом с ним во дворе.

— Вижу, Оуэн хорошо тебя отделал. — Он смеется, сверкая золотым верхним премоляром. — Он все еще в госпитале?

— Да. Тяжелое сотрясение мозга. Но жить будет.

— Какого хрена ты полез в драку с этим психом?

— Он хотел сесть рядом со мной в столовой. Этот придурок знает, что я люблю есть в одиночестве. — Я сжимаю переносицу. Глаза все еще щиплет от чертового перцового баллончика, которым нас облили надзиратели. — Так что, завтра сваливаешь?

Счастливчик выбирается отсюда.

— Ага. Четыре года и восемь месяцев в этой клетке. Честно говоря, я чувствую некоторую тревогу.

— Ты справишься. Просто смотри, чтобы у тебя внезапно не развилась амнезия, когда ты выйдешь, и ты не забудешь условия, на которых мы договорились. — Я пронзаю его взглядом.

Команда Кирила владеет автомойкой с несколькими точками по всему штату, и они используют их для отмывания денег для Каморры. Мои собственные каналы отмывания были слишком растянуты в прошлом году, поэтому я договорился с болгарами, пообещав им пятнадцать процентов.

— Я человек слова, Спада. — Он встает и протягивает мне руку. — С нетерпением жду возможности поработать с Коза Ностра.